— Послушай дорогой! Ну что может случиться на этой вечеринке? – Сара раскатала чулок по ноге и потянулась за вторым. Её белая полная грудь качнулась, норовя выскользнуть из слишком тесного удерживающего бра. — Я ведь официантка и буду всего лишь разносить выпивку и закуски! Как всегда, это же моя работа.
(наши дни)
В первый четверг сентября, аккурат после дождичка, настырное солнце, улучив просвет между туч, проникло лучами в Сент-Джеймский парк, где на одной из скамеек, что у знаменитого пруда, вальяжно расположились два, совершенно непохожих друг на друга, человека.
Первый, долговязый мужчина с бледным худощавым лицом и каштановыми волосами до плеч, отчаянно жестикулируя, что-то втолковывал собеседнику. Весь его наряд был сплошной вариацией «чёрного на чёрном»: вельветовый пиджак матово отливал полумраком, а узкие кожаные штаны цвета кардифского антрацита лоснились глянцевыми бликами. Стильная рубашка, словно чёрная дыра поглощала любые «шорохи» света, с воротника на графленовом шнуре свисало боло черненого серебра в виде черепа неизвестного науке крупнорогатого скота. Облик героя дополняли чёрные непроницаемые очки в круглой оправе на ястребином носу.
Его благодушный собеседник, в меру упитанный блондинчик с аккуратной короткой стрижкой, был похож на благовоспитанного пуделя. Элегантный белый дафлкот из шерсти альпаки прекрасно гармонировал со светло-серыми идеально отутюженными брюками.
Мимо, пронеслась пара рыжеволосых пацанов в коротких штанишках. Тот, что мчался впереди, подпрыгнул, перескакивая через лужу, и внезапно почувствовал, что узел шнурка на левой ноге развязался и кроссовок предателем устремился с ноги вниз. На лице мальчишки отразилась паника, сменившаяся удивлением, когда, слетевшая было, обувка непостижимым образом вписалась в траекторию ступни и концы шнурков сплелись в узел. Рыжий благополучно приземлился и помчался дальше.
Джентльмен в белом укоризненно покачал головой, глядя на хипстера в чёрном.
— От пары содранных коленок ещё никто не умирал, — невозмутимо парировал тот. – Так о чём это я…?
— Хастур, — напомнил блондин, наблюдая, как из-за поворота на дорожке появились две молодые женщины. Каждая неспешно катила перед собой детскую коляску. Детали было ещё не разобрать, но в многоцветии правого экипажа доминировали красные оттенки, левый синел расплывчатыми пятнами…
— Да, Хастур и ещё этот Лигур. Вонючки. После них запах полдня не выветривается. Заявились за ежегодным отчётом: какой подвиг я совершил ко дню рождения Повелителя Тьмы? То, что в прошлогодний Хэллоуин я на целый час перепутал адресатов всех смс-сообщений в Лондоне, их, видите ли, не впечатляет. Представляешь? Ретрограды чёртовы! «Как это могло исказить Божественный замысел?» Да, возьми хотя бы этих близняшек с колясками…
***
(за десять месяцев до событий в парке)
— Послушай дорогой! Ну что может случиться на этой вечеринке? – Сара раскатала чулок по ноге и потянулась за вторым. Её белая полная грудь качнулась, норовя выскользнуть из слишком тесного удерживающего бра. — Я ведь официантка и буду всего лишь разносить выпивку и закуски! Как всегда, это же моя работа.
Хэнк Хэндерсон ошарашенный застыл в дверях супружеской спальни. Уже полчаса назад он должен был отправиться на ночное дежурство. Однако сборы Сары в ночной клуб «Липкие пальчики», куда она устроилась три недели назад, не на шутку встревожили его.
Он впервые видел свою любимую женушку, такую скромную и нежную в своих сорочках и пижамах, в совершенно непристойном виде. В душе кипел вулкан. Лицо под всклокоченной шапкой рыжих волос налилось краской гнева, оттопыренные уши горели рубиновым огнём.
— Ага! Думаешь, я не знаю, как это всё бывает! Сначала пара шотов за компанию, потом щипки за сиськи, шлепки по заднице, деньги в трусы… Особенно в таком блядском прикиде…
— Хэнк, дорогой, — это же всего лишь бал-маскарад на Хэллоуин. Мистер Смит просил всех одеться эротично. У меня нет ничего подходящего, кроме этого ведьминского наряда. И потом, это же твой подарок на Хэлоуин после свадьбы. Правда, с тех пор он стал чуть-чуть маловат. – Сара сама чувствовала себя немного неловко, впервые собираясь на работу в столь откровенном виде.
