Чем мы готовы заплатить за свою страсть? Какова цена гадости, сделанной ради нее? И где та тонкая нить, оборвать которую нельзя, пробираясь во мраке непонятной жизни? Мальчики находят эти ответы, даже если не торопятся их получить. Они находят их с болью… и с удовольствием.
… Летнее солнце сжигало на теле капли воды, когда я вышел из речки и упал на прибрежный песок. Ощущение после купания, столь частого в дни школьных каникул (их осталось две недели до начала нового учебного года), супер. Закрываю глаза, подставляя лицо палящим лучам. Вдруг слышу отчаянный крик, оборачиваюсь в его сторону и вижу, как под обрывом в реке барахтается чья-то голова, периодически накрываемая речной волной. Вверху, на обрыве, верещит толпа девчонок. Действия всегда сильнее мысли, когда кто-то в беде. Пулей лечу к тому месту, влетаю в воду и рассекаю волны, за секунды оказавшись рядом с тонущим. Девчонка! Захлебываясь, из последних сил размахивая руками, она борется за свою жизнь. Угораздило же ее свалиться с обрыва. Обхватываю хрупкое тельце, прижимаю к себе, и вскоре мы оказываемся на берегу. Аккуратно укладываю тонувшую на песок. Ее подружки уже сбежали к нам вниз и обступили, когда я склонился над ней. Девчонка была без сознания, и мне нужно сделать в такой ситуации все, чему меня учили. Не колеблясь, впиваюсь ртом в ее губы…
Я сплевывал остатки воды, когда она пришла в себя. Только сейчас смог обглядеть спасенную. Невысокая, худенькая, но по виду моя сверстница. Самым же ярким в ней были ее волосы — огненно-рыжие, блестевшие от мокроты, они сливались с усыпанным рыжими конопатками лицом. Я подавляю разочарование. Некрасивая. Ее глазки — светло-карие, казались таким же рыжими, как и все остальное, и с интересом меня рассматривали.
— Спасибо, что вытащил меня, — сказало, наконец-то, это огненное чудо. Мне сразу стало легче. Если заговорила, значит, все обошлось благополучно.
— Ага, только ты на обрыве больше не спотыкайся, — с ухмылкой отвечаю я и уточняю. — Все в порядке?
В ответ получаю кивок.
— Она сама прыгнула, — пояснила кто-то с девчонок. — На спор. И ударилась об воду.
С недетской высоты этого обрыва на нашем районе ныряло всего несколько пацанов, я в их числе. Отчаянность «рыжей» меня поразила. Чуть было не похвалил ее, но сразу оценил, насколько это неуместно. Тем временем подружки осыпали меня комплиментами, как я быстро среагировал и как я здорово плаваю. В ответ озвучиваю (скромно) им факт своего чемпионства школы по плаванию. Еще серия восхищенных отзывов и заинтересованных взглядов.
— Тебя как зовут? — спросила «рыжая». Она уже полностью восстановилась, словно и не тонула минуты назад. «Рыжая» стояла на ногах и поправляла купальник оранжевого цвета (в тон самой себе). Отмечаю, что ее худенькая неразвитая фигурка не вызывает во мне ни нотки интереса. М-да, Анжелину Джоули спасти, наверное, не судьба.
— Влад, — отвечаю я. Можешь запомнить мое имя, снисходительно думаю я, хотя общаться мы никогда не будем.
— Марина, — знакомится она со мной. — Я тебя знаю. Ты в соседнем дворе живешь, я недавно сюда переехала.
— Красивый мальчик тебя спас, — замечает одна из подружек. — Такого можно и самой вытащить.
Девчонки одобрительно засмеялись. Пора валить. Трещать с этим бабским трибуналом нет никакого желания. Быстро прощаюсь с пожеланием никому никогда не тонуть и отправляюсь восвояси, спиной сканируя перешептывания девчонок и (совершенно стопроцентно) — взгляд «рыжей».
… Первый урок первого сентября в моем «десятом В». Когда все расселись за парты, появилась «классная». Да еще с кем! На пороге класса с сумкой в руке стояла моя рыжая утопленница.
— Ребята, познакомьтесь. Это — Марина. Она будет учиться в нашем классе. Помогите влиться девочке в наш дружный коллектив.
И «классная» предложила Марине сесть за первую парту, к Ольке. Дальше произошло нечто ужасное. «Рыжая» в свою очередь осмотрела класс, заметила меня, зацепила своим рыжими глазами пустующее рядом место и четко пошагала ко мне.
— У меня дальнозоркость, Наталья Петровна, мне нельзя сидеть близко к доске, — уверенно пояснила она «классной», и ее сумка, а затем и она уселись сбоку.
— Ну, здравствуй, — услышал я это рыжее чудо. По классу прокатились перешептывания, а я молчал, чуть не провалившись от стыда. Неужели все решили, что это чучело — моя подружка?
— Здесь Вован сидит, — холодно замечаю я Марине, подавляя в себе раздражение.
— А мы попросим его пересесть, — спокойно парирует она. Балбес Вован, мой приятель, появившийся по обыкновению разгильдяя на второй урок, попробовал было качать свои права за место под солнцем (последняя парта, где тебя не видно). Сразу напоролся на аргументы «рыжей» в форме рассказа-чуши про больное зрение, сопровождаемого жестким рыжим взглядом. Да, это был ее характер. Она не пересела бы, даже если бы Вован, чувак без башни, начал ее лупить. Полкласса наблюдало на перемене эту сцену. Неожиданно для всех Вован осек свой гонор, сник и сел за первую парту к Оле. В ответ Марина поблагодарила его и посмотрела на меня.
