Слышали ли вы когда-нибудь, что предметы могут изменить жизнь человека? Вроде бред, да? Но в этой жизни может быть всё. Поверьте уж мне.
В то, хоть и дождливое и пасмурное утро я проснулся с отличным настроением. У меня жизнь удалась! Я счастливый человек! У меня самая красивая девушка, и я собираюсь в ближайшее время сделать ей предложение. Я недавно переехал в новую квартиру (ну и что, что взятую в кредит, зато какие-то несколько лет, и она будет моя). И самое главное, сегодня я проведу первый день на моей новой работе. Я психолог, но до этого я не мог работать по специальности, а пару недель назад прошёл собеседование в одном престижном университете, и теперь буду преподавать психологию и всё, с ней связанное. Странным мне показалось то, что декан спросил о моём отношении к людям с нетрадиционной ориентацией. Но, как потом оказалось, там много студентов с такими предпочтениями, и учителей-гомофобов набирать туда не собирались. Благо, я к этому отношусь спокойно. Люди могут спать и встречаться с кем хотят, и никто не может им указывать, как поступать в этом деле. В общем, меня взяли. Не знаю, за что: за моё отношение к геям или за знание своего предмета, но в тот день Алиса (так зовут мою невесту) не могла насмеяться, глядя на меня. Я прыгал, носил её на руках, и мы всю ночь провеселились.
Итак, я приоделся, взял приготовленные конспекты (к этому моменту я отношусь очень ответственно; я хорошо учился, и мои студенты будут знать мой предмет). Дождь прекратился, но что-то мне подсказало взять зонт. Если бы я знал, что этот зонт изменит мою жизнь, то подумал бы дважды, прежде чем брать его с собой.
«Вот блин, что же за погода такая мрачная-то. Весь марафет коту под хвост», — подумал я и несмело пошёл перешагивать через лужи.
Ах, да, насчёт марафета… Я люблю хорошо выглядеть. И мне совсем не стыдно из-за этого. У меня много косметики для ухода за кожей и волосами. Я хожу в тренажёрный зал и стараюсь держать фигуру в тонусе. Природа наградила меня совсем недурной внешностью, и я безумно благодарен ей за это. Девушки всегда западали на мои глаза. Они у меня серые и при определённом освещении кажутся голубыми. Это редкость, согласитесь, с моими-то чёрными, даже смоляными волосами. Но при всём этом я терпеть не могу женоподобных моделек, которые красятся и манерничают… Так, на чём я остановился? А, да…
Путь к университету недолгий, но тернистый. Куча светофоров, поворотов и разнообразных препятствий. Если бы эти улочки сделали прямыми, то я дошёл бы до работы минут за 10, а так только на светофорах полчаса теряешь. У нас довольно красивый городок, спокойный, хоть и с небольшим населением. Дороги выложены какими-то камнями, что делает их похожими на средневековые. Домики аккуратные, а магазины с большими стеклянными витринами, которые манят к себе разнообразием товаров и скидками.
Наконец, последний светофор — и прямая дорога к новым знакомствам и впечатлениям. Стою у дороги, и вдруг какой-то идиот меня отталкивает. Я машинально отхожу назад, и его со всей дури окатывает водой из лужи проезжающая мимо машина. У меня вырывается дикий смешок, ведь на его месте должен был быть я, но я сразу же убираю улыбку из лица и принимаю серьёзный вид…
Парень пару секунд стоял и ничего не мог сказать, а потом нервно и громко начал орать вслед той машине. У меня в груди начало болеть даже — так хотелось смеяться, но я всегда гордился своим умением контролировать себя.
— Вот, наказание по заслугам! Нечего было лезть вперёд и толкаться, — ехидным голосом произнёс я.
Через мгновение меня одарили таким взглядом, что пропало всякое желание смеяться над парнем.
— Нехрен было стоять посреди дороги. Или тебе очки, бля, купить, чтобы ты людей лучше видел? — проговорил он, стряхивая с себя грязь.
— Очки не помешало бы тебе купить. Такой высокий и машину не увидел; вот теперь весь день как петух мокрый ходить будешь. И не забывай, что на этом месте должен был быть я, так что спасибо за одолжение, — выговорил я быстро и внятно, чтобы не дать вставить ему в мою тираду ни звука, — и отвернулся от него, дав понять, что разговор дальше продолжать не собираюсь.
Парень оказался очень даже симпатичным. Видимо, тоже следил за собой, потому что его довольно длинные волосы не потеряли форму после попадания на них воды. Видимо, он пользовался лаком для волос, что довольно редко сейчас встречается. Он был очень высокий и немного худощавый для своего роста, но ему это было легко скрывать за широкими спортивными штанами и просторной кенгурухой. Я также понял, что у данного парня крутой нрав, ибо по его голосу и проскакивающим интонациям было сразу заметно, что ему уже не раз испортили настроение за сегодняшний день.
Мои секундные размышления прервал оглушающий гром и мгновенно обрушившийся на землю ливень. Я сразу же открыл зонтик и стал ждать дальше зелёный свет, но, посмотрев на этого и так наказанного судьбой парня, пожалел его и подошёл ближе, накрыв зонтом.
— Я не злопамятный, а ты простудишься. К тому же у меня должок перед тобой. Если бы не твоё нахальство, то это я бы стоял сейчас здесь похожим на лягушку, — вежливо произнёс я и посмотрел в его обалдевшие глаза.
