В начале никакого страха не было. Как только поднялась тревога и я почувствовала запах дыма, сразу же крепко взяла сына за руку и мы убежали из этой гнилой «Зимней вишни». Я уже достаточно тёртая и битая, чтобы знать, когда пора «делать лыжи». Но вот потом, когда появились первые сообщения,когда стала очевидна вся картина трагедии, мне стало очень страшно. Особенно за сына. Он тоже непривычно притих. Я пыталась чем-то отвлечься, но всё валилось из рук. Начало темнеть. Выключили телевизор:невозможно, одни ужасы. Сына обычно не загонишь в постель, а тут сам предложил: «Мам, давай спать ложиться». Легли, но сон не шёл.Мы же живём в двух шагах от этого центра и в окна постоянно лез удушливый запах гари, а ещё с проспекта доносились звуки пожарных сирен. И мне в голову полезли невесёлые мысли. Каким же водоворотом жизни меня, коренную москвичку, занесло в Сибирь? Пожалуй, всё началось с того, что матери в голову на старости лет ударила моча и она притащила мне отчима. Мы тогда жили почти также, как сейчас:в «хрущёбе»-пятиэтажке, вблизи большого проспекта, в спальном окраинном районе, только на первом этаже. Отчим мне сразу же очень не понравился: пожилой алкоголик и уголовник. Он всячески старался строить из себя балагура и рубаху-парня, но его выдавали глаза, маленькие, злые и ненормальные. Мать часто работала по ночам и он постоянно пользовался её отсутствием дома, с вечера напиваясь до беспамятства. Но, прежде чем свалиться, он с полчаса бродил по квартире, громко разговаривая сам с собой, злобный и опасный, как дикий зверь.Единственная запорка в квартире была на двери совмещённого санузла, где я и сидела всё это время, ни живая, ни мёртвая от страха. Когда мы оставались с матерью с глазу на глаз, я честно всё ей рассказывала, а потом на коленях умоляла выгнать его, но она только отмахивалась: «Да ладно! Да будет тебе!»
Так же было и тем памятным мне вечером в конце октября. Я отсидела на краешке ванны положенные полчаса и, когда решила, что отчим уснул, тоже отправилась спать, а дверь в комнату заставила стулом. Но среди ночи моя «баррикада» полетела на пол: отчим ворвался ко мне с ножом в руке. Я изо всех сил запустила в него подушкой, он чуть замешкался и это дало мне возможность выскочить в окно, благо мы жили на первом этаже, выскочить в чём была — в пижаме и босиком. Холод обжёг меня, а особенно-неприятно было ощутить босыми ногами скользкие и мокрые опавшие листья. Я пронзительно закричала, но во дворе никого не было, лишь ядовито-оранжево горели яркие фонари. Тогда я побежала в сторону проспекта, а отчим, с неожиданным проворством выскочив следом, бежал за мной по пятам. По улице шли редкие прохожие, но они лишь испуганно шарахались от меня, когда я бросалась к ним с просьбой о помощи. Тогда я зачем-то кинулась в подземный переход и, едва лишь заскочила в тоннель, как столкнулась с высоким стройным парнем в коричневой кожаной куртке. Отчаявшись, я пробежала мимо, ничего ему не сказав, но он остановился и, удивлённо взглянув на меня, сам понял всё без слов, поэтому, когда отчим, гнавшийся за мной по пятам, поравнялся с ним, парень свалил его одним-единственным могучим ударом и далеко отшвырнул ногой громко звякнувший нож. Я видела всё это краем глаза, потому что бежала вполоборота и сейчас же села прямо на пол, прижавшись спиной к холодной стенке, обхватив колени руками и уткнувшись в них носом. Я уже совсем умирала от ужаса и от холода.Парень подошёл ко мне, всё так же молча сдёрнул свою кожаную куртку, завернул меня в неё, а потом легко, как пёрышко, поднял на руки и понёс на другую сторону проспекта. Он принёс меня в квартиру в одной из ближайших пятиэтажек и сразу же прошёл в ванную. Резко вывернув оба крана, он сильной струёй пустил тёплую воду и, когда ванна наполнилась, легко снял с меня пижаму и посадил туда. Настоящий сибиряк, он хорошо знал, как бороться с холодом. Я в этот момент испытала настоящее блаженство, я как будто бы воскресла. По-прежнему молча, он вынул меня из воды и завернул в огромную душистую махровую простыню, а, когда я чуть обсохла, отнёс в комнату и уложил в постель, укрыв двумя одеялами.Затем вышел, но через несколько минут вернулся с подносом, на котором дымились две чашки чая и стояла баночка с мёдом. Осторожно придерживая голову,он напоил меня горячим чаем, а я, улучив момент, поймала его руку и крепко её поцеловала. Тогда парень улыбнулся и назвал своё имя. Я назвала своё, а потом честно рассказала ему свою историю и добавила: «Я люблю тебя больше всех на свете, ты единственный человек в мире, кто поступил со мной по-людски!» Он улыбнулся ещё шире и ответил: «Ты тоже очень милая, а сейчас спи спокойно, мне пора на работу, завтра поговорим», выключил свет и вышел из квартиры. Вот так я познакомилась со своим мужем. Утром, вскоре после того, как я проснулась счастливой и здоровой-у меня не было даже простуды-он вернулся в квартиру и зашёл ко мне.