Так смотрят на свою собственность. Одноклассницы захихикали, а я лишь что-то пробормотал. Уже позднее я узнал, что класс для учебы Марина выбирала строго тот, в котором учусь я. Вот так вот все и начиналось…
Легко ли объяснить девчонке, что она тебе не нужна? Что все, что она делает, и все, о чем она мечтает — лишь бредня, пустая сказка, придуманная ни к чему ею самой. И что все будет по-другому, не так, как нарисовано в ее голове. Я проходил этот экзамен по объяснениям все последующие два года, пока мы оканчивали школу — с девчонкой, за которой твердо закрепилась кличка — «рыжая». Стоит отметить, что в классе она сразу оказалась особенной. Эдакой вороной, но в ее случае — не белой.
— Рыжая ворона, — насмешливо обозвалась наша классная красотуха Танька (с которой я пару раз целовался) после того, как Маринка однажды решила поставить ее на место. Девчонки Марину не любили за дерзкий, но сильный характер, а парни относились снисходительно к ней, одновременно посмеиваясь надо мной. До издевок не доходило. Все же в школе меня уважали.
Она ждала меня после уроков, чтобы пойти со мной домой. Я отвязывался от нее как мог. На «23е» и на день рожденья — Маринкины непременные подарки, причем сделанные своими руками. Связанный свитер хвалила моя мама, а папа одобрил вишневый пирог (не выкидывать же). Я ничего не дарил в ответ. Она ухаживала за мной совершенно по-мужски, приглашала куда угодно. Только бы оказаться вместе.
— Да она бегает за тобой, как сучка, — определил однажды в компании друг Серега. Все присутствующие пацаны отпустили комменты разного содержания.
Я не молчал. Несколько раз объяснял Маринке, что между нами ничего быть не может.
— Может, — услышал я в ответ как эхо. Тогда я просто послал ее. Грубо. Она обиделась. Ушла. Но не исчезла из моей жизни.
У меня начинались первые отношения с девушками, ухаживания, свидания, но Марина всякий раз находила возможность напомнить о себе. В «одиннадцатом» классе все написали сочинения на тему, чем мы займемся после школы. «Выйти замуж за Влада» — было написано в ее планах. Фамилия «Влада» не указывалась, но весь класс смеялся, когда Наталья решила вдруг отметить сочинение Марины за высокую художественность и осмысленность изложения. А для меня — очередная порция краски в лицо. Вздохнул, когда школа закончилась, а я поступил в институт. В престижный, юридический, как и положено сыну своего папы, ставшего к тому времени прокурором города. В этот ВУЗ Марине — девчонке из простой семьи, путь был заказан, и она благополучно не прошла в него по конкурсу, хотя и подала документы вслед за мной. Мы стали видеться реже, она лишь иногда встречала меня во дворе, поскольку жила по соседству, ну и продолжала поздравлять с разными праздниками. Надо отдать должное, Марина стала меняться внешне. Угловатая тощая фигурка преобразилась, появились всякие там выпуклости, она подросла одновременно со своими ножками, теперь подчеркнутыми каблуками и короткой, обтягивающей округлившуюся попку, юбкой. Только копна рыжих волос и веснушек по-прежнему сохраняли ее «рыжей» Маринкой, а глазки вспыхивали рыжим блеском, когда я натыкался на нее во дворе.
В институте у меня не было проблем с женским вниманием. Привлекательный внешне, да еще с репутацией «мажора», я легко сходился с девушками, обогащая свой сексуальный опыт. Все получалось. Даже задумываться не хотел о серьезных отношениях. Голова была забита исключительно предстоящей карьерой и предстоящей раскруткой на секс очередной смазливой студентки. Так продолжалось до одного дня, пока я не проголодался. По-настоящему.
— Тридцать рублей, — услышал я прайс буфетчицы в школьном буфете, когда я уже запихнул в рот добрую половину хот-дога. Ну конечно, надо рассчитаться, но руки порылись в карманах и отметили лишь пустоту. Деньги то ли забыл дома, то ли не заметил, как потратил ранее. Когда тратишь не считая, такие приколы возможны. Блин, терпеть не могу подобные ситуации. С набитым ртом что-то пытаюсь решить с буфетчицей, как тут раздается за моей спиной.
— Возьмите, пожалуйста, за мальчика, — и обладательница этого чудного, как шум речной волны, голоса протягивает тетке-буфетчице мятые купюры. Я смотрю на нее и чувствую, как хот-дог вываливается со рта. Она рассмеялась. Яркие голубые глаза смеялись вместе с ней, в такт с ее слегка припухлыми изящно очерченными губами, светлыми длинными волосами и изумительной фигуркой. Девушки никогда не платили за меня, а такие — тем более. Таких у меня даже не было. Словно принцесса из сказки, она появилась вовремя. Долго же я ее ждал.
— Лена, — представилась она, после того как я взял ее номер телефона для отдачи денежного долга. Повод был смешным, но хотя бы естественным.
Леночка была старше меня на два курса. Настоящая интеллигентка, с профессорской семьи, будущий филолог, умница и красавица. Я впервые в жизни потерял голову, а нашел чувство. Я начал ухаживать, отчаянно, напористо, так, словно важнее ничего нет. Наверно, так и было. Она ответила на мои ухаживания. Но с рядом условностей. Сразу дала мне понять, что ее интересует в парнях помимо высоких мужских качеств (коими я, надеюсь, обладал) исключительно серьезные намерения. И что делить с другой женщиной мужчину, претендующего на ее взаимность, вне ее правил. Понять природу Лениного воспитания я смог, когда она после трех месяцев отношений (без интима, разумеется) познакомила меня со своими родителями. Папа, профессор университета, любезно меня принял, долго и с интересом расспрашивал, пробивая мои увлечения, цели, эрудицию, в общем все. Я отвечал максимально сконцентрировано, боясь ляпнуть что-то не то, пытался отследить реакцию на свои ответы. С людьми старой формации, коим, безусловно, являлся Леночкин отец, произведение впечатления было ключевым моментом в перспективе отношений с его дочерью. Моей любимой.