Он смотрел на меня так, будто хотел убить, но здравый смысл давал ему понять, что лучше согласиться со мной. Хотя это было всего лишь первое сентября, и лето только вчера кончилось, но дождь был ужасно холодным, и простудиться парень, видимо, не мог себе позволить…
Мы шли молча и, так как зонтик был большой, почти не касались друг друга. «Я когда-то умру от своей доброты», — подумал я, чувствуя неловкость ситуации.
Когда мы подошли к университету, то по общему взгляду на него поняли, что нам было по пути.
— После надо сказать спасибо, — сказал я, когда мы зашли в холл здания.
— Обойдёшься! Ты мне просто долг отдал, — ответил мне юноша грубым и злым голосом.
«Ну вот и делай после этого добро людям», — я поднял глаза к потолку, вздохнул и пошагал к кабинету декана.
Несмотря на это маленькое происшествие, моё настроение не испортилось, и я в прекрасном расположении духа вошёл в кабинет. Декан была довольно приятной женщиной средних лет — так мне показалось, во всяком случае. Выглядела она очень привлекательно, но строго.
— А, это вы Николай Олегович! Заходите. Как настроение в первый рабочий день? — с вежливой улыбкой проговорила Анна Сергеевна.
— Здравствуйте. Спасибо, отлично. Готов к труду и обороне, — с улыбкой я ответил я ей.
— Вот что-что, а обороняться вам придётся.
Я посмотрел на неё непонимающим взглядом, и она продолжила:
— Понимаете ли, в нашем университете много студентов с нетрадиционной ориентацией. Так уж сложилось, что большинство талантливых людей — не все, конечно — имеет свои странности. Так что, так как вы психолог, вам нередко придётся выслушивать рассказы о безответной любви парня к парню или девушки к девушке. Вы готовы к этому?
Я согласно кивнул. Она улыбнулась и добавила:
— Вот и отлично. И ещё одно… Берегитесь, а то с вашей внешностью у вас будет много поклонников. Будьте непреклонны; сами понимаете, никаких отношений между студентами и преподавателями быть не может.
— Да нет, что вы. У меня есть невеста, и мы собираемся пожениться, — ответил я.
— О, я вас поздравляю. Так даже лучше, — радостно ответила декан и повела меня в преподавательскую для официального представления.
Коллектив был классный. Принял он меня довольно тепло. Контингент моих коллег был молодым, все они были примерно моего возраста (забыл сказать, мне 25), так что с общением у меня проблем не было.
И вот настал момент истины. Я шёл по коридору и смотрел на своё расписание. Сейчас у меня была первая пара. Первая пара в роли преподавателя! Сердце выскакивало из груди от волнения, руки немели от напряжения и лёгкие сокращались всё быстрее и быстрее. Кто был на первом свидании, тот может понять мои ощущения. Только говорил, не связывайся ты с этими козлами. Я же говорил, что на наркоте денег без проблем не заработаешь.
— Клевер, закрой рот! — с шипением прохрипел Кирилл, а я шире открыл глаза; так вот о какой «девушке» шла речь!
— Так, Рамашев, заткнись. А ты, Кирилл, сейчас расскажешь мне всё и в деталях. И пока я не буду знать всего, твоя жопа от этого дивана не оторвётся.
Паша стоял обескураженный тем, что невольно сдал друга, а тот, в свою очередь, зло смотрел на товарища.
— Нет, я не буду молчать, понял? — всё-таки взял себя в руки Клевер. — Если ты не угробишь себя сам, то они сделают это.
— Павел, да помолчи ты. Сядь! — я не стал его выгонять, так как понял, что дело пахнет жареным и что Рамашев, явно пребывающий в курсе всего происходящего, находится на моей стороне.
— Кирилл, я слушаю, — повторил я, но тот молчал. — Паша, может, меня ты просветишь, если виновник торжества не хочет это сделать.
Мы встретились взглядами, и в первый раз я увидел в его глазах мольбу о помощи. Я знал, что они лучшие друзья, но что настолько…
— Этот полоумный захотел подзаработать денег и связался с одним наркоторговцем. Тот не обязал Кира делать ничего криминального, просто надо было доставлять товар заказчикам в разные углы города. Курьер, типа, хренов. Но вчера у него украли товар на 25 штук. Естественно, деньги теперь требуют с него. Дали три дня. А где он такие бабки возьмёт?! У них с Ингой только мать, да и у той сердце слабое.
Я слушал, что говорит Паша, и мысленно уже перебирал варианты того, как вытащить этого парня из дерьма, в которое он вляпался по самое нехочу.
— Они знают, где ты живёшь? — решил я действовать. — Хотя можешь не отвечать — наверняка знают. У меня есть хорошие друзья в милиции, разберёмся. Ты поживёшь пока у меня, и в твоих же интересах сделать так, чтобы мать не волновалась за тебя. Паша, вот ключи от квартиры, берите такси и езжайте по этому адресу, закройте дверь и сидите молча, — я написал на листке парням свой адрес и взялся за телефон.
— Алло, Димка, есть дело… — начал я.
Дима — мой давний друг, мы с ним вместе пешком под стол ещё ходили. Дружим и сейчас. Он женился и частенько заходит ко мне с женой и сыном в гости. Он начальник отдела милиции, у него хорошие связи, он должен помочь.
Димка назначил мне встречу, и я пулей вылетел из кабинета.
Уютная кафешка нагоняла на меня ностальгию по студенческим временам. Маленькие столики, приветливые и не очень официанты, а уж если ты постоянный клиент, то будь добр — самообслужись.
