Когда я училась в девятом классе, у меня появился, не знаю, как бы поточнее выразиться – то ли поклонник, то ли «воздыхатель» – симпатичный, умный и «правильный» мальчик из приличной семьи. Он был старше меня на два года и учился в 11 классе нашей элитной школы. Классическим «ботаником» его назвать было нельзя, он имел вполне «мужественную» внешность: очень высокий (ростом под 190 см), с довольно красивым лицом и хорошей, спортивной фигурой. Мои подруги были в восторге от моего молодого человека, завидуя мне и говоря: «Какого ничевошного мальчишку подцепила!»
Если говорить точно – то «подцепил» меня все-таки он. Однажды, в самом начале учебного года, мы со старшеклассниками готовились к какому-то школьному мероприятию. Задержались допоздна, подружки уже ушли. Один из ребят-старшеклассников вызвался проводить меня до дома. Я хотела было отказаться, но увидев его жалостный, просящий взгляд, согласилась. Это было, пожалуй, единственное на что он смог решиться.
У него было редкое и такое же «заколупическое» имя. Такое редкое, что ни до, ни после, я людей с этим именем не встречала. Назовем его попроще – Аркадий. В отличие от подруг, которые знали и обсуждали всех наших старшеклассников, у меня была другая – тайная «семейная» жизнь, поэтому мальчиками я не интересовалась. Но Аркадий подкупил меня своей наивностью и интеллигентностью, или точнее какой-то ранимостью и беззащитностью. Чем заметно отличался от своих наглых и развязных сверстников. Он был единственным ребенком в семье, и как бы не от мира сего: если и не маменькиным сыночком – то «тепличным растением». И у нас началась дружба.
Мой «воздыхатель», будучи скромным, еще «неиспорченным» юношей, пытался оказывать мне робкие знаки внимания: провожал от школы до дома, дарил цветы и маленькие подарки, читал стихи, говорил комплименты и даже признавался в любви. Также помогал с английским, решал за меня самостоятельные по точным предметам, в которых я мало что понимала. Для меня Аркадий был только другом, вернее чем-то вроде подружки. Наши «физические отношения» не заходили дальше нескольких дружеских поцелуев в щечку и взаимного держания за руки на прогулках и в кино. Мы неоднократно бывали одни у него или у меня дома, и я поначалу готовилась «в случае чего» дать решительный отпор, но это не понадобилось – сам он не проявлял никакой «инициативы». Его нерешительность достигала такой степени, что прежде, чем позвонить мне, чтобы пригласить в театр или в кино, ему нужно было очень долго настраиваться. При личной встрече, он немного расслаблялся, вел себя более-менее непринужденно, но все равно ничего «лишнего» не позволял.
Я не скрывала от дяди-мужа нашу дружбу с Аркадием. Меня тогда очень удивляло, что дядя, зная про моего друга и о наших с ним отношениях, не препятствовал нашим встречам, а, наоборот, поощрял их.
Мой поклонник смотрел на меня влюбленным взглядом и казалось, что он выполнит любую мою просьбу. Нравилось чувствовать свою власть над ним. Это, как мне тогда казалось, «поднимало» меня в собственных глазах. Сейчас я очень стыжусь за свое тогдашнее поведение. Пользуясь его расположением, я часто подтрунивала, а иногда и просто издевалась над ним.