— Ты, похоже, понравился папе, — шепнула мне она, когда он удалился на кухню, чтобы помочь маме приготовить их фирменный семейный чай. Лена до меня не приводила в дом парней. И серьезных романов у нее раньше не было. Пуританские правила Лениной семьи наложили отпечаток на ее поведение с мужчинами. Леночка была девственницей.
Другой бы удивился, как девчонка в двадцатилетнем возрасте осталась в ее статусе. Но это тот, кто не знал Леночку. Она жила принципами и от близких людей требовала того же.
— Нет, Влад, — объявила мне она, когда я, оставшись с ней наедине за городом, куда мы выехали на выходных, полез к Лене под юбку. Пальцам передалось тепло ее бедер. Факт того, что мы одни, и что рядом со мной самая прекрасная девушка на свете, опьянили меня. И я начал действовать. Сходу получил решительный отпор. Она объяснила мне, что ее чувства ко мне — самые прекрасные, что я ей сильно нравлюсь и общество никакого парня не приносило ей столько удовольствия, как мое. Что я не должен обижаться и думать, будто она… ну, в общем, будто с ней что-то не в порядке. Но ЭТО произойдет у нее в первый раз только с одним человеком. С ее, Леночкиным, мужем.
Я уважительно отнесся к ее отказу от секса. Этому уважительному пониманию было только одно объяснение. Одно, самое логичное — я ее, Леночку, полюбил.
Никаких отношений у меня с другими девчонками уже не было. Свидания с Леной приносили душевные, но не физические удовольствия. Вскоре желание секса, познанного на тот момент жизни, перешло в навязчивое желание. И мне лишь оставаясь верным Лене, приходилось подавлять его в себе. Спустя два месяца я, когда мы были у нее дома одни, сделал еще одну попытку. Результат тот же. Дальше поцелуев в губы дело не пошло. Леночка возбужденно дышала, когда я целовал ее шейку и гладил сквозь майку упругую девственную грудь, но затем она резко вырвалась.
— Владик, ну мы говорили об этом. Нельзя. И я обещала родителям. Извини.
Извини… Я помрачнел. Если дело касалось родителей и ее обязательств перед ними, все становилось на свои места. И на секс без свадьбы с Леной нет смысла рассчитывать. Такой жесткий вывод я сделал, чувствуя, как ноет мой неудовлетворенный член. Неудовлетворенное тело. Неудовлетворенное самолюбие. В грустных чувствах я возвращался поздним вечером от Лены к себе домой. Вдруг, уже заходя в подъезд, замечаю знакомую фигурку. В темноте словно вспыхивает от огня ее волос. Конечно же, она.
— Здравствуй, Влад, — приветливо здоровается Маринка. Чувствую себя одиноким, даже злым. Я не готов жениться на Лене, в девятнадцатилетнем возрасте не хочется ответственности, хочется другого. Но я хочу и ее любви. Маринка отрывает меня от моих мыслей.
— С Ленкой своей поссорился? — спрашивает это чудо. В курсе моей жизни, все как всегда. Она по-прежнему влюблена в меня, хотя я не дал ей ни одного шанса. Злость от своего неудовлетворения я выплескиваю на нее.
— А ты хочешь меня утешить? — с сарказмом спрашиваю я. Маринка одета в короткое легкое платье с вырезом, открывающем колобки ее грудки. Взгляд опускается ниже, и я лицезрю ее ровненькие соблазнительные ножки. Не такие изящные как у Лены, но очень даже ничего. Она замечает мой взгляд и, мне кажется, еле заметно улыбается. Маринка почувствовала мой голод, мелькает у меня в голове. Вдруг думаю, что она всегда чувствовала мои мысли и настроение. Иначе как бы она сегодня подкараулила меня здесь? О том, что мы встретились случайно, я не хотел думать. Не мог. Мне было слишком грустно.
— Хочу, — ответила она, мягко, тихо, как бы в тон моей грусти. Ночная прохлада еще больше усилила желание тепла. Во всяком случае, торчать двум молодым подросткам в подъезде ночью было смешно.
— Пойдем, — сказал я. Почти приказал. Она послушно поплелась со мной. Инстинкт сам определил место прогулки. Мы оказались на речке, на том самом обрыве, с которого она так борзо прыгнула вниз. Тогда мы познакомились. Никого вокруг, и обрыв, и пляж констатируют пустоту. Даже луна сегодня тусклая, обрезанная, словно не хочет меня замечать. Не хочет помешать мне. Что ж, значит такая судьба. Маринка, что-то говорившая всю дорогу с целью меня развлечь, замолкла, как только мы оказались на краю обрыва.
— Вспоминаю, как ты меня тогда спас, — говорит она и смотрит мне в глаза. Нежно, тепло, с обожанием. Которое я всегда отталкивал. Я не замечаю в темноте ее рыжих веснушек, которые меня так всегда раздражали. Она подходит совсем близко. Я вдыхаю ее запах, смесь духов и девичьей кожи, разбавляемый легким ночным ветерком. Она берет меня за руку. Я резким движением дергаю ее к себе и опускаю вниз.