Димка пришёл через 5 минут после моего прихода.
— Привет, родной! — как всегда весело начал он. — Что могло случиться у такого законопослушного гражданина, как ты, что ему понадобилась моя помощь?
— Да проблемы-то как раз не у меня. Парень, студент моего курса, вляпался в нехорошую историю с местными, как я понимаю, авторитетами. Вляпался на круглую сумму. Естественно, они решили заставить его отдать долг. Всё ничего, но у парня психика слабая, сегодня хотел с крыши прыгнуть, вовремя подоспели. Сейчас у меня дома сидит.
— Что?! У тебя дома? Да ты в своём уме? Мало того, что это незнакомый тебе человек, так его ещё и мафия местная преследует! — чуть ли не закричал на меня Дима.
А действительно, чем я думал? Я пустил к себе в квартиру двух незнакомых людей. «Вот ключи от квартиры, где деньги лежат», — вот как это называется. Но мысль, что там находится и Павел, меня почему-то успокаивала. Сам удивляюсь, почему. Его же я знал не больше, чем Кирилла.
— Димыч, не кипятись. Им невыгодно меня грабить. Одного преследуют, а другой до смерти боится, что первый с собой опять что-то может попытаться сделать, — успокоив таким образом и Димку, и себя заодно, я рассказал другу все обстоятельства дела в мельчайших подробностях (которые знал, конечно).
Как оказалось, в городе есть так называемый Кочан, местный авторитет, не очень крупная шишка, но зарабатывает тем, что распространяет наркотики. Димин отдел уже давно занимается тем, как бы поймать его, но всякий раз этому гаду удаётся выйти сухим из воды, так как он наркоту через посредников поставляет, и доказательств, что это делает именно он, нет. У него проверенные люди, новичков он не принимает, а раз Кирилл туда попал, значит, есть кто-то, кто его с Кочаном свёл, кто-то свой. Ещё Дима рассказал о том, как Кочан себе людей ищет. Он вгоняет их в долги, а потом заставляет работать на себя уже бесплатно. А что им остаётся делать? В милицию не пойдёшь, а долг отдавать нужно, иначе грохнут.
Короче говоря, Дима попросил, чтобы я Кирилла к нему в отдел привёл, а я, в свою очередь, попросил его сделать так, чтобы Кир не получил по полной программе за эту глупость.
По дороге домой я ещё раз задал себе вопрос: «На хрена мне это надо?». Но разум сам себе дал ответ: «По-другому не могу».
Дверь в квартиру оказалась заперта. Я и забыл, что парням ключи отдал. Позвонил в дверь. Через несколько минут мне открыли.
Павел стоял в фартуке, который оставила Алиса, с закатанными рукавами и с довольной улыбкой на лице.
— А вот и хозяин! Мойте руки и садитесь жрать, пожалуйста, — он провёл меня на кухню, где Кир с умным видом нарезал салат.
В сковороде уже была жареная картошка, на столе — нарезанная колбаса и сыр (всё, что было в холодильнике), вода в чайнике уже грелась для чая.
Я был немного ошарашен увиденным, и единственное, что смог сказать, это:
— Ого, я сейчас.
Парни весело засмеялись, и я улыбнулся. Только улыбка это была невесёлая. Кирилл, видимо, не совсем представлял, в какой он жопе, или просто хорошо умел это скрывать. И всё же, как у человека настроение меняется, да?! Утром ещё летать хотел, а сейчас лыбиться. Но, может, это и к лучшему. Гораздо хуже было бы его сейчас от балкона отдирать — девятый этаж ведь уже, а не пятый.
— Я вижу, вы неплохо тут со всем разобрались, — сказал я, когда вышел из душа.
Ну, не удержался я от соблазна залезть под тёплые струи воды и немножко снять с себя сегодняшнее напряжение.
Я вышел в домашних джинсах, без футболки, вытирая волосы полотенцем, и без всякой задней мысли сел за стол. Когда же я уловил на себе пожирающие меня взгляды Павла, то понял, что сделал глупость. Кир сделал вид, что ничего не заметил, хотя по его хитрым глазам было видно, что он в курсе наших с Павлом войн.
Я решил не обращать внимания на парней и принялся ужинать. Во время еды я рассказал им о моём разговоре с Димой и о том, что Киру нужно будет пойти в отделение. Парень, конечно, был не в восторге от этой новости, но выбора у него не было.
Готовка, к моему удивлению, оказалась ужасно вкусной, или это я был такой голодный, но тарелки остались пустыми. Затем я принялся размещать гостя в доме.
— Кирилл, будешь спать в гостевой. Там кровать большая. Бельё в шкафу. В ванной на вешалке чистые полотенца, мыло в шкафчике…
— А я где спать буду? — вдруг в мой монолог ворвался Рамашев.
— Как где? Дома.
— А ты время видел? Метро уже не ходит. Или ты меня в такую пору выпустишь на улицу? Чтобы на меня напали маньяки или грабители…
А я действительно не подумал, что уже так поздно.
— Ладно, в гостевой кровать большая, будете спать вместе. А я к себе, — сказал я, как отрезал, и пошёл в свою спальню.
Ах, как же хорошо наконец-то упасть на подушку — мягкую, тёплую, такую родную. Глаза сами собой закрываются, и ты окунаешься в мир фантазий и грёз. В мир, в котором нет всей этой рутины, в мир, в котором, если очень постараться, можно надумать себе самый лучший сон.