-Ну как ты? — спросил он, ласкового потрепав меня по щеке.
-Очень хорошо! — честно ответила я и попросила его рассказать о себе.
И он рассказал, что родом из Кузбасса, потомственный шахтёр, в Москве учился на горного мастера, подрабатывал охранником в магазине 24 часа, в июне получил диплом, а теперь, закончив все дела, собирается домой. Это квартира его друга, который отъехал по делам. Я с восторгом слушала его и думала-вот это настоящий человек, человек с большой буквы, человек дела! Пожалуй, всех, кого я знала до сих пор, вряд ли можно было назвать людьми. Жалкие пьянчужки-соседи и пустобрёшки-учителя едва ли тянули на столь высокое звание. А вот это парень-немногословный, спокойный, надёжный! Я сразу же полюбила его, я поняла, что мы с ним сейчас подошли друг к другу так, как ключ подходит к замку. И по его взгляду я видела, что он испытывал то же самое. То, что произошло ночью, сразу же сделало нас удивительно-близкими и родными друг другу людьми.
-Когда ты уезжаешь? — спросила я.
-Завтра — коротко ответил он.
-Я поеду с тобой! — решительно заявила я. — Домой я вернуться уже не смогу!
-Из-за отчима?
-Нет, из-за матери. Отчим мне никто, я и не ждала от него ничего хорошего. А вот мать меня предала и больше я её видеть не хочу!
-Но ведь ты же ещё совсем ребёнок — задумчиво сказал он.
-Уже нет-горько вздохнула я — за эту ночь я сильно повзрослела.
-Ну что же-так же задумчиво продолжил он-пожалуй, ты права. Наверное, это судьба. Ладно, вот твоя пижама, пока надень её, а я сейчас схожу, прикуплю тебе какой-нибудь одежды.
И в самом деле-вот так, без ничего, даже без документов-я покинула Москву. Как такое было возможно? Да очень просто-проводником в поезде дальнего следования была двоюродная сестра мужа, красавица Люба. Документы я оформила себе немного позже, в паспортном столе, которым заведовал мужнин дядя. Он смотрел на меня по-отечески ласково и даже немного напомнил мне моего родного отца. Именно он посоветовал прибавить мне несколько лет возраста, чтобы не подводить своего спасителя. Вообще здесь, в Сибири, вдалеке от чопорной столицы, всё делалось как-то по-другому, проще и душевнее, как-то по-домашнему. Теперь мы с моим благоверным смогли расписаться официально и, не прошло и года, как у нас родился сын. Мы жили в шахтёрском посёлке, в двухэтажном бревенчатом бараке, потемневшем от дождей и с «удобствами» во дворе, но были очень счастливы. Мы действительно идеально подходили друг другу. Муж был необыкновенно-умным и опытным человеком, мне казалось, что он знает и умеет всё на свете. Он охотно делился со мной своими знаниями, а я жадно у него училась-разумеется, в школу я уже не пошла. Муж заверил меня, что здесь мы долго не задержимся. Он заработает достаточно денег, чтобы купить в Москве небольшую квартирку хоть в той же хрущёбе, а то мыкаться с ребёнком по съёмным квартирам очень тяжело.Потом он найдёт себе хорошую работу, в Москве всё время что-то строят под землёй: метро, стоянки, переходы. С опытом работы на шахте туда возьмут бегом. И заживём, всё у нас будет тип-топ! Он и правда прилично зарабатывал на шахте, но только эти деньги были платой за риск. Ведь 8 лет назад эта же самая шахта уже погубила его родителей: отец погиб при взрыве, а у матери не выдержало сердце. Муж ничего не скрывал от меня и несколько раз возмущённо рассказывал о том, что на шахте совершенно пренебрегают техникой безопасности. Эти угольные пласты-самые загазованные на планете, но метановая сигнализация отключена, ведь иначе она будет срабатывать каждые полчаса, а после этого добычу угля необходимо прекращать и проводить дегазацию. Шахтёрам же платят за готовую продукцию и они совсем не заинтересованы в таких перерывах. Муж попробовал с этим бороться, но ему сейчас же дали понять, что его никто тут не держит. А нам пока было некуда деваться.