— Ну, давай, утешительница, — вырывается у меня фраза, которую сам не ожидал услышать. Я рывком ставлю ее перед собой на колени. Тело действует самостоятельно, само по себе, будто не мое, подчиняясь не мозгам, а какому-то чертику внутри. Марина же послушна, лишь наливается влажным блеском ее взгляд. Я не хочу считать, что это слезы, мозги отключаются, а рука, наоборот, живет своей жизнью. Расстегивает ширинку и вытаскивает из трусов член. Вторая рука обхватывает девушкин затылок и медленно подводит к нему. Она не сопротивляется. Она все поняла. Я не знаю, если у нее в этом опыт, но открытые девичьи губы подтверждают ее согласие. Член накачивается, словно длинный воздушный шар, как только влажная теплота Маринкиного рта втягивает его в себя. Ласковое щекотанье доводит меня до мурашек. Из моего горла издается стонущий звук, а глаза, поднятые вверх, теряют из вида луну…
Мне девчонки никогда не делали минет. Я не настаивал, довольствуясь традиционным соитием, а сейчас впервые ощущал силу этой ласки. Марина всасывала член в себя, как ребенок, дорвавшийся к леденцу, и я посмотрел на нее снизу вверх. Ходящая взад-вперед девичья головка и рыжие распущенные ею волосы закрывали сосущие губы, но открывали мне огромное удовольствие. У меня давно не было секса. Чувствую, как шарик внизу вот-вот лопнет, но не вытаскиваю его. Будто молния ударяет в спину, и я со стоном удовлетворения изливаюсь потоком Маринке в рот. Она обхватывает член в этот миг особенно плотно и глотает жидкость вовнутрь. Выпивает, словно коктейль. Наконец, высвобождает мой конец, сидя достает из сумочки салфетку и вытирает остатки события на губах. Не поднимаясь, смотрит на меня. Ждет, что будет дольше. Уйду я, приглашу уйти с собой или останусь с ней здесь? Решение у меня уже есть.
Мы сидим над обрывом прямо на траве и разговариваем на отвлеченные темы, не торопясь домой. Глубокая ночь. Полчаса мне понадобилось, чтобы восстановиться и запросить продолжения. Рука легла Марине на голые ноги, и она приняла ее. Я запустил ладонь ей в трусики, нащупал заветную дырочку и начал водить по ней рукой. Вскоре она стала влажной, Марина тяжело задышала, вцепилась в меня, и я, ощутив твердую эрекцию внизу, повалил девчонку на траву. Раздвигая девичьи ноги, одновременно освобождаю Маринку от трусиков. Белоснежное женское белье летит на растущий рядом куст. Наваливаюсь на Марину сверху, член уже вытащен наружу, и я рукой подвожу его вплотную к лону. Медленно надавливаю под ее стоны, протискиваюсь сквозь узенькое отверстие, натыкаюсь на препятствие. Как я и предполагал. Ей больно, но дикое желание не дает мне отступить. Продавливаю ее плеву и вскоре, под Маринкин крик, полностью погружаюсь вовнутрь. Член покрывается алой липкостью, и я перевожу взгляд на закрытые девичьи глаза. Она стонет, уже облегченно от отступающей боли. Губы девчонки расплываются в возбужденной улыбке. Ее девичество закончено.
Она крепко обхватила меня руками, пока я раз за разом входил в нее сверху. Я был резок и нетерпелив с доступной девичьей плотью. Влагалище уже расширилось и впускало мой конец на нужную глубину, болевые вздохи Маринки сменились стонами, полными возбуждения. Она ждала этого и вручила свою девственность легко и без колебаний, как припрятанный отложенный подарок. Я просто его принял, как что-то необходимое в данный момент, и вовсю пользовался ее нежным податливым телом. Оголил ее грудь, отметив, как она выросла, приобрела округлость и соблазнительность формы. Теребил пальцами твердость сосков, впивался в них губами, заводя и ее, и себя самого. Гладил ладонью ее пухлую попку и клитор. Вбирал в себя ее стоны и ласковые слова, отдавая взамен усиленные толчки. Это незапланированное соитие продолжалось столько, сколько позволяло мое изголодавшееся по фрикциям тело. И лишь насытившись, я замер, застыл как обрыв, когда, доведенный до оргазма, спускал в ее дырочку сперму под наши общие крики.
… Она надевала платье, встав на ноги и демонстрируя мне свою обнаженную фигуру. Подтянутая выпуклая попка, ровная спина и выпирающая грудь. Отмечаю, насколько фигурка Марины неплоха. Сравниваю ее с Леной и сразу отгоняю сравнение, почувствовав уколы подобравшейся совести. Да, совесть быстро нашла меня, и мне стоило усилий заглушать ее, пока я проводил Маринку до дома. Она почти все время молчала, ждала моих слов, а я не знал, что сказать. Поблагодарить ее за проведенное время казалось мерзким. Сексуальное удовлетворение благодаря чувству девчонки, да еще перемешанное с изменой любимой девушке — вот итоги этой злополучной ночи. Не хочу ничего анализировать сейчас, заставляю себя отключить полезшие мысли. Возле ее парадного она остановилась, развернулась ко мне, вплотную подставив свое конопатое личико. Неужели рассчитывала на поцелуй? Я не целовал ее даже в моменты пика возбуждения, когда она дергалась подо мной там, на обрыве. Не будет поцелуя и сейчас.
— Ну, пока, — холодно говорю я, будто выливая на нее ледяное ведро. Она разочарована, даже подавлена, но не выказывает никаких претензий. К моему подобному поведению эта рыжая девчонка привыкла. Что должен был изменить случайный секс? Маринка порылась у себя в сумочке, достала клочок бумаги, ручку и черканула ряд цифр.
— Захочешь увидеться — звони, — и, вручив номер телефона, резко развернулась и исчезла за дверью парадного. Вот так вот.
… Я не звонил Лене три дня, пока, наконец-то, не услышал ее голос в трубке.
— Владик, что-то случилось? Ты не звонишь… Обиделся?
Вечером я приехал к Лене в гости. Не буду описывать, что творилось у меня в душе эти дни, после секса с Мариной на обрыве. Я ожидал, что «рыжая» от меня теперь вообще не отвяжется, но, к моему удивлению, она не искала встречи со мной и не звонила. Что ж, тем лучше. Измену Лене я пытался оправдать ее отказами, своим воздержанием и еще черт пойми чем, но понимал, что это все лажа, самоутешение, а на самом деле я перешел черту, установленную любимой девушкой. Да еще с кем! С девчонкой, не вызывавшей во мне даже симпатии. В общем, отвратительно. Поскорее бы все забыть… Лена, когда мы оказались одни в ее комнате после чаю с родителями, не осознавая этого, решила помочь мне. Она обняла и прижала меня к себе, а я уткнулся лицом в ее грудь, колыхавшейся при участившемся дыхании сквозь тонкое платье. Моя рука заползла под него, провела по голым ножкам. Она не убрала руку. Член стоял колом.