Я уже начал отключатся, когда услышал звук открывающейся двери. «Ну да, как же без этого, разве мне дадут спокойно уснуть?» — мысленно выругался я.
Это был Павел. Его приходу я хотелось с ним спорить или ссориться. Видимо, он это заметил, и самодовольное выражение на его лице сменилось, как ни странно, тревожным.
— Ты чё, реально заболел? А ну, дай голову, — он прикоснулся к моему лбу ладонью, и по телу побежали толпы мурашек.
Такая холодная, но такая нежная. Так приятно чувствовать его заботу.
— Да ты горишь! Ты в курсе? Быстро в кровать!
Я не стал сопротивляться и отправился в комнату. Через минуту Пашка уже сидел на кровати и ждал, когда у меня измерится температура.
***
Рамашин уже минут 10 стоял у окна, а я только сейчас заметил, как красиво волосы обрамляют его лицо, как мужественно смотрится этот юноша, когда у него сложены руки на груди, а ноги стоят на ширине плеч. Почему-то сразу промелькнула в голове забавная мысль, что когда-нибудь, лет через двадцать, он так же будет стоять у окна и ждать с дискотеки детей, как в своё время меня ждал мой отец. Почему именно эта мысль пришла мне в голову? Да сам не знаю. Может, потому, что в его глазах было столько заботы, когда он приносил мне градусник, измерял температуру, укрывал одеялом. Я улыбнулся своим мыслям и не заметил, как перед глазами всё поплыло.
Небо было сиреневого цвета, трава под ногами была такая мягкая и пушистая, что хотелось пройтись по ней босиком. Лёгкий ветерок трепал мои волосы и нежными прикосновениями ласкал кожу. Ко мне подошёл стройный молодой парень с такой манящей улыбкой. Он обнял меня. Его руки были такие тёплые… Он провёл ладонью по моему лицу… Как же приятно… Моё тело расслабилось… Я подался вперёд; мне нестерпимо хотелось касаться его кожи, целовать эти соблазнительные губы… Его руки оказались на моих плечах…
— Ник, мой Ник. Ник… — шептало мне моё видение. — Ник… Ник…
Его слова становились всё громче, перерастая в крик. Я чувствовал, как кто-то начинает трясти меня за плечи и бить по щекам.
— Очнись, Ник! Слышишь меня?
Я очнулся и медленно приоткрыл глаза. Передо мной стоял Паша и изо всех сил тряс меня, пытаясь привести в сознание.
— Господи, очнулся… Как же ты меня напугал! Ты меня видишь? Узнаёшь? Подожди, милый, сейчас скорую вызовем, потерпи немного… Только не закрывай глаза…
Он нервно метался по квартире в попытках найти телефон и вызвать скорую, а у меня перед глазами всё ещё был мой минутный сон. И тот несостоявшийся поцелуй, те прикосновения, тот парень… Это же был он, Паша! Это… был… он…
Не успев додумать эту мысль, я снова отключился.
Проснулся я уже от яркого света. Судя по белоснежным стенам, я всё-таки оказался в больнице. Чтобы понять это, мне понабилось некоторое время, потому что поднять голову сил совершенно не было, яркий свет слепил глаза. Нет, боли я уже не чувствовал, но сил и желания двигаться в себе тоже не обнаружил.
— Привет, соня, — послышалось откуда-то издалека. — А ты вчера здорово меня напугал.
Это был Паша. Он сидел на соседней кровати, и, судя по его одежде, тут же он и провёл ночь.
— Что я здесь делаю? — с трудом, но я всё же оторвал голову от подушки, чтобы через мгновение об этом пожалеть.
В жизни есть куда более приятные вещи, чем тупая боль в затылке.
— Тише, тише, — Паша поднялся с кровати и подошёл ко мне. — Не вставай, тебе ещё нельзя. У тебя, оказывается, температура 40 вчера была. Ты вообще за здоровьем следишь? Или как?
— Или как, — вырвалось у меня, и на лице появилась слабая улыбка.
— Смеется он тут… Я вчера сам чуть коньки не отбросил! Лежит весь такой бледный, глаза закатил, дышит через раз…
Он начал повышать голос, а я тихо радовался тому, что сейчас рядом со мной именно он. С лица моего не сходила глупая улыбка, а сердце почему-то забилось чаще.
Может, действительно ничто не происходит в этой жизни напрасно? Может, там, наверху, действительно кто-то есть? Этакий ангел-хранитель, который помогает людям встретить друг друга в нужном месте и в нужное время, таким образом решая нашу судьбу? Что если высказывание «Мы сами творцы своей судьбы» вовсе и не бред? С чего у меня такие мысли? А сами подумайте, не слишком много ли в нашей жизни случайных совпадений? Хотя, время покажет… Время же поможет?
— Дай я возьму сам…
— Так, больным слово не давали.
— Блин, Рамашин, не борзей, а!
— Это такая мне благодарность? За всё, что я для тебя сделал?
— Будешь мне об этом всю жизнь напоминать? Я же тебя поблагодарил уже раз сто.
— Так, кончай препираться и залезай в машину. Мои слова обсуждению не подлежат. До полного твоего выздоровления я никуда от тебя не денусь. Понял? И мне наплевать, что ты старше, что ты типа мой препод и всё такое.
— Что значит «типа препод»? Я что, уволен? Или это тебе такие привилегии дали? — я смотрел на него с обалдевшим выражением лица, пока он запихивал меня в такси.