Хэнк в глубине души чувствовал, что Сара права и ему не следовало бы упрекать и подвергать сомнению её верность. Но ничего не мог с собой поделать. После рождения близнецов Сара округлилась в бёдрах, прибавила размер в объёме груди и сейчас выглядела более чем аппетитно. И на всё это будут пялиться похотливые пьяные мужики, а может и не только пялиться…
— И ты собираешься в этом по улице?!
— Хэнки, милый! Мы это обсуждали сотни раз! Ты должен мне доверять!.. А на улицу я накину плащ и возьму такси.
— А вот поставь себя на моё место! – не унимался супруг.
— Да ты просто ревнивец. Я тебя очень люблю. Но не хочу терять свою работу из-за твоей ревности!
— Ревности? Хорошо. А кто будет присматривать за близнецами?
— Ночью за мальчишками присмотрит Моник. Я уже договорилась.
— Твоя сестра?! Конечно! Она присмотрит за детьми! Как же! Она за собой-то присмотреть не может. Того и гляди, очередного факера в наш дом притащит.
— Хэнк! Как ты можешь так…
— Адьёс, дорогая женушка. Хорошенький праздник ты мне устроила, нечего сказать! Прощай!
Хлопнула дверь. Свадебная фотография в рамке, висевшая неподалёку от двери, покачалась в немом раздумье и шлёпнулась на пол с печальным «бзыньк!»
— Нет, Хэнк! Постой! Не уходи!
Огорчившись, женщина опустилась на пол, собирая осколки.
Через несколько минут в дверь постучали.
— Хэнк! Любимый! Ты вернулся!
Сара взлетела, открывая дверь. На пороге радостно улыбалась стильная женщина, в облике которой читались общие черты с хозяйкой дома.
— Привет, сестрёнка! Ого! Ты чертовски развратно выглядишь!
— И я рада видеть тебя, заходи. Бренди выпьешь?
— Судя по твоим заплаканным глазам, стоит…
…
— Вот так сестрёнка. Если я пойду сегодня на работу, то потеряю мужа.
— Теперь понятно, почему Хэнк вылетел как нахлёстанный и даже не заметил меня на улице, – Моник в два счёта просекла ситуацию. — Твой муж – тиран и деспот. Я тебе говорила, нечего потакать его викторианским замашкам. Кончай нюнить! Ступай на работу. Да, вот ещё что. Я вчера в сети познакомилась с одним улётным парнем из Лагоса. Он здесь проездом, завтра улетает домой. Ты не против, если мы пошалим у вас сегодня ночью? Близнецы ведь спят наверху? Сара, у него такая шняга! Ты не поверишь! Вот, смотри фото.
Вопреки досужему мнению о сходстве характеров близнецов, Моник и Сара были очень разными. Когда тихоня Сара девственницей шла под венец, Ракета-Моник рассекала по городам и весям в поисках приключений на свою задницу и передницу.
— Конечно, располагайтесь, гостевая спальня внизу свободна, — до Сары не сразу дошёл смысл сказанного. — Вчера? Ты же его совсем не знаешь! Ты просто чокнутая!
— Не будь занудой. Отправляйся в клуб и пропусти пару рюмашек. И пусть какой-нибудь незнакомец будет к тебе более чем внимателен.
— Типун тебе на язык, развратница. Я всё думаю о Хэнке… Он так хорошо ко мне относится, заботится, а я… как я могу с ним так поступать?! Слушай, а можешь подменить меня сегодня в клубе?
— В принципе, это вариант. Но как же Джим? У меня были планы на него этой ночью.
— Встретитесь в клубе. Я тебе дам ключи от одной комнаты, там обычно свободно и очень уютно.
— Сойдёт. А карнавальный костюм?
— Возьми мой. – Сара, обрадовавшись такому обороту дела, принялась лихорадочно скатывать чулок.
За окном ударила молния. Свет в доме дрогнул. Телефон в руках гостьи тревожно тренькнул. Моник, не теряя времени, отправила Джиму смс-ку:
«Встречаемся в «Липких пальчиках».
Найди самую развратную ведьму!
(от Моник)».
…
С удовольствием оглаживая крутые бёдра, она оглядела себя в зеркало. Чёрная бархатная полумаска скрывала половину лица, в отличие от открытой «анжелики», демонстрирующей всем желающим задорные грудки с розовыми сосками. Придерживая края остроконечной шляпы ланкаширской ведьмы, Моник крутанулась вокруг оси, с удовлетворением убеждаясь, что разрезные лепестки юбки, взлетев, не утаят от нескромного зрителя точёные ножки в ажурных чулках и маленькие кружевные трусики.