— Леночка… — шепчу я. — Хочешь, приласкаю тебя? Не бойся, ничего большего не будет.
Я, не дожидаясь разрешения, оказался перед ней на коленях, будто провинившийся мальчишка (а так оно и есть!). Приподнимаю ее платье и ныряю под него головой. Леночка шепчет в ответ «не надо» и «дома родители», но ее отталкивания слабы, откровенно проигрывая любопытству. Знаю, что никто из ее родных не заходит в эту комнату, когда мы одни, без стука, потому позволяю себе действовать.
— Хочу сделать тебе хорошо… — настойчиво шепчу я и медленно стягиваю резинку ее трусиков. Развожу в стороны ее стройные голые ножки, распахиваю ее, словно книгу, и впервые вижу Леночкину дырочку. Девушка замерла, как заколдованная, не решаясь больше протестовать. Впиваюсь в лоно языком, ввожу его вовнутрь, трепетно касаясь половых губ. Леночка застонала, и, испугавшись собственного звука, зажала себе ротик. Так и держала его заткнутым ладонью, пока я аккуратно вылизывал ей влагалище. Она оросила мои губы появившейся влагой, от чего я завелся еще больше. Нежно, без лишней суеты, подавляя в себе желание наброситься на Леночку и насладиться ее наготой, я ласкал ее снизу. Когда я обхватил губами и защекотал языком ее клитор, Леночка задрожала и с приглушенным стоном кончила, передав мне импульс от накатившего оргазма. Ее ноги были по-прежнему раздвинуты, обхватив мою голову. Ее ладонь благодарно гладила мне волосы…
— Я люблю тебя, — произнес я тихо, глядя в ее бездонные голубые глаза, когда мы лежали на диванчике. — Выходи за меня замуж, Лена.
Она согласилась. Я был счастлив. История с Маринкой улетучилась в мгновение ока. Я словно искупил вину, сделав предложение отдать свою свободу взамен за обладание Леночкой.
— Папа, мы с Леночкой решили пожениться, — объявил я отцу на следующий день. Мне нужна его поддержка и одобрение. Отец положительно воспринимал мои отношения с Леной, считая ее приличной девушкой из серьезной, столь же приличной семьи. Немного замешкавшись, папа вынес свой вердикт.
— Что ж, немного рановато, сынок, но я не против. Любишь ее?
Я кивнул в ответ. Представил себе мысли папы в этот момент. Профессорская дочка станет отличной партией для сынка прокурора города и перед друзьями не будет стыдно. Да еще такая красавица. Я знал своего отца.
— Будет свадьба по высшему классу, — объявил в дополнение папа. — Ты уже официально просил руки? — Получив мое качание головой, заметил. — Ну, так начинать надо с этого. Помни, что связываешь свою судьбу с семьей, которая живет по правилам.
Последующий месяц пролетел во всех процедурах, присущих вступлению в брак. Родители Леночки дали свое благословение, приготовлением свадьбы занялся мой папа лично.
— Приглашены первые люди города, — огласил он мне. С Леночкой виделись через день, она занималась платьями и прочими моментами, без которых девчонки не выходят замуж. Маринку я за месяц видел лишь пару раз. Она проходила мимо, коротко кивала на мои «здравствуй» и исчезала. Не мог поверить, что она так легко от меня отстанет. Что-то скребло в душе от ее подобного поведения. Осталось непонимание. Неужели ей нужна была только та ночь? О сексе с ней я старался не вспоминать.
… — С тебя мальчишник, — сказал мне Серега, когда я раздал своей компании друзей приглашения на свадьбу.
— Ты о чем? — переспросил я. Из всяких там фильмов знал, что мальчишники проходят по-всякому… Очень даже по-разному.
— О том, о том, — заверил меня с липкой улыбкой Серега. — Прощание с твоей холостяцкой жизнюхой! Пацаны, объясните ему.
— Да ладно, Влад, — отозвались парни. — Так, соберемся, выпьем, отметим.
— Без базара, — легко согласился я. Мне были дороги мои друзья. Понимал, что из-за семейной жизни наши движни и гульки отойдут в прошлое. Мальчишник наметили на четверг, за два дня до свадьбы. В охотничьем домике, на окраине города. Приличное место для отдыха. Папа выделил денег, сколько я запросил.
— На, бери, — сказал он. — И не валяйте там дурака. Все в меру.
Мальчишник начался, как полагается. Вечером я и трое моих друзей расположились в домике. Пиво, виски, закуска на любой вкус. Разгоряченные алкоголем парни с разговорами обо всем.
— Ну, жених, за тебя! Запиваем конец твоей свободы, — поднимает Серега бокал с виски. Мы чекаемся. — Ленка — отличная девушка, — потупившись, говорю я.
— Да никто и не спорит, невеста — что надо. — Серега был уже порядком поддатый, как, впрочем, и все. Помолчав, заметил. — Девок тут не хватает.
— А че, есть желание напоследок замутить? — озорным тоном спрашивает меня Димон.
Это вопрос, который моя подхмелевшая голова могла задать себе сама.
— Так давайте девчонок пригласим, — предложил Серега. — Для Влада. Нам бы тоже не помешало. — И тут обращается ко мне с вопросом. — А Маринку рыжую ты так и не задрал? Столько пробегала за тобой девчонка.
Лицо, и без того красное от виски, налилось пунцом. Отрицательно качаю головой. Признаться в том, что было с Мариной, я не позволю себе даже друзьям и даже по пьяному делу.
— Неужели не дала? — с усмешкой уточняет Андрей, и добавляет. — А неплохо Маринка стала выглядеть в последнее время. Была такая-никакая, а потом — фигурка появилась, и все прочее. Мог бы воспользоваться, Владко.