-Этот уголь — самый дорогой в мире-с горечью сказал мне муж.- Каждая тонна оплачена по меньшей мере одной человеческой жизнью!
-А вдруг и ты попадёшь под взрыв?-замирая от ужаса, спросила я.
-Ну что же, значит, такая моя судьба! — спокойно ответил он.
И действительно не ушёл от своей судьбы: после очередного взрыва я осталась вдовой с грудным ребёнком на руках. Только он, мой малыш, и дал мне силы пережить всё это. Чтобы заткнуть нам рты, семьям пострадавших выплатили компенсацию. Вот почему муж так настаивал, чтобы мы с ним расписались — я-то по молодости и глупости тогда этого не понимала. Мы, вдовы горняков, решили держаться вместе и одна из женщин посоветовала нам купить квартиры в Кемерово.Так мы и сделали. Я купила квартиру в центре города, в пятиэтажке, возможно, потому, что она напомнила мне мою родную квартиру в Москве,только под окном вместо старой липы росла лиственница. Денег хватило как раз впритык. По крайней мере, здесь уже не было этой вездесущей угольной пыли. Конечно, муж сделал кое-какие сбережения и это было очень кстати, чтобы мне сразу не идти на работу. Помня о горьком опыте своей матери, я твёрдо решила не приводить сыну посторонних мужиков, а посвятить всю свою жизнь только ему, единственному теперь родному мне человечку. Моей главной целью стало дать ему хорошее образование и, по возможности, перебраться в Москву, чтобы он никогда в жизни не видел этих жутких шахт, сгубивших его отца. Перебиваясь с хлеба на квас, я сама растила и воспитывала его до школы, не доверяя никому.Потом подруга помогла мне получить документ об образовании и я устроилась на довольно приличную, по местным меркам, работу. Сейчас сыну 12 лет и,кажется,мне удалось добиться того, что я хотела. Он очень умный, милый, скромный мальчик, ласковый и довольно послушный и совершенно не похожий на своих сверстников-хулиганов. Сын никогда бесцельно не болтается по улице, как они, а проводит большую часть времени за книгой и за компьютером.Вот из-за компьютера-то мы сегодня чуть и не попали в переплёт. Я должна была вскоре получить премию и обещала сыну купить новый ноутбук.У него сразу же ярко загорелись глаза. Сегодня, после обеда, я предложила пойти погулять на берег Искитимки,но он попросился в торговый центр:приценится к ноутбуку. Немного подумав, я сдалась-и ветер сильный да и снег пошёл. Да, вот и сходили…
Я чувствовала, что сын тоже не спит, ворочаясь с боку на бок. Мы спим на разных кроватях, но в одной комнате и я частенько позволяю ему забираться в свою постель, ведь мы же с ним очень дружим. Снова противно завыла сирена и малыш поднял голову: «Мам, ты не спишь?»
-Нет, не сплю.
-А можно к тебе?
-Давай, запрыгивай! — я приоткрыла одеяло и он босиком сейчас же перебежал ко мне по ковру, лежащему между нашими кроватями. Он обнял меня, сильно прижался и тут я заметила, что сына бьёт лихорадочный озноб
-Что с тобой? — тревожно спросила я. — Ты не заболел?