— Я, конечно, девушка без комплексов, но в таком виде меня насадят на палку за первым же углом. Как считаешь, сестрёнка?
— На вот, накинь плащ. И поторопись, я вызвала такси.
У дверцы такси Монику догнала смс-ка:
«No Quarter!
(от Джона)»
«То, что надо! «Без пощады!» Я вся в предвкушении. О, Джим! – ладошка скользнула под плащ к низу живота. Водитель миникэба понимающе улыбнулся в зеркало. – Извини, дружок, сегодня я не твоя», — и добавила вслух:
— В «Липкие пальчики», пожалуйста.
На улице сверкнула ещё одна молния, телефон в сумочке зловеще хохотнул.
***
Оказавшись на улице, после некоторого раздумья Хэнк принял решение. Перво-наперво договорился по телефону с напарником. На такси добрался до ближайшего ателье-проката маскарадных костюмов. Выбор нарядов оказался уже невелик…
Облачённый в мешковатый костюм Кролика Роджера, он уже добрых полчаса топтался в «Липких пальчиках» между баром и танцполом, подсвеченным всполохами разноцветных огней.
— Зайчишка-плутишка, не угостишь нас своей морковкой? – с двух сторон к Хэнку, прижимаясь грудью, прильнули две «лисички» в полу-масках: рыжая и чёрно-бурая, судя по меховым опушкам жилетов, надетых на голое тело. Песец подкралась незаметно, сзади. Отстранив рыжую товарку, девушка в жилете с белой пушистой оторочкой прижалась к Кролику и ловко просунула лапку за пояс его штанов.
— Ого!
— Гхм-м. Простите, леди. Я бы выпил для начала, — высвобождаясь из заинтересованных объятий, смущенно пробубнил Хэнк. – Вы не видели официантку?
— Какой ты робкий, трусишка! — Разочарованные дамы, виляя попками, направились прочь. Глядя им вслед, Хэнк готов был поклясться, что пышные хвосты у фокси-леди крепились отнюдь не к поясу. Чернобурка обернулась и махнула рукой в сторону:
— Вон туда прошла ведьма с напитками.
Кролик глубоко вздохнул и бросился в указанном направлении.
***
Моник чувствовала себя, как рыба в воде. Фланируя с подносом напитков и пирожных между гостей в весьма откровенных костюмах, она наслаждалась эмоциональным зарядом недвусмысленных комплиментов, нескромных поглаживаний и шлепков.
Наблюдая в тени коридора полноватого кюре «отпускавшего грехи» коленопреклоненной прихожанке, чья белокурая головка челноком сновала в складках сутаны, Моник решила, что слова модной песенки задорной Кайли, доносившейся с танцпола звучат подходяще двусмысленно:
«I just can‘t get you out of my head / Я просто не могу выкинуть тебя из моей головы» (с)
Моник давно заметила Кролика Роджера, нарезавшего круги вокруг танцующих, поминутно вглядываясь в толпу. Однако облик лопоухого недотёпы не ассоциировался с брутальным образом её виртуального знакомца.
— Какая очаровательная ведьмочка!
Вдруг кто-то обнял Моник сзади за плечи. Она вздрогнула и вскрикнула от неожиданности, едва не выронив поднос. Высокий мужчина в камзоле, кюлотах и напудренном парике развернул девушку к себе лицом и оценивающе пробежал по полуобнаженным прелестям масляным взглядом.
— Тише, прекрасная сеньора. Это всего лишь я. Джакомо Казанова к вашим услугам.
Глубокие морщины и пергаментный цвет кожи лица выдавали изрядный возраст неожиданного собеседника. Однако он знал толк в общении, и его руки бесцеремонно оголили её грудь.
— Что вы себе позволяете, сударь?! — Моник задохнулась от смешанных чувств: «Наглец! Он заслуживает хорошей пощёчины! Как жаль, что мои руки заняты. К тому же он гость, а я на работе».
Прикосновения старика против ожидания оказались волнующи и приятны. Вторая ладонь галантно скользнула вниз, и Моник сквозь ткань трусиков почувствовала нежные касания длинных музыкальных пальцев на своей малышке:
— О, шевалье! – только и сумела вымолвить Моник.
«Ах-х! Какой ласковый и умелый. Так ему будет удобнее!» — и расставила ножки, пропуская его ладонь. Держа поднос одной рукой на излёте, второй она обняла и прильнула к нему, касаясь возбуждёнными сосками грубой ткани сюртука.