— Не, теперь она ему уже не даст, — отзывается Серега. Он явно в ударе сегодня и будет меня донимать. — Влад для нее — потерянная тема. Девчонкам замуж хочется, а он без пяти минут чужой муж.
Что-то закипело внутри. Вспыхнула искра и взорвала бродившую смесь. Прорвало.
— Что вы мелете? — раздраженно вопросил я у друзей. — Это она не даст? Да хоть сейчас.
— Хочешь проверить? — с усмешкой спросил Серега.
— Да на раз!
Снова чертик, уже пьяный, говорил вместо меня. Я не мог заткнуть ему рот. Он был сильней.
— Так позвони ей и пригласи сюда, — Серега был верен себе. Конкретный базар — конкретное решение. Пацаны одобрительно поддержали эту внезапную идею.
— Давай сюда Маринку. А мы посмотрим, — сыпалось со всех сторон.
Через минуты я уже набирал вбитый на всякий случай (и он наступил) телефон в трубке. Она ответила быстро, несмотря на поздний вечер.
— Марина. Это Влад… Да, все в порядке. Я хочу пригласить тебя на одно мероприятие… Мы тут с ребятами собрались…
Она приехала через час. Я успел даже протрезветь, настолько разволновался. Появилась на пороге, и внешний вид Маринки вызвал знакомый импульс. В обтягивающем коротком платье она выглядела, по меньшей мере, соблазнительно. Внизу заныло. Маринка приветливо поздоровалась и присоединилась к компании.
— Что отмечаем, мальчики? — спросила она, когда ей налили бокал виски.
— А ты не знала? — с деланным удивлением переспросил Сергей. — Провожаем Владика.
— Влад уезжает? — удивленно, пожалуй, встревоженно уточнила она.
— Ага, — пьяно смеясь, отвечает Димон. — В семейный путь.
— Владик женится, — наконец, ставит точки над «и» в непонятках Маринки Серега. — А сегодня у нас мальчишник.
Даже под хмелем я отмечаю, насколько Марина переменилась в лице. Она, приехавшая такая яркая, моментально потускнела. Посмотрела мне в глаза, с вопросом и даже укором. Я отвернул голову в сторону.
— И Владику хочется напоследок любви, — хихикая, как мудак (а сегодня он такой и есть), продолжил Серега. — С прекрасной девушкой, которая всегда была неравнодушна к его качествам. И эта девушка — ты.
— Замолчи, — пытаюсь заткнуть ему рот.
— Неравнодушна, говоришь? — произносит Маринка дрожащим от эмоций голосом, зло улыбается и подходит ко мне. Не отрывает от меня взгляда. — Что было, то было. Правда, Владик?
Она близко, и я снова чувствую ее запах. Отмечаю, что даже сознательно втягиваю его носом. Пахнет девушка великолепно. Возбуждающе. Женский запах, смешанный с алкоголем, сносит мне голову.
— Поможешь Владику? Напоследок, так сказать, — подначивает Маринку Серега. Ее рыжее личико вспыхивает от такого предложения, но она быстро берет себя в руки. Затем с лукавой улыбкой сверкает глазками, поворачивается к ребятам и говорит.
— А что? Да на раз. — И уточняет. — Где тут у вас комната для оказания помощи?
Все одобрительно зашумели. Что за ерунда происходит, пытаюсь сообразить я? Мальчишник развивается настолько стремительно, что мои мозги за ним не успевают. Но успевает тело. Член внизу зашевелился, и я ощутил начало эрекции.
— Наверх, — показывает на второй этаж Серега.
— Ну что, жених, идем? — приглашает меня Маринка. Мы за минуту оказались в комнате наверху. Я закрываю дверь под цоканье бокалов пьяных друзей.
Мы одни, и веселая напускная улыбка сразу исчезает с личика Марины. Она смотрит на меня серьезно, даже с болью. Я вдруг понял, что ей больно. И еще мне кажется в ее глазах след жалости. Но не к себе. Жалости ко мне. Мы стоим у огромной кровати, замершие, как две статуи. Марина, зачем ты влюбилась в меня? И тут меня сносит. Я творю невероятное. Обнимаю девчонку и впиваюсь ей в губы. Язык ласкает ее ротик, вбирая в себя приятную мокроту. Она отвечает на поцелуй, прижимается ко мне, и я отмечаю близость упругой девичьей груди…
За секунды срываю с нее платье, а с себя рубашку, трусики она сбрасывает сама. Мы набрасываемся друг на друга одновременно. Ее ножки позывно раздвинулись, открывая Маринкино манящее лоно. Обоюдное возбуждение, и я моментально завожу в него пульсирующий от нетерпения член. Делаю резкие толчки, одновременно целуясь с Маринкой взасос. Она обнимает меня и стонет, когда я вхожу в ее влагалище на всю глубину. Это был жадный, голодный секс нужных в эти минуты друг другу людей. Но секс превосходный. Я обнимаю Маринку за попку, потягиваю ее на себя, заходя максимально глубоко и выталкивая девушку на новый виток наслаждений. Ее дырочка плотно сжимает мой член, словно боится выпустить его наружу. Но члену не хочется наружу. Ему не нужна эта свобода. Ему нужна Маринка, здесь и сейчас. Целую ее шейку, когда ощущаю на спине ее впившиеся ногти. Стараюсь сделать ей хорошо, как не старался ни с кем и никогда. Самый необычный и удивительный секс в моей жизни. Он закончился, когда она, лежа на животе под моими толчками сверху, задрожала и вскрикнула, а я, задержавший оргазм как мог, сдавил в ладонях ее голую грудь и вылился ей вовнутрь. Замираю, проваливаясь в блаженной истоме с поцелуем ее губ…
Марина задумчиво гладит меня по щеке, когда я лежу рядом, обессиленный от полученного наслаждения. Где-то внизу шумели друзья. Тут Маринка резко поднимается, надевает трусики, платье и быстро выходит, спускаясь по лестнице вниз.