За один свой поступок мне особенно стыдно. Об этом я еще никому не рассказывала. Как-то зимой, когда мы были одни у него дома, не понимаю, что на меня нашло, но мне почему-то захотелось узнать какой у моего друга член. Хотя я уже видела больше сотни мужских половых органов различного размера и формы, но здесь было не просто любопытство, а прямо-таки какой-то нездоровый интерес. Так как, он из-за своей робости никогда не предпринимал никаких «поползновений» к «телесным играм», я предложила ему поучиться целоваться в губы. Долго уговаривать моего «воздыхателя» не пришлось. Целоваться Аркадий совершенно не умел и обучению не поддавался: больно обкусывал мои губы и слюнявил вокруг. Но мне было нужно не это. В какой-то момент я, как бы в порыве страсти, схватила его за ширинку. Через толстую джинсовую ткань прощупывалось что-то твердое и непонятное. Совсем потеряв всякий стыд, я, проглотив комок в горле, каким-то хриплым, не своим голосом прошептала: «Покажи». Аркадий смутился и непонимающе посмотрел на меня. «Хочешь, я тоже потом покажу» — пообещала я этим же «не своим» голосом. Он, немного поколебавшись, расстегнул джинсы и вытащил свое «хозяйство». Увиденное меня сильно поразило. Половой орган моего поклонника хотя и стоял на полную мощь, но был таким маленьким, что едва просматривался, буквально утопая в густых зарослях черных, длинных и торчащих волос, которых было, наоборот, чересчур много. Мини, если не сказать микро пенис, такой же или, может быть, чуть больше, чем «пипетки» у 10-12-летних пацанов в вокзальном бункере. Что совершенно не соответствовало комплекции и внешности этого молодого человека. Мне почему-то стало противно, и я, пробормотала что-то вроде: «Фу! Какой стручок!». Аркадий густо покраснев, моментом убрал свое «достоинство» и, ушел в другую комнату, обидевшись. Он даже постеснялся попросить меня показать, что я пообещала минуту назад. После этого случая мы продолжали дружить, но больше в такие «телесные игры» не играли.
Не подумайте, что я законченная нимфоманка, уже в пятнадцатилетнем возрасте помешанная на мужских «приборах». Затрудняюсь объяснить свое поведение. Зачем мне понадобилось смотреть какой у него орган? Что хотела показать, унизив этого молодого человека? То, что я такая опытная и видела члены побольше? Вряд ли. То, что я давно не девочка и живу не просто регулярной половой, а семейной жизнью, тщательно скрывала от всех. Гигантоманией я тоже не страдаю, для меня важнее, что у мужчины в душе и голове, а не в штанах. Полагаю, что женщины живут скорее все-таки чувствами, а не сантиметрами. Мало того, после случая с двумя «ирано-турецкими монстрами», я боялась больших размеров. Наверно, всё это можно объяснить только глупостью и отсутствием воспитания. А еще возможно, из-за юношеского максимализма мне тогда думалось, что у идеального мужчины должно все быть большое, в том числе и половые органы.
Родители моего «воздыхателя» – весьма интеллигентные люди хорошо относились ко мне, в шутку называя нас женихом и невестой, и даже рисуя «картины» нашей дальнейшей совместной жизни, не догадываясь о моем «бурном» прошлом и настоящем. В майские праздники я на несколько дней съездила со своим поклонником и его родителями с ночевкой на дачу. Причем отпрашивали меня его родители. Мне не особо хотелось туда ехать, думала, что дядя не отпустит, но он разрешил. Нас разместили в одной комнате на разных кроватях. Почему-то я подумала, что на этот раз он все-таки решится на какие-то действия, и, как всегда, была готова дать отпор, но ничего такого не произошло.
Хотя этот мальчик и нравился мне, и было приятно осознавать, что тебя любит красивый и умный молодой человек, но в сравнении с дядей, он казался глупым щенком. В то время я жила счастливой, но тайной семейной жизнью со своим родственником, любила его безумно, и никого, кроме моего Любимого, мне тогда не было нужно.
После окончания школы Аркадий уехал учиться за границу. Мы вначале переписывались и, когда он приезжал на каникулы, встречались, но постепенно наши отношения сошли на нет.