-Мама, мне страшно, я очень боюсь!
-Чего, милый? Ведь всё же кончилось благополучно!
-А если бы мы сегодня погибли?! А ведь я ещё не сказал тебе самого главного — что я тебя очень-очень люблю! — и он судорожно приник к моим губам неумелым поцелуем. Тут меня словно током дёрнуло и я сразу всё-всё поняла. Да, он действительно любит меня, но совсем не так, как мать. Ведь он сейчас как раз в таком возрасте, когда парню уже нужна девушка, когда мальчики начинают влюбляться. Но только у него нет ни малейшего шанса завести роман с одноклассницей, ведь маленькие оторвочки — его ровесницы-предпочитают хамоватых и наглых гопников, а мой-то сын совсем не такой, я же сама его так воспитала! А я-то всё время кручусь у него перед носом, вот он и запал на меня! Сегодня же мы реально могли погибнуть, а как же это страшно-умереть, ни разу не испытав любви! В жизни иногда случаются такие озарения. Я ясно поняла, что, оттолкнув сейчас сына, совершу преступление, которому не будет прощения. Поэтому я молча жадно ответила ему и мы несколько минут яростно целовались. И ему удалось добиться своего: во мне проснулось жгучее желание. Джин, запечатанный на 11 лет в бутылку, вырвался на волю. Ведь это по паспорту мне 31 год, а на самом-то деле всего только 26! Ну какой же смысл обманывать себя! Я всегда ужасно хотела сына и теперь, когда поняла, что это взаимно, сдерживаться уже невозможно. Главное сейчас-сделать всё как можно осторожнее. Сын очень волнуется и, чтобы успокоить его, мне стоит перехватить инициативу. Поэтому, когда малыш остановился передохнуть, я тихо сказала ему: «Слушай, можно я тебя сейчас потрогаю, а? Ну, пожалуйста!» Я сразу же ощутила его радостное удивление, когда он столь же тихо ответил мне: «Да, можно.» И я немедленно сунула руку под резинку его пижамных брюк. Малыш лёг спать во фланелевой пижамке, но я знала, что он никогда не надевает под штанишки трусики, не любит, если там жмёт. Ну конечно, так и есть-стоит как кол! Писюнчик твёрденький и горячий, как огонь, а ещё на удивление большой-не помещается в моём кулачке!
-Мам-смущённо шепчет малыш — у меня там это… ну… волосиков ещё нет!
-Не беда, милый, ещё вырастут!
И это для меня не новость. Грош цена той матери, что не следит за своим ребёнком. Конечно, я в курсе его проблем. Когда бужу его по утрам в школу, обязательно отверну одеяло и загляну под пижамку. Он очень крепко спит и не замечает. А муж объяснил мне, что очень важно следить за эрекцией. Если по утрам у парня стояк, значит, всё в порядке со здоровьем. Даже если живот болит или горло-уже эрекции не будет. Вот уже два года у сына по утрам «приподнятое настроение». И головку я ему сама открыла, когда купала. Сыну тогда было 5 лет. Месяц открывала, по миллиметру в день, и он в это время у меня не плакал, а хихикал. Покатала головку пальцами.
-Ой, мама — застонал сын — как приятно! Ещё, ещё пожалуйста!
Ну уж нет, дудки. Ты сейчас кончишь и капут. На всю жизнь будет проблема-в первый раз кончить с петтинга! Нет, милый, ты у меня будешь кончать, когда надо и куда надо! Сразу же убрала руку.
-А ты хочешь потрогать? — спрашиваю его.
-Очень хочу, а можно?
-Ну конечно. Давай ручку!
Трусиков на мне нет, вздёрнула ночнушку повыше.
-Ух ты, обалдеть! — воскликнул сын.
Боже, как же приятны его робкие, нежные прикосновения!
-Не бойся, трогай сильнее, мне не больно!
-Мам, а ты когда писаешь… ну, это… течёт по всей щёлке?
-Нет, милый, конечно,нет, течёт вот отсюда, посерёдке. Но струйка очень широкая и я совсем не могу ей управлять. Льёт куда попало. Вот я всегда и сажусь пониже, чтобы ничего не описать, понимаешь?