— Ты куда? — только и успеваю спросить я. Почему она так быстро уходит? Я еще ничего не сказал ей. В свою очередь одеваюсь я, выхожу вслед за Мариной и замечаю ее уже потягивающую бокал в компахе ребят.
— О, наш жених появился! — возглашает Серега. Наливает мне виски. — Все получил, как хотел? Маринка — просто супер!
Я раздражаюсь. Тот факт, что секс с Маринкой был буквально за стенкой, в присутствии рядом друзей, мне показался отвратительным. Девушка же выглядит абсолютно спокойной, даже веселой.
— Как он тебе? — вдруг спрашивает ее Серега. Все с любопытством уставились на Марину в ожидании оценки моих сексуальных результатов.
— Да, он был хорош. Старался. Нужно же поддержать форму перед будущей женушкой, — заявляет со смешком она, и тут же обращается к Сереге. — А ты бы тоже старался?
— Мариша, — улыбаясь, отвечает Серега, — С тобой — завсегда. Я доставил бы тебе незабываемое удовольствие.
— Точно? — с деланным сомнением переспрашивает Маринка. Вижу, что она выделывается. Для чего? Насолить мне? И так нерадостно.
— Ну тогда пошли, — неожиданно заявляет Марина. Тот оторопел от приглашения. Маринка тянет Серегу за руку, и он быстро сориентировался, обняв ее за талию. Я чуть с ног не упал, глядя эту картину. Друзья одобрительно захлопали. Эти пьяные олени готовы поддержать сейчас любую тему. Дверь за Маринкой и Сергеем захлопнулась. Пацаны смеются. Я не могу больше этого выдержать. Взлетаю по лестнице и барабаню в дверь.
— А ну, прекратите! — заорал я. Сам не узнаю ни своего голоса, ни себя. — Оставь ее, Серега!.
Дверь заперта изнутри, и я слышу лишь какую-то возню. Началось. И вправду, чего я требую? Перестаю стучать, опускаю руки. Разочарованно возвращаюсь вниз.
— Да ладно тебе, Влад, — пьяным, еле ворочающим языком промычал Андрюха. — Сегодня мы все будем с ней. Выпей ка лучше, — и он льет мне виски, уже не пойми, какое по счету. Я больше не могу вытерпеть этот чертов мальчишник. Ухожу в другую комнату. На душе грустно. Рука сама достает мобильный телефон и набирает номер. Пьяная голова ей не мешает.
Она берет трубку, несмотря на глубокую ночь. Еще бы, жених звонит.
— Леночка… Мне плохо. Очень… Я виноват перед тобой… Прости, — издавал мой рот эти фразы в трубку ничего не понимающей Лене. Она растерянно переспрашивала, что случилось, в какую беду я попал, и где я. Я что-то еще промычал ей в ответ и положил трубку. Ночь событий и подавленных чувств. Они происходят и находят тебя, сколько бы ты их не избегал. Так все устроено. Я лишь способен сегодня их принимать.
Возвращаюсь в комнату. Пью с пацанами. Вскоре дверь на втором этаже открывается и выходит Маринка. Раздетая, в завернутом огромном полотенце!
— Ну что? — громко заявляю я. Практически ору. Я злой в своем унижении. Продолжаю городить всякую околесицу. — Сначала со мной, потом с ним? С кем ты еще будешь трахаться? Или пойдем, по второму разу?
Именно в момент моих пьяных и откровенных возгласов за спиной появилась Лена. Она вошла в незапертую дверь, которую мы не закрыли, встречая Маринку. Вот так то.
— Что здесь случилось? — слышу ее удивленный голосок. Лена как завороженная уставилась на полуобнаженную Марину на лестнице. И она, Лена, меня слышала. Все бы ахнули, если бы не были бухие. А так, восприняли появление невесты на мальчишнике как должное. Леночке никогда не приходилось видеть подобную картину. Но она знала, как в такой ситуации поступить. Будто готовилась к ней всю жизнь. Все четко, по правилам. Вскрикнула, подскочила ко мне и влепила пощечину. Что ж, в моем состоянии такое даже на пользу.
— Гад! — выкрикивает она. Расплакалась, отмахиваясь от сбивчивых оправданий пацанов. Я же ничего не могу ей объяснить. Все происходит как в быстрых кадрах кино. Леночка удаляется. Марина, я и остальные лишь провожают ее взглядом. Откуда она взялась? Ах да, я же сам сказал где я час назад. Вот она и примчалась. Зачем я звонил? Мне было плохо, я хотел тепла, поддержки, идиот. Все плывет вокруг, как в тумане. Выпиваю полный до края бокал виски, поданный Димоном «от стресса». Голова покидает меня окончательно. Марина, уже одетая, командует Серегой, который погружает меня в такси. Домой. Спать. Мальчишник окончен.
. Наутро я пришел в себя в своей квартире. Голова, ушедшая вчера, вернулась обратно с огромным треском внутри. События злосчастной ночи быстро выстроились в прошедшем порядке, со своим отвратительным финалом. Лена… Я не хотел.
Извиняться перед Леной оказалось бесполезным. Родители оставили нас одних в ее комнате, предпочитая не вмешиваться, а она уже не плакала, холодно объясняя мне, что между нами все кончено. Свадьбы не будет, а со своими немногочисленными гостями она, Лена, разберется сама. Жесткость и безапелляционность ее решения сорвать свадьбу поразило меня. Убило окончательно. Я долго пытался ей все объяснить, но чем дольше объяснял, тем больше выходил из себя. Ну почему она не может простить мне мою ошибку? А как бы мы жили, если бы поженились? Разве близкие люди не должны прощать? В конце концов, я попросту сорвался, и она выставила меня за двери. Мне оставалось убираться по ступенькам лестницы, но я предпочел бы свалиться головой вниз.
Объяснение с папой было еще хуже. Он был в курсе нашего ночного приключения, что для прокурора города и отца такого раздолбая как я вовсе не странно.