— Мы не в универе, для особо сообразительных, — это раз. А два — как ты можешь так со мной разговаривать после того, как в горячке лез ко мне целоваться?
— Что?! Как целоваться?! — глаза сами полезли на лоб.
— Еле отбился от тебя! Все врачи ржали, когда ты про сиреневое небо заговорил и розовых овечек, — продолжал улыбаться он.
— Врёшь ведь, гад такой? — я с надеждой посмотрел на моего «няня», но, судя по тому, как он улыбался и махал головой, всё это было чистой правдой.
Я лишь опустил голову и закрыл лицо руками.
— Почему же ты, сволочь, раньше мне не рассказал об этом? Я-то думаю, почему это медсёстры так странно улыбаются мне? А они думают, что я педик!
— О, да! Они действительно так думают, но это потому, что я им так сказал.
— Что?! — я резко поднял голову, а голос мой предательски дрогнул. — Ушам своим не верю! Нафига?
— Что значит «нафига»? Осёл ты, хоть и ученый. А как иначе мне, по-твоему, разрешили бы остаться с тобой? Там либо родственники, либо близкие. Вот я и сказал, что ты мой парень.
— Мог бы сказать, что ты мой брат, — я обиженно отвернулся к окну.
— Нууу… это первое, что пришло мне на ум.
Я понимал, что он врёт, но решил не продолжать нашу беседу. Всё равно это ничего не изменит, а таксист начинал уже конкретно на нас пялиться.
— Да, кстати, я буду жить у тебя эти два дня.
— Что? Зачем?
— У тебя что-то со слухом? Я от тебя слово «что» уже сотый раз за день слышу. Тебе вообще-то постельный режим назначили. А я прослежу, чтобы ты его соблюдал. Так что молчи в тряпочку.
Я обречённо опустил голову и зашёл в квартиру. Спорить с этим великовозрастным юношей не было ни смысла, ни желания. К тому же, у меня и правда не хватило бы сил даже на то, чтобы приготовить себе еду.
Если бы мне несколько недель назад кто-нибудь сказал, что я буду рад присутствию этого человека в своём доме, то я бы, наверное, просто рассмеялся в лицо такому человеку. Раньше Паша меня скорее раздражал, чем интересовал, но сейчас я увидел его с совершенно другой стороны. Он мог быть заботливым, внимательным. И он совсем не был глуп, с лёгкостью мог поддержать разговор на любую тему, к тому же, недурно готовил. Будь он девушкой, я бы точно обратил на него внимание…
День близился к концу, на часах было около восьми вечера. Может, и не так поздно, но для ноября это была уже тёмная ночь.
— Я в душ. А ты спать? — Пашка мигом встал из-за кухонного стола и, убрав тарелку в раковину и не дождавшись ответа, убежал.
«Сколько же в нём энергии! Целый день на ногах, в универе сегодня был — и всё ещё бодрячком», — с этими мыслями я направился в свою комнату. Завалившись на постель поперёк кровати, я в очередной раз подумал о том, что если бы попал в средневековье и оказался без горячей воды и прочего комфорта, то сдох бы быстрее, чем если бы меня просто не кормили.
Шум воды прекратился, и в коридоре послышались шаги. В дверях показался Рамашин, тем самым заставив мой рот непроизвольно открыться. На нём было лишь полотенце, обёрнутое вокруг бёдер.появлении, типа: «Ааа, пропажа наша!», «Мы уже соскучились», «А где у вас болело?» и тому подобное.
— Итак, это задание вы будете выполнять парами. Найдите себе партнёра, выберите объект и следите за его настроением, поведением, реакцией на то или иное событие. Делайте записи и выводы. Недели для этого будет вполне достаточно. Учтите, что надо сделать всё так, чтобы ваш подопытный не догадывался о ваших наблюдениях за ним, — дал я, наконец, задание на следующую пару.
— Но это некрасиво — следить за человеком, — выдала наша совесть Инга.
— Почему следить? Вы же не будете в кустах прятаться и в бинокль подглядывать.
— Это она боится, что кто-то её с её подружкой застукает, — проснулся остроумный Никита.
— Уж этого я как раз и не боюсь! А ты не боишься, что тебя с Труханиным кто застукает? — с ехидной улыбкой ответила Инга.
«О-па! Так они вместе? Не думал, что Серов так быстро сдастся», — подумал я.
— Саламатина, закрыла бы ты рот свой лесбийский, — чуть не кинулся на неё Серый.
— Что, правда в глаза колет? Я хоть не скрываю от всех, — с ещё большим ехидством заметила Инга.
Кирилл только помахал головой с лёгкой ухмылкой, видно, хорошо зная выходки сестрёнки, а я подумал, что эта девочка не такая безобидная, как мне казалось раньше.
— Ей, я вам не мешаю? — этот разговор мне всё больше не нравился. — Если нет вопросов, то можете быть свободны.
— Нет-нет, подождите все, пожалуйста, — это была Катя Сомина.
Она встала с места, процокала тонкими каблучками по ступеньках и, встав возле меня, продолжила:
— Все знают, что у меня скоро день рождения, и я хочу пригласить вас на вечеринку у меня дома. Можете взять с собой подружек или парней. Вас, Николай Олегович, я тоже приглашаю, — она посмотрела на меня, подошла сбоку и, положив руки мне на плечи, легонько прогнулась, заглядывая мне в глаза. — Вы не откажете имениннице? Сами же говорили, что разница в возрасте у нас небольшая и всё такое…
Хитрые глазки девушки так смотрели на меня, что я подумал, что она хочет меня укусить. Я уже замечал её томные взгляды в мою сторону, юбки, которые становились всё короче, и специально выроненные ею учебники, для того чтобы нагнуться так, чтобы было отлично заметно содержание её глубокого декольте. Но я упрямо игнорировал эти выпады. Видимо, теперь она решила подключить тяжёлую артиллерию.