В десятом классе к нам пришла новенькая девочка. Яркая, высокая, стройная, красивая. Так сказать – модельной внешности. Назовем ее Яна. Родители ее были дипломатами, и она несколько лет прожила за границей. Яна сильно выделялась среди всех наших девчонок своим броским видом. У нее были длинные, светлые волосы и ярко-синие глаза, резко контрастировавшие с очень загорелой кожей почти шоколадного цвета. В этом человеке всё было изумительно красиво: и правильные черты лица, и ровные белоснежные зубы, и даже очень красивая форма рук с длинными, тонкими пальцами. Одевалась она тоже вызывающе – никогда не пользовалась лифчиком, соски ее отчетливо просвечивали через тонкую ткань одежды; носила короткие кофточки и маечки с мини юбками и мини шортами, как правило, ярких цветов, подчеркивающие ее красивую фигуру и загорелые, длинные, стройные ноги. Даже зимой, несмотря на холод, она не расставалась с мини. В самый мороз ходила в коротких, легких курточках или коротких шубках и высоких до колена ботфортах или в полусапожках на высоком каблуке. Яна как-то сразу напросилась ко мне в подружки. Я еще никогда не встречала такой яркой, красивой девочки и мы стали активно дружить. Дружба с ней тешила мое самолюбие: когда мы вместе гуляли по городу – то ловили на себе тысячи восхищенных мужских взглядов.
Однажды я задержалась у Яны и, предупредив дядю, осталась ночевать. Спальное место было одно и нужно было ложиться с ней. Мне не впервой было спать на одной кровати с девочками-подружками, и ничего такого я в этом не видела. Обычно я приносила с собой из дома ночнушку или просила подружек, чтобы они одолжили свою. В тот раз я не планировала заранее остаться ночевать у Яны и не взяла спальные принадлежности. Было еще не очень холодно и на мне не было нательной майки, только кофточка, надетая на голое тело. Поэтому попросила ее дать мне на ночь какую-нибудь свою футболку. На что подруга ответила:
— Спать в одежде – это дурной тон. И даже вредно – одежда нарушает кровообращение и теплообмен, не дает дышать телу и вызывает кожные болезни. Все люди рождаются голыми и это их естественное состояние.
Нечто подобное я уже слышала от своего «первого мужчины» Игоря Ивановича, но при других обстоятельствах, и это меня насторожило. Я стояла в замешательстве, тем временем Яна быстро скинула всю свою одежду и осталась «в чем мать родила». Я в своем юном возрасте уже видела очень много обнаженной мужской «натуры», но голую девушку так близко видела впервые. Правда, четыре года назад у Николаевны мы несколько раз на пару с Танькой или другими девчонками занимались групповым сексом, но в те разы я их не рассматривала, было не до того.
С каким-то непонятым интересом я стала рассматривать свою подругу. Красивая, точёная фигурка, маленькие, упругие грудки, похожие на яблочки. Черные, как смоль волосы на лобке и бровях резко контрастировали со светлыми, блондинистыми волосами на голове. Бросилось в глаза, что у моей подруги на теле был равномерный шоколадный загар, без следов от купальника. Хотя был уже конец октября, но загар еще не сошел. В те времена интимные стрижки и эпиляция были не так модны, а солярии еще не были так широко распространены.
— Мы с родителями занимаемся нудизмом, — пояснила она, заметив мой удивленный взгляд.
Такое объяснение ввело меня в еще большее недоумение, которое я не смогла скрыть.
— Ну… натуризмом… ну… мы всегда проводим отпуск на нудистских пляжах…
Хоть я и не была полной дурой, знала, что такое «коммунизм», «онанизм», «феминизм», «гомосексуализм» и некоторые другие «-измы», но ни про нудизм, ни про натуризм до этого не слышала.
— Это когда люди проводят все свое время без одежды… На пляже, в лесу, дома… Голыми купаются, загорают, гуляют, играют в разные игры, катаются на велосипедах…
— Что все вместе? И мужчины, и женщины, и дети?
— Да. А что в этом плохого? Люди же рождаются голыми и это их естественное состояние, одежда нужна только, чтобы защищать от холода. Ведь мы же не закрываем лица? Хотя они у нас у всех разные.
Такие рассуждения моей подруги ввергли меня в состояние задумчивости. Поняла, что не зная слова «нудизм», с его проявлениями я уже сталкивалась в жизни: некоторые ухажеры моей матери разгуливали по дому голыми, мой не первой молодости любовник – старый козел Юрик тоже ходил сам и заставлял меня ходить по дому голышом. Да и с дядей мы, как правило, спали обнаженными, а иногда в выходные занимались домашними делами в «непотребном» виде. Несколько раз, находясь на подмосковных озерах и на безлюдных пляжах за границей, мы купались и загорали голышом. Но там не было посторонних, мы были только вдвоем. А чтобы при чужих людях, да еще с детьми, да еще со своими?! Это никак не укладывалось в моей голове.