-Ага! Мам, мне всегда так хотелось тебя потрогать, особенно когда мы спали вместе!
-Ну и потрогал бы, что за беда?
-Я боялся, что ты обидишься и рассердишься!
-А разве я часто сержусь?
-Нет, мама, конечно, нет, ты самая лучшая!
-Ты, милый, ты самый лучший! Но разве тебя интересует, только как я писаю?
-Нет, не только. А где… ну, это…
-Заветная дырочка? — лукаво подсказала я. — Вот здесь! Дай-ка пальчик! Вот, чувствуешь?
-Да это же попка!
-Нет, нет, попка вот здесь, ниже!
-А как же отличить? Ну, не промазать?
-А я сейчас помогу. Погоди-ка, лягу пониже, вот так.
Я действительно устроилась удобнее,задрала ночнушку на грудь, а потом согнула ноги в коленях и развела пошире.
-Так, теперь спускай штанишки и забирайся на меня… вот так. И убери оттуда ручки, ты только мешаешь, лучше обними меня покрепче… хорошо. А я сейчас сама… снова нащупала его писюнчик.
-А теперь нажимай, сильнее, ещё сильнее!
-Ой! — вскрикнул сын. -Ой, как там хорошо, как приятно!
-Ну конечно хорошо, милый. А теперь надо вот так-и я сделала давным-давно забытое движение, слегка подмахнув ему. Он понял и тоже задвигал попкой
-Не торопись, не торопись!
Ой, до чего же хорошо! Как здорово! Я, кажется, уже сейчас… И всё, произошло!!! На какое-то время я совсем отключилась и очнулась от того, что малыш опять ищет мои губы своими. Он уже вышел, мокрый писюнчик трётся мне о живот.
-Мама, милая, спасибо! — лепечет он. -Я слышал, что это приятно, но чтобы так-я даже представить себе не мог!
-Слышал?! А у тебя такого ещё не было? Ну, таких ощущений?
-Нет, никогда!
-И ты что же, ещё ни разу?…
-Не дрочил? -подхватил он. -Нет, ни разу! Я знаю, как это надо делать, но ещё ни разу не делал!
-А почему же?
-А я хотел, чтобы в первый раз это было с тобой!
Вот это новость!!! Он же сейчас отдал мне самое дорогое — свою невинность! Ради этого действительно стоит жить!
-Милый, любимый, спасибо! — горячо приникла к нему поцелуем.
-Мам, а тебе… это, ну… тоже было приятно?
-Да ещё как приятно-то! Лучше всего в жизни!
-Правда?! Но ведь я же ещё ничего не умею!
-А вот это — то, любимый, и есть самое приятное! А когда целуешься, не сжимай губы, а чуть приоткрой, вот так-и засунула ему в ротик свой язык.
Когда мы отдышались, он проникновенно сказал: «Мама, как же я тебя люблю!»
-И я тебя, милый, больше всех на свете! Писюнчик не болит?
-Нет, что ты, всё очень хорошо!
-Вот здесь, внизу, не болит?
-Нет-нет!
-Ну и замечательно!
-Мам, а ты мне свою писю покажешь?
-Конечно покажу! Но только завтра. А сейчас давай спать, хорошо?
-Хорошо.
-Давай, натягивай свои штанишки, вот так, я тоже рубашку одёрну и спать. Спокойной ночи!
Он уснул почти сразу же, а я ещё успела подумать-ну ничего себе! Свой самый-самый первый раз он подарил мне! И у него даже ещё спермы нет, он кончил на сухую!
Как убитые мы спали до рассвета, а когда за окном загалдели птицы, я проснулась от нежных прикосновений.Малыш снова исследовал мою писю.Я сладко потянулась.
-С добрым утром, милый!
-Мам, ты обещала показать! — сразу же напомнил он.
-Раз обещала-покажу! — откинула одеяло, задрала рубашку. — Вот, смотри пожалуйста!
-Ух ты! — он сразу же залез в островок кудрявых тёмных волосков. — Мам, а они только над писей, внизу их нет!
-И нигде больше нет, только подмышками ещё чуть-чуть — и всё! У девушки так и должно быть. А то знаешь какие девки бывают — все в шерсти до ушей, просто как обезьяны!