— Думаю, я там буду лишним, и…
Я не успел договорить, как из зала начались раздаваться протестующие крики.
— Нет, вы не лишний…
— Идите, будет весело…
— Да, почему бы и нет? Лучше узнаете своих подопечных, — это был голос Рамашина.
В течение всего «выступления» Катерины он смотрел в нашу сторону так, будто ненавидел её всей душой, а когда она меня обняла, так и вовсе мысленно четвертовал её.
— Ну, ладно, уговорили; думаю, на часок заскочу, — решил я сдаться.
— Ура! — быстро крикнула Катя и поцеловала меня в щёку.
Естественно крики «Уууу», «Вау» и «Во даёт» были неизбежны. А у Паши глаза и вовсе на лоб чуть не полезли. Я ещё не видел его таким. Честно признаться, меня даже порадовала такая ревность с его стороны. Видимо, я ему был не безразличен. Может, не зря я всё-таки пять лет психологию зубрил; что-то я в людях смыслю! Ладно, пойдём на ту вечеринку. Думаю, ничего страшного не произойдёт.
Вечер был тёплым, несмотря на то, что уже зима. На землю падали невесомые снежинки. Всегда любил смотреть на первый снег. Такой чистый и такой… непорочный, что ли.
Такси медленно подъехало к указанному мной адресу. В руках у меня был подарок и букет розовых роз. Мне почему-то показалось, что этот цвет как раз её — и по стилю, и по уму. Но когда моё такси отчалило и моему взору предстал эдакий домик, то всё это у меня из рук чуть не упало. Я, конечно, знал, что Катины родители какие-то там шишки, но таких домиков я ещё не видел — у нас, по крайней мере.
Трёхэтажный особняк с огромными окнами окружён высоченным забором с устрашающими воротами. Когда смотришь на них, возникает чувство, что ты в фильме ужасов и они сейчас тебя сожрут, или они сами распахнутся, и кто-то выскочит и всё равно тебя сожрёт. Только я подумал об этом, как они и вправду открылись. Спина моментом взмокла, а пальцы на руках онемели. Благо, что открывались они медленно, и тот, кто их открыл, не заметил моей физиономии. Вот идиот, надо же себя так накрутить!
Я проходил по широкой аллее всё ближе к дому. Глаза разбегались от разнообразия цветов, садового декора, всяких птичек, гномиков, фонтанчиков. Это было очень насыщенно, но, как ни странно, не мешало друг другу.
Наконец мне навстречу выбежала сегодняшняя виновница торжества. Должен признаться, она красавица. Идеальную фигурку подчёркивал белый корсет без бретелек, и грудь казалась ещё больше, чем есть на самом деле, а короткая юбка делала ноги ещё длиннее.
— Николай Олегович, наконец-то! — чуть не пропела уже не очень трезвая именинница и взяла меня под руку. — Идёмте, я вам всё покажу.
Признаться, я не очень хотел, чтобы меня видели в её компании. Это из-за сплетен, которые могли поползти, а главное, из-за Паши. Видеть, как к твоему парню (как же странно для меня это звучит) открыто пристаёт подвыпившая барышня, — зрелище не из приятных.
О, а вот и Никита — как всегда, с Игорем. Между ними точно что-то есть, уж очень их прикосновения друг к другу стали нежными. Человеку, не знающему ничего о них, так не покажется, но я-то в курсе. И если объединить прикосновения и взгляды, то безошибочно можно определить, что они вместе. Ах, сердце почему-то радуется…
— Почему это вы так на наших спортивных звёзд смотрите? — а вот и Алена Баринова; как же без неё, первого источника сплетен! — Тоже что-то неладное подозреваете? — защебетала она дальше.
— Что это я должен подозревать? — я сделал удивлённое и заинтересованное лицо.
— Говорят, что они пара, — стала говорить она чуть тише и прихихикивая.
«Вот не дура ли, а? — думалось мне. — Ну не всё ли равно тебе, кто с кем спит?».
Но любопытство победило отвращение к этой особе, и я продолжал слушать. Оказывается, кто-то где-то там слышал или видел, что они то ли целовались, то ли обнимались. Бред собачий, они же друзья и могли обниматься просто так, по-дружески, и это не даёт повода думать, что они пара. Но для этой особи даже самый маленький намёк на тонкие обстоятельства разгонял фантазию в такой полёт, что не угнаться.
Я продолжал снимать лапшу с ушей, которую мне навешала Алена, в то время как Катя всеми силами привлекала моё внимание. То у неё закружилась голова прямо возле меня, то она просила посмотреть, не пустили ли колготки стрелку (глупее способа привлечь внимание к ногам я ещё не видел). Короче, все эти выпады я вежливо пропускал мимо ушей и тем самым, видимо, бесил Сомину.