— И что вы с родителями друг при друге раздеваетесь и загораете голыми? – недоуменно поинтересовалась я.
— Ну да. И не только мы, многие другие люди тоже так делают. Их называют нудистами или натуристами. За границей их очень много, да и у нас они тоже есть. Мало того, когда мы одни с родителями дома – всегда ходим по квартире голыми.
И далее Яна, стоя передо мной в обнаженном виде, прочитала пространную лекцию о пользе натуризма, о единении с природой и прочей белиберде, закончив словами:
— Давай раздевайся! Уже поздно! Надо ложиться спать!
Я медленно разделась, оставшись в одних трусиках.
— Снимай их тоже! – почти приказала подруга. – Спать нужно без трусов, потому что они впитывают выделения из половых органов, что является причиной инфекций. И вообще, нижнее белье, все время соприкасаясь с интимными местами, плохо влияет на здоровье.
Я нехотя сняла трусики и собралась лечь под одеяло. Но Яна остановила меня:
— Подожди! Можно я на тебя посмотрю?!
И она стала осматривать меня со всех сторон, восхищаясь и вгоняя меня в краску:
— Какая у тебя красивая фигура! Какие красивые груди! И попка! И какая гладкая, приятная кожа! – причитала подруга, проведя ладонью по моей спине.
Я совсем засмущалась и залезла под одеяло. Яна выключила свет и легла рядом, прижавшись ко мне. Несколько минут она лежала неподвижно, затем повернулась ко мне, обняв и положив на меня ногу. Ощущения были странные и непривычные: я своим телом чувствовала ее горячее тело и жаркое дыхание, ощущая на бедре ее волосатый лобок. И резкий, цветочный запах женских духов. Запах женщины отличался от запаха мужчины, не скажу, что он был неприятным, но абсолютно не возбуждал. Вдруг она стала меня обнимать и осыпать поцелуями, а затем, резко забравшись на меня сверху, впилась в мои губы, засунув туда свой язык.
— Линочка! Какая ты красивая! Я тебя очень люблю!
Я впервые оказалась в объятиях представителя своего пола, было жарко, необычно, неприятно и… щекотно. Не знала, как на это реагировать. Конечно, я слышала о лесбиянстве, но не представляла, что это происходит именно так. Думала, что лесбиянки – это некрасивые, мужеподобные существа неопределенного возраста с короткой стрижкой. Не могла даже предположить, что красивая, юная девочка может быть такой. Целовалась она классно, но от осознания, что целуешься с девчонкой становилось не по себе. Я попыталась отстраниться от нее, пролепетав что-то вроде:
— Яна, не надо. Ты же такая красивая девчонка и тебя будут любить тысячи мужчин.
— Мне не надо, чтобы они меня любили! Все мужики – противные уроды и я их терпеть не могу! Мне нравятся девочки – они красивые и приятные. А ты мне сразу понравилась, ты не такая как все! Этого дня я давно ждала!
И тут она, резко нырнув под одеяло, и не дав мне опомниться, начала целовать и обрабатывать языком мое интимное место.
Почти все мои «кавалеры», особенно старые козлы-извращенцы, любили одаривать меня куннилингусом. Некоторые делали это «никак», некоторые – неприятно, а некоторые даже, можно сказать, хорошо, но все равно для того, чтобы я кончила нужно было очень долго «работать» «там», даже моему Любимому. Иногда такой оргазм почему-то мог быть очень болезненным, в отличие от вагинального. А здесь я ничего не успела понять, как кончила. Внизу стало все ужасно мокрым. Мне стало неловко: перед сном я не подмылась и мне казалось, что у меня «там» плохо пахнет, а также было неприятно, что подруга вылизывает мои выделения. Я попыталась отстраниться. Но в следующий момент снова испытала оргазм, и намного сильнее, чем первый. Я не понимала, что со мной происходит: буквально менее, чем за две минуты я два раза полноценно кончила. Может быть, оказывало влияние «пикантность» ситуации, а, может быть, моя подруга знала какие-то особо чувствительные точки у меня «там» и умела на них воздействовать. Умом я понимала, что это не правильно – заниматься однополым сексом, но мое тело, точнее половые органы, в этой ситуации существовали как бы отдельно от головы.