-Фу! — сдурнился сын. — Но ты, мама, ты такая красивая! — и снова жадно уставился на складки губ. Я чувствовала, что они ещё не совсем опали после вчерашнего и, наверное, выглядели весьма аппетитно.
-Мам, а что под ними?
-Ты сейчас всё равно не увидишь, свет тусклый! Пошли-ка лучше в ванную. Только я сейчас пописаю и приду.
-Ой, мама, а можно посмотреть? — сразу же заканючил сын. — Я так хочу посмотреть!
-Ну, ладно, можно, пойдём!
Пришли в туалет, я задрала рубашку, села а начать почему-то не могу. А малыш присел спереди и смотрит, просто глаза горят!
-Мам, ну давай!
-Не могу, милый! Хочу очень, но что-то не идёт, не получается!
Но ведь не зря же я столько сил вложила в сына! Он очень умный парнишка, сразу сообразил, как мне помочь. И зашептал: «Пись-пись-пись!» И тут как брызнет! И полилось! Он даже застонал от восторга. А я и рада стараться, с минуту лила! Я даже представить себе не могла, до чего же это здорово — вот так мочиться перед сыном! Если бы кто сказал — ни за что бы не поверила! Когда закончила, сын объявил: «Так, всё, ванная отменяется! Пошли опять в комнату!» — и сунул мне прямо в нос свой, напряжённый как струна, писюнчик. Поймала его губами — горячий, как сосиска и такой вкусный, солёненький. Вот чудо какое! Нехотя отпустила его.
-Сейчас, милый, пойдём, вот только я вытрусь! — оторвала бумажку, а он даже покачнулся, чуть не упал-вот как его завели все эти маленькие девичьи таинства. Схватил меня за руку и просто потащил на кровать.
-Давай скорее!!
-Ну даю, даю, не торопись!
Едва легла, как вскочил следом и уже сам засунул куда надо. Быстро учиться, молодец!
-Не торопись, не спеши, не на пожар же!
Кстати, а если бы не пожар, то ведь ничего бы и не было! Не было бы счастья, да несчастье помогло.
Отдышались и я говорю: «Всё, милый, пора собираться! Тебе в школу, мне на работу. Ты парень умный, сам понимаешь, что об этом — никому ни слова, ведь так?»
-Да конечно, мама!
-Ну и ладушки! А вечером продолжим. Всё тебе там покажу. А ты — мне, уговор? Ну, пошли.
Вышли на улицу — на севере всё ещё дымиться. Жуть. Ему-то идти всего два шага, школа во дворе, а мне подальше. Есть время подумать. Хотя о чём тут думать — я в жизни ещё не была так счастлива,ещё никогда! Но, вообще-то,место здесь гиблое. И муж погиб, и его родители и все родственники. Нет уже в живых ни красавицы Любы, ни того славного дядечки, что оформил мне документы. Не хватало ещё, чтобы с сыном что-то случилось! Нет, надо отсюда выбираться. С работы я позвонила в Москву, своей школьной подруге. Она жила в соседнем подъезде и так никуда с тех пор и не переехала. В первый раз я позвонила ей после взрыва на шахте, в полном отчаянии. До этого я в Москву ни разу не звонила и даже моя мать не имела ни малейшего представления о том, что со мной случилось, так я обиделась. Подруга искренне мне обрадовалась, ну ещё бы, ведь в школе мы с ней были как сёстры. И она рассказала, что отчим как жил с моей матерью, так и живёт. Его даже не посадили, на что я втайне очень надеялась. Не моргнув глазом, заявил матери, что всю ночь мирно спал и понятия не имеет, куда я делась! Ну а мать погоревала-погоревала да и успокоилась. Так они и живут. Я, конечно, поняла, что в Москву мне хода нет и взяла с подруги клятву молчать. Но с тех пор звонила ей каждые полгода. И вот очень хорошая новость-на Новый год отчим, наконец-то, подох, обожрался палёной водки! А мать стала совсем старая, больная и очень нуждается в помощи. Всё, я могу возвращаться домой! Да, правду говорят: не было бы счастья, да несчастье помогло!
8 710
Загрузка...
Какая понятливая и понимающая, всем бы таких мам, глядишь и насильники в стране перевелись!!!