Паша стоял в противоположном конце комнаты и исподтишка наблюдал за нами. Мы договорись ещё накануне вечеринки, что не будем даже виду подавать, что мы общаемся, чтобы не давать лишней почвы для фантазии Бариновой. Но сдержать взгляды мы не могли. Он убийственным и бешеным взглядом смотрел на Катю и Алену, которые не отходили от меня ни на шаг, а я, в свою очередь, не мог не замечать, что он выпивает стакан за стаканом и что какой-то мудак постоянно возле него вертится.
Вечеринка подходила к концу, а свой план, не знаю точно какой, но точно касающийся меня, Катя так и не реализовала. Так как я, кроме вежливых ответов на её вопросы, больше ничего не говорил, она решила пойти ва-банк: заиграла медленная мелодия, и меня потащили танцевать.
Танцевать я люблю, и решил не отказываться, да и позорить её не хотелось, а эта довольная лиса прижималась ко мне так пошло, что аж противно. Видимо, я нехило ей нравился. До середины танца я видел яростные взгляды Павла, а потом он пропал. Я решил, что он отошёл по делам, а я, закончив танец, поблагодарил партнёршу и отошёл в поисках уборной.
«Я ему точно пофиг! — пытался успокоить я сам себя. — Ну, если бы любил, то он что-то, может, и попытался бы сказать, что-то соврать…»
Я не мог врать самому себе. Несмотря на всю ту ересь, которую я нёс в кабинете, и на то, что на протяжении всего этого времени я старался о нём не думать, в глубине души всё равно таилась надежда, что он будет как-то пытаться мириться со мной. И чем дольше я его не видел, чем дольше я его не касался, тем сильнее мне хотелось его простить. А я ведь даже и не знаю, почему он сделал так тогда. Может, он был пьяный? Может, его соблазнили? Может, приревновал?! Точно, может же такое быть. Катька-то так тёрлась об меня, что только слепой не заметит, а Павел и подавно.
Как бы я ни ожидал, встречного шага с его стороны не было. Впрочем, как и самого Павла. После моей лекции на пары он так и не пришёл. Хотелось побыстрее прийти домой и нажраться… Да, я опять встаю на те же грабли, и ничем хорошим это не закончится. Но мне так хотелось забыться…
Лифт, как всегда, не работал. Подниматься на девятый этаж пришлось пешком. И если до пятого я молчал, то за остальные четыре этажа проклял всех лифтёров и весь состав ЖЭКа.
Вставляю ключ в замочную скважину, но не успеваю повернуть его, как она открывается. «Неужели не закрыл?» — спросил я себя. В голову полезли мысли про грабителей, и я мысленно начал вспоминать, где у меня стоит бейсбольная бита.
Всё-таки я вошёл и учуял вкусные запахи. «Прикольные нынче бандиты. Пришли покушать или сами проголодались?»
Я прошёл дальше, на кухню и оторопел. Там был он. Мой Павел. Он стоял возле стола и ласково мне улыбался. Шикарный букет цветов стоял на подоконнике, на столе стояла уже открытая бутылка вина и много всяких вкусностей. Я даже слова проронить не смог, а рот мой сам собой открылся от увиденного.
— Добро пожаловать домой, милый, — как будто ничего не произошло, произнёс Павел.
— Ты какого хрена тут делаешь? Как сюда попал? И что это всё за хрень? — наконец-то меня прорвало.
Он стоял и всё так же улыбался, а потом подошёл и поцеловал меня — нежно, ласково, будто впервые.
— Значит так, — начал он, отстранившись от меня, обалдевшего и снова «немого», — ты ключи мне сам дал, помнишь? Это, — показал он на цветы и стол, — цветы моему любимому и праздничный ужин; а праздничный он потому, что теперь я буду жить у тебя.
Он решил заставить меня вообще потерять дар речи? Или как?
— Как — у меня? — умнее вопроса я не нашёл.
— Обыкновенно… Коль, я тебя люблю. Очень. А то, что было на вечеринке, это самая большая глупость, которую я совершал за всю свою жизнь. С этим парнем мы встречаться когда-то пробовали, но у нас ничего не вышло. Просто эти дуры так к тебе клеились, а ты так ласково им отвечал, что я так взбесился, что сорвался. Но мы не переспали, там просто поцелуй был. Я же целовал его, а представлял тебя. Веришь?
«Боже, да верю, верю, верю! Почему же ты, паразитина, раньше молчал? Почему же он, это же я идиот! Вот кретин-то!»
Я решил ничего не говорить в ответ. Я просто взял и поцеловал его. И он всё понял…
Очень трудно простить измену любимого человека, но ещё труднее жить без него. Знаете чувство, когда смотришь на человека, и мурашки бегут по коже. Когда хочется обнять и сжать так сильно, насколько только можно. Когда ты считаешь секунды до вашей встречи. Когда целуешь его и всегда как в первый раз. Когда он говорит: «Нам надо поговорить», — и у тебя сердце замирает, и, ещё ничего не услышав, ты начинаешь молить Бога о том, чтобы это не было что-то плохое. Вот это — любовь! Да — любовь. Чистая, искренняя, от всего сердца.
Ну и пусть так. Я не хочу его терять. Не хочу! Не буду! И теперь уже никому не отдам!
13. «Казнить, нельзя помиловать»
Я не помню, как мы оказались в постели, но такого секса у нас ещё не было. Мы будто заново изучали друг друга и не могли насытиться теми ощущениями, которые дарили друг другу. Пусть это прозвучит банально, но мы занимались не сексом, мы занимались любовью!