И тут подруга попыталась засунуть свой палец мне во влагалище. Почему-то ощущения были не из приятных, даже болезненные. Когда туда заходит член – то бывает намного лучше. Еще я испугалась, что она сможет определить, что я уже не девочка. Тогда я до смерти боялась, что об наших отношениях с дядей может кто-нибудь каким-нибудь образом узнать.
Мне стало совсем противно, я вырвалась, резко встала, и начала одеваться, сказав, что, пожалуй, пойду. Испуганная Яна стала извиняться, уговаривать меня остаться, клясться, что больше так делать не будет, и просить, чтобы я никому об этом не рассказывала. Я осталась, больше подружка никогда не предпринимала попыток склонить меня к лесбийской любви и к нудизму-натуризму. После этого случая мы, хотя и общались до окончания школы, но уже так близко не дружили. Я старалась как можно реже бывать у Яны дома и никогда больше не оставалась у нее ночевать. Никому, в том числе и дяде, ничего не сказала о нудистских и лесбийских наклонностях моей подруги. Это был мой единственный опыт однополой любви. А еще говорят, что натуристы равнодушны к сексу.
Не могу понять философию нудистов-натуристов. Более-менее понятно, когда молодые (и не только молодые) незнакомые и малознакомые люди разных полов проводят вместе досуг в обнаженном виде, хотя сама вряд ли когда-нибудь решусь на такое. Могу даже понять, когда несколько знакомых с друг другом супружеских пар голыми посещают пляж, сауну и т. д. Но вовлекать сюда малолетних и несовершеннолетних детей?! Не понимаю, не одобряю, но и не осуждаю. Считаю, что в человеке всегда должна быть какая-то тайна, загадка.
Абсолютно не понимаю и не приемлю свингерства и однополой любви.
Весной 2000 года, незадолго до окончания 11 класса, при непонятных обстоятельствах умерла моя мать. Ей было всего тридцать четыре года. Я не видела ее пять лет, но категорически отказалась ехать на похороны – слишком тяжкие воспоминания. В своем родном городе после отъезда в Москву я ни разу не была. И не хочу быть!
Школу я закончила с четырьмя «четверками» по точным предметам, остальные были «пятерки». После школы поступила в университет на факультет востоковедения. К тому времени я уже 5 лет серьезно изучала язык хинди: по два раза в неделю занималась с репетитором, регулярно посещала индийский культурный центр, практиковалась, общаясь с дядей, смотрела индийские фильмы, читала книги, слушала индийские песни, несколько раз побывала в Индии. И даже заняла призовое место на конкурсе для иностранцев в Нью-Дели на знание Индии. А еще в специализированном журнале опубликовала работу по истории Пакистана. (Язык Пакистана – урду – это тот же хинди, только с другой письменностью.) Можно сказать, что хинди я владела почти свободно. Английский я тоже знала совсем неплохо, как-никак окончила английскую спецшколу. Так, что проблем с поступлением и учебой не было.
Во время учебы в университете у меня появлялись поклонники, которые заигрывали, говорили комплименты, делали заманчивые предложения, но они меня абсолютно не интересовали. Чтобы поклонники сильно меня не «доставали», я в группе всем объявила, что замужем, надев предварительно купленное обручальное кольцо. С каждым годом я все больше и больше любила этого человека, который стал для меня всем, и полагала, что лучше его найти невозможно.
На совершеннолетие мой любимый муж-дядя подарил автомобиль, но мне хотелось совсем другого подарка. Я стала просить Любимого официально оформить наши отношения. Я узнала, что это возможно: дядя может жениться на своей племяннице. Можно легко доказать, что мы дядя и племянница, а не отец с дочерью. Но Любимый категорически отверг эту идею.