— Я говорил тебе, что это — семья с правилами. У тебя не хватило мозгов в это поверить, — сурово и расстроено произнес он, глядя куда-то в окно.
Но я же не знал, что все так обернется. Я был не в себе. Папа, и ты меня не понимаешь…
Но папа меня понимал. Или принимал. Таким, каким я есть. Все-таки я его сын.
— Сиди дома, я все улажу, — сказал, наконец, он. Одел свой прокурорский костюм и мигом ушел.
Время, пока его не было, тянулось мучительно медленно. Я понял, что отец поехал к Лене и ее семье. Решается все. Если папа их не уговорит, то все разрушено окончательно.
Он появился спустя два часа, и по его выражению лица я определил, что ничего не получилось. Сказать, что папа был расстроен, не сказать ничего. Он молча вошел, выпил две рюмки коньяку и позволил сорваться в свою очередь себе.
— Скотина! Сосунок! — заорал он на меня. — Завтра свадьба единственного сына, на которой у нас нет невесты! Придут серьезные авторитетные люди. Отменять ее уже нет времени. В какое дерьмо ты меня окунул…
И в таком духе. Я расплакаться готов, осознавая, как подвожу собственного отца. Папа, я хочу все исправить! Я готов на все, но не знаю, что делать. Кажусь себе маленьким в своей растерянности, а отец словно постарел на десять лет. На кону его репутация в городе — самое важное, что у него есть. Он, наконец, перестал меня отчитывать и подавленным взглядом уставился в окно. Так он делал, когда ему было действительно плохо.
Когда в голову уже забирались мысли о суициде, раздался звонок в дверь. Папа буквально полетел к двери. Дверь открывается и на пороге стоит она.
Марина? Ловлю себя на мысли, что рад, по-настоящему рад ее видеть.
— Александр Григорьевич, — произносит она с порога. — Владик не виноват. Можно мне вам все объяснить?…
Папа выталкивает меня в соседнюю комнату и остается наедине с Маринкой. Я считаю минуты их разговора с замершим сердцем. Что она там пытается объяснить отцу? Наконец, слышу, как дверь хлопнула. Маринка ушла. В комнате появился отец. Он был задумчив.
— Это с ней ты там… помальчишничал? — уже спокойно спросил он. В ответ мое кивание. Папа задумался еще больше, налил две рюмки коньяку. Одну взял себе, другую протянул мне. Его взгляд изменился, ожил, казалось, даже немного успокоился.
— Пей, — и залпом выпил свою.
Я залил в себя коньяк, ожидая, что будет дальше. Папа ценил время, особенно сейчас. Потому выпалил сходу.
— А теперь слушай меня внимательно, дорогой сынок. У тебя вечер и целая ночь, чтобы уговорить эту рыженькую выйти за тебя замуж. Завтра будет свадьба, и невестой вместо той профессорской крали будет она. Краснеть и бледнеть перед весомыми людьми я не собираюсь. Эта девчонка, похоже, в тебе, дураке, души не чает. Так что шансы у тебя есть.
Что? Поменять невесту? На мои аргументы папа лишь рассмеялся, весело заметив.
— Мальчишка! Я прокуроров районов менял, а тут — какая-то невеста. — И уже крикнул. — А ну, марш за ней!
… Я вылетел из квартиры вслед за Маринкой. Дома ее не оказалось. Куда же она могла деться? Выстрел интуиции или, попросту говоря, чуйка погнала меня в одно место.
Она стояла на обрыве и смотрела себе под ноги, когда я подбежал сзади. Марина обернулась, и я увидел ее блестящее в темноте расплакавшееся лицо. Веснушки, мокрые от слез, меня сейчас совершенно не бесили.
— Снова хочешь меня спасти? — насмешливо и с горечью в голосе спросила она.
Себя я хочу спасти, Мариночка.
И тебя тоже, вдруг понимаю я. Нас. От глупых и бессмысленных поступков. Именно таким была бы женитьба на Лене. Хорошей девчонке, но абсолютно чужой, не моей. Эта мысль волной пронеслась у меня в голове.
И этой мысли я верю.
— Марина… Выходи за меня замуж. Пожалуйста.
… В полдень следующего дня я лицезрел свою невесту во всей красе. Марина вышла в великолепном белом платье (мой папа ночью постарался), на лице был глубокий макияж, абсолютно закрывающий конопатки, а рыжие волосы были уложены в великолепную свадебную прическу. () Я готов был рот раскрыть. Такой красивой я Марину не мог даже представить.
После росписи свадебный стол и первые крики гостей. Наш первый семейный поцелуй взасос. Он совершенно не горький вопреки крикам. Гораздо слаще всей нашей истории, которая, хочется верить, дальше будет только сладкой.
Жена ухаживает за мной за столом, вечер в разгаре.
— Неужели ты поверил, что я переспала с твоим другом? — вдруг рассмеявшись, спросила тихо Марина.
— Значит, ничего… ? — но она не дает мне договорить.
— Не было. Я просто разозлилась на тебя и решила разозлить в ответ. А Сереге, когда он вошел в комнату, сказала, что заеду ногой по яйцам, если он ко мне прикоснется. Он меня понял и согласился мне подыграть. — И добавила с улыбкой. — У тебя хороший друг.
Камень, невероятно тяжелый, упал с души. Любуюсь Маринкой. Она действительно красива. И умна. Женщина, которой под силу меня изменить. Как я раньше этого не знал?
— Не обижаешься на меня? — спросила она.
— За что?
— За ВСЕ, — тихо уточнила Марина. Это ВСЕ длилось годы, пока сейчас, наконец, не получило развязку. Вдруг осознаю, что мне предстоит полюбить эту настойчивую и душевную девчонку. Отмечаю, как сквозь макияж сияют ее рыжие веснушки. Мне становится невероятно радостно.
— Ты все делала правильно, — говорю я и нежно целую жену в губы.
1 242
Загрузка...