Лишь под утро мы без сил упали на кровать — мокрые, измученные ласками и многочисленными оргазмами и счастливые. Признаюсь, таким счастливым я ещё не был. Хотелось летать, орать, танцевать, но… позже. Сейчас не было сил ни на что.
— Я. Тебя. Люблю. Знаешь? — отдышавшись, произнёс Паша.
— Знаю, — улыбнулся я. — Ты мне раз сто уже об этом говорил. Я тебя тоже люблю, Солнышко.
— Ты меня простил?
— А ты ещё не понял? — ответил я вопросом на вопрос.
— Знаешь, а я ведь и вправду у тебя жить буду. Ты не против?
— Шутишь? Конечно, я не против. Но вот что твои скажут? И с универом сложно будет. Думаешь, никто не догадается?
— У тебя вообще-то выбора нет. Я из дома ушёл, — абсолютно спокойным голосом просветил меня Павел.
— Как ушёл?
— Хлопнув дверью.
— Да ты прикалываешься! Они что, против были?
— А как же! Они хотели нормального, а я тут весь такой цвета неба.
— Слушай, но почему ты так относишься-то к ним. Прости, я немного знаю о твоих отношениях с Евгением Олеговичем. Он же вроде нормально к тебе относится.
— Нормально?! — Павел резко встал. — Да из-за него мои родители и погибли! Отец мой с мамой у него в компании работали, он швейную фабрику держал. Дружили семьями. Папа мой бухгалтер, вёл финансы, а мама моя шила классно и была одним из главных дизайнеров одежды, которую и шили на фабрике. Им нужно было срочно лететь в Корею, налаживать какие-то дела. Лететь должны были частным самолётом, но погода испортилась. Папа предложил отложить поездку, но начальник только наорал на него, и они всё же полетели. Пилот не справился с управлением… Этого гада просто совесть грызёт, вот он и решил через меня свою вину искупить. Он даже бизнес свой продал и решил сюда пойти преподавать. Он ведь почему правой рукою деканши стал? Он универ спонсировал постоянно, вот и… Но я-то всё помню и прощать ему смерть родителей не собираюсь. Никогда!
— Прости, я не знал…
— Да никто не знал. Мало кто вообще знает о том, что я не родной ему. У него с женой своих детей нет, вот они всё мне и суют. Но воспитывать-то меня не нужно. Люди, которым было это позволено, умерли.
— Иди сюда, — я потянул его на себя и обнял. — Теперь всё будет хорошо. Я с тобой. Но хочешь ты этого или нет, а вставать нам нужно. Мне надо собираться на работу, а тебе на пары.
— А может, ну его…
— Так, никаких сачкистов в моём доме не будет! — наигранно грозно сказал я.
— Ну, всё, всё, встаю. Ты яичницу с чем будешь? С помидорами или с ветчиной?
«Я его обожаю!», — подумал я и поцеловал парня в пухленькие губки.
В универ мы решили идти раздельно, чтобы не вызывать лишних сплетен, но не успел я зайти в преподавательскую, как ко мне бросилась Марина.
— Ты что натворил?
— Да я только что пришёл. Что случилось?
— Тебя начальство обыскалось. Рвёт и мечет. Бросай всё и иди в деканат. Там, видимо, что-то серьёзное, потому что Анка в бешенстве.
Я шёл в деканат и чувствовал себя студентом, которого вызвали на ковёр и собираются песочить. Я догадывался, по какому поводу меня вызывают, хотя подсознание задавало вопрос: «Как, так быстро?».
Анна Сергеевна и вправду была как пантера. Её глаза метали молнии, а голос иногда издавал такой ультразвук, что слышать это было невозможно.
— Я же вас предупреждала! Я же вам говорила, что никаких романов со студентами заводить нельзя. Так мало того, что вы меня ослушались, вы ещё и с парнем его закрутили. Так ещё и с каким? С Рамашевым! — затем её голос стал тише, и уже спокойным тоном она продолжила: — Его отец постоянно находит для нас спонсоров. В общем, мы закроем глаза на эту историю, если Павел вернётся домой. В противном случае мы вынуждены будем вас уволить…
2 года спустя.
На улице снова осень. Жёлтые листья шуршат под ногами, исполняя свою последнюю песню.
Как же важен в нашей жизни выбор. Ведь если его сделать неверно, то вся жизнь может пойти под откос. Какой выбор сделал я тогда? Я выбрал семью…
Захожу, как всегда, в квартиру. Пахнет чем-то вкусным.
— Привет, милый, ты уже дома? — спрашивает ласковый голосок.
— Да, Пашенька, я дома.
Он стоит у кухонной плиты, я подхожу к нему сзади и, как всегда, целую за ушком. Как же я счастлив!
Мне не жаль той работы. Мне не жаль, что некоторые друзья отвернулись от меня, узнав о том, что я гей. Мне немного горько от того, что испортились отношения с родителями, но я не теряю надежду на то, что они меня поймут.
Я не хочу даже думать о том, что было бы, если бы я тогда не взял из дома зонтик. Что было бы, если не пошёл дождь, если бы Пашу не окатила водой из лужи машина. Продолжать можно долго, но нужно ли? Не слишком ли много «если»? Судьба непредсказуема. Твоё счастье или разочарование ждёт тебя именно в тот момент, когда это нужно, и ты никак не можешь его изменить или ускорить. Время расставляет эти сюрпризы судьбы так, как нужно, и мы никто, чтобы этому сопротивляться. Нужно быть собой и идти прямо. И тогда время обязательно нам поможет… обрести счастье!
668
Загрузка...