Хотелось не просто сожительства и не штампа в паспорте, а нормальной семьи с детьми. Мне казалось, что у нас все временно, несерьезно и не по-настоящему.
Тут я впервые поняла, что у розы всегда есть шипы. Как ни прискорбно говорить, но все-таки считаю, что такие отношения по большому счету – это путь в никуда – рано или поздно принесут сильные муки обоим.
Я очень хотела иметь детей, даже ходила на консультацию в институт генетики. Там мне сказали, что по-научному наши отношения называются не инцестом, а инцухтом и опасность родственных связей, в общем-то, преувеличена. Эта проблема скорее не генетическая, а морально-этическая. Инцест – это отношения между прямыми родственниками по восходящей и нисходящей линии: родители-дети, родные братья-сестры. Вероятность родить уродов в нашем случае ничтожно мала, примерно такая же, как между двоюродными братьями-сестрами, но все равно в несколько раз больше, чем при связи между не родственниками.
Но моего Любимого такие объяснения не устраивали, он был категорически против детей и стал даже смотреть, как я пью противозачаточные таблетки, чего ранее никогда не делал.
Несколько раз мой любимый говорил, чтобы я устраивала свою жизнь. Умом я конечно понимала, что ему, возможно, хочется завести детей и мне тоже безумно хотелось этого. Но я по-прежнему сильно любила своего дядю-мужа и жизни с другим человеком не представляла. Устраивала ему скандал, говоря: «Тебе лишь бы избавиться от меня! Готов меня кому угодно отдать!» Пожалуй, только на этой почве были скандалы между нами за всю нашу с ним жизнь.
Мы прожили с ним ровно тринадцать счастливых лет, почти двенадцать с половиной из них как муж и жена. Все свободное время мы старались проводить вместе. Этот Человек стал для меня всем: отцом и матерью, мужем и любовником, другом и братом. То, что я до сих пор жива и всего, чего достигла – полностью его заслуга.
Над нашей семьей висит какой-то рок: рано погиб дедушка, очень неожиданно умерла бабушка, трагически погибли жена и сын дяди, безвременно сгубила себя моя мать. Теперь наступила очередь моего самого любимого, дорогого и родного человека.
Осенью 2007 года у моего Любимого обнаружили редкое онкологическое заболевание, не помогло даже лечение за границей, и весной следующего года он скончался, не дожив двух дней до своего 52-летия.
За несколько лет до этого он ушел с госслужбы и занялся частным бизнесом, который был связан с Южной Азией. После окончания университета я пришла работать в его компанию. Дядя работал в паре с компаньоном – интеллигентным молодым человеком чуть за тридцать. Любимый представил меня в компании как жену (можно было представить и как сестру, и как дочь, и как племянницу – сочетание фамилии, имени, отчества позволяло). Поначалу я не обращала на компаньона внимания: очень любила своего мужа-дядю, а компаньон был женат. У нас были только рабочие отношения. Хотя замечала, что он выказывает мне различные знаки расположения. Через несколько лет он развелся, оставив все имущество жене с ребенком, купил однокомнатную квартиру в спальном районе и поселился в ней.
Мой Любимый однажды, примерно за год до смерти и за полгода до того, как у него обнаружили болезнь, сказал:
— Лина! Тебе надо устраивать личную жизнь, рожать детей. Со мной у тебя перспективы нет. Обрати внимание на Стаса (назовем его так). С ним ты не пропадешь!
Меня это сильно обидело, и я закатила скандал:
— Я тебе так надоела, что ты не знаешь, как от меня избавиться! Попользовался моей молодостью, и теперь готов подложить меня под кого попало!
После этого я несколько дней не разговаривала с ним. Это была самая большая ссора в нашей с ним жизни.
Когда он заболел, у него появилась прямо навязчивая идея выдать меня за своего компаньона. Последний месяц жизни такие разговоры стали почти ежедневными. Можно сказать, что на смертном одре он буквально вложил наши руки друг в друга.
После смерти любимого дяди и мужа я впала в глубокую депрессию и несколько дней ничего не могла делать. Мало того, что я потеряла самого близкого и любимого человека, так и еще в двадцатипятилетнем возрасте осталась совершенно одна на этом свете. Стас организовал похороны, поминки, предоставил мне отпуск. Дома я оставаться не могла: чтобы как-то прийти в себя, поехала в круиз.
После сорокового дня смогла выйти на работу. Стас предложил выкупить долю дяди или вместо него стать его компаньоном. Я хотела остаться здесь работать и выбрала второе, заняв кабинет покойного дяди.
Нам со Стасом постоянно приходилось общаться по работе. Несколько раз он приглашал меня после работы или в выходные сходить в ресторан, театр, на концерт или на выставки, «развеяться». Я все время отказывалась, но стала замечать, что этот человек все больше и больше начинал мне нравиться.
Однажды я все-таки согласилась сходить с ним после работы в ресторан. Этот вечер полностью изменил мое отношение к этому человеку. Стас признался, что влюбился в меня буквально с первого дня нашего знакомства, а последнее время постоянно думает обо мне. В этот же вечер он сделал предложение:
— Не пойми, это как кощунство, но выходи за меня замуж. Я понимаю, что твой муж недавно умер и неуместно сейчас делать предложение. Мы уже не дети, оба уже были в браке, одного поля ягоды. Хочешь, можем пожить в гражданском браке, хочешь, можем зарегистрироваться. Не понравится – разойдемся.
Был теплый летний вечер, и после ресторана мы решили прогуляться по городу. Стас рассказал, что мой покойный муж, когда болел неоднократно «сватал» его ко мне. Он тогда решил, что на почве болезни у его компаньона «поехала крыша». И тут я рассказала ему, что никому никогда до этого не рассказывала – всю свою историю, в том числе и про инцест с дядей.
Стас слушал молча, не переспрашивая и не перебивая меня, а я говорила и говорила. Уже светало, когда я рассказала всю свою историю, наша прогулка продолжалась более четырех часов. После этого я как будто родилась заново.
Через неделю мы стали близки, а еще через неделю я переселилась с вещами в его однокомнатную квартиру. В нашей квартире оставаться не могла, здесь все напоминало о лучших годах моей жизни и о моем самом любимом человеке. Прошло всего три месяца после смерти горячо любимого мужа-дяди. И еще месяц назад я не мола представить, что смогу после него заниматься с кем-нибудь сексом. На работе шептались, что не успела земля засохнуть на могиле мужа, а она уже живет с его другом. Не знаю почему, но все эти разговоры мне были безразличны. Я прекрасно понимала, что для меня значил мой дядя и чем я обязана ему.
Через полгода мы со Стасом официально оформили свои отношения, а в конце 2009 года у нас родилась дочь. Наслушавшись всяких «страшилок», я очень боялась, что из-за моей ранней и беспорядочной половой жизни, перенесенного в 12-летнем возрасте осложненного выкидыша и разрыва стенки влагалища, а также многолетнего приема гормональных противозачаточных таблеток, мне будет трудно забеременеть, выносить и родить. Но, опасения оказались напрасными, к моему удивлению и радости, беременность и роды прошли довольно легко.
Муж купил дом за городом, и мы переехали туда, оставив свои московские квартиры. Квартиру дяди я превратила в своеобразный музей. Иногда, несколько раз в год я заезжала туда и вспоминала годы, прожитые здесь, где я была так счастлива.
В 2013 году у нас родился второй ребенок. Сын родился уже в далекой, теплой стране-сказке, куда мы переехали, и сейчас живем и работаем, закрыв бизнес в Москве.
В жизни стараюсь строго придерживаться принципа «Ни в чем не повторить свою мать». Даже в самых пустяковых мелочах. Вспоминаю или предполагаю, что в этой ситуации сделала бы моя мать, и поступаю наоборот. Мой самый большой страх – это страх того, что мои дети могут испытать то, что пришлось испытать мне.
Наверно, вся моя жизнь до сегодняшнего дня напоминает сказку про Золушку со счастливым концом, где в роли одновременно Феи и Принца выступил мой родной дядя.
5 789
Загрузка...