Ловкие пальцы, скользя вдоль чувствительных складок, творили чудеса. В ответ, оседлав и сжав влажными бёдрами ласкающую длань, Моник крутила попкой. подыгрывая каждому движению.
«Боже! Как сладко. Пусть он возьмёт меня прямо здесь! Я больше не хочу ждать Джима», – рука с подносом предательски дрожала.
— Любезный, вы не подержите? – Великий Соблазнитель подхватил падающий из рук Моник поднос и всучил его вышедшему из тьмы Кролику Роджеру…
***
Хэнк, вдоволь набегавшись по коридорам и закоулкам клуба, теперь стоял в темноте и лицезрел «падение твердынь» любимой женушки:
«Вот где она! Так и знал… «Хэнк, это всего лишь моя работа!» Этот негодяй лапает её прямо «на работе», а ей хоть бы хны. «Хэнк, ты должен мне доверять!» Как же доверять, когда ты готова опрокинуться на спину с этим пердуном? Ох, как я зол! Глядите, он уже мнёт её сиськи, того и гляди залезет в трусы. Что?! Вот я накаркал! Надо что-то делать!»
— Гх-х, экхе-хе! – и он вышел из тени…
***
Переводя взгляд с подноса, неожиданным образом, оказавшимся у него в руках, на парочку воркующих голубков, Хэнк готов был вот-вот взорваться.
— Джако! Друг мой, вот ты где. Оставь девочку в покое, у тебя же больное сердце.
С другой стороны к компании выкатилась полненькая пожилая Коломбина, деловито вытерла платком испарину со лба престарелого ловеласа, сунула ему в рот какую-то пилюлю и укоризненно обратилась к ведьме:
– А вы, милочка? Разве можно так доводить пожилых людей? Дорогой, идём отсюда.
— Я ещё и виновата?! – возмущенно крикнула вслед удаляющейся парочке обескураженная и неудовлетворённая ведьмочка. Казанова, конвоируемый супругой, обернувшись, изобразил сожаление.
– Вот так, поматросил и бросил, – добавила уже с огорчением.
Тут она обратила внимание на мистера Большие Уши. Обескураженный и капельку взвинченный, тот сопел, переминаясь с ноги на ногу с подносом в руках.
«Боже, я уже хочу любого. Думаю, этот увалень подойдёт».
— Ты не против, если я съем пирожное? – Моник наехала на «кролика» обнажённой грудью, взяла маленький кремовый бисквит и откусила половинку. Остатки крема с темно-вишнёвых губ слизала кончиком алого язычка, глядя прямо в глаза незнакомца. Хэнк сглотнул слюну и вздрогнул, когда пальцы ведьмы как бы невзначай коснулись заметной выпуклости в его промежности.
— О-о! Конечно. Пожалуйста, угощайтесь. – Хэнк выгнулся, невольно потянувшись за девичьей ладошкой, словно кот, выпрашивающий ласку.
Улыбнувшись и перебирая пальцами вдоль разгорячённой плоти наметившейся жертвы, Моник решила на всякий случай проверить свою догадку:
— Ты не хочешь сладенького? Ведь это моя обязанность во всём угождать гостям. Не правда ли, Джим? – И липкие пальчики другой руки с остатками пирожного оказались во рту «кролика».
«Джим? Неужели у неё свидание?» – Хэнк решил немного подыграть и разузнать всё до конца. И тогда, и тогда… Что будет тогда, он ещё не придумал.
— Ум-м – ум-мм- амм… Да, — слизывая с кончиков её пальцев крем и остатки бисквита, он закивал головой.
— Плутишка, зачем же ты прислал мне фотографию члена какого-то левого негра?
Хэнк пожал плечами, подыскивая оправдание, и примирительно улыбнулся: – Извини, хотел произвести впечатление.
— Уверена, тебе это удастся. У тебя замечательный дружок, и моя малышка с нетерпением его ждёт. Я знаю тут одно укромное местечко. Идём скорей.
Моника двинулась в коридор, ухватив его за рукав.
«Моя жена трахается с негром! Шлюха! Идём-идём, я там такое устрою! Ха-ха-ха! Посмотрим, как ты запоёшь, когда я сниму эту дурацкую маску!»
Едва поспевая следом и распаляя себя праведным гневом, Хэнк не заметил, как они очутились в небольшой уютной комнате с большой кроватью.
— Здесь нам никто не помешает.
Моник полусидела-полулежала на краю кровати, откинувшись на спину и раскинув руки, сомкнутые ноги покоились на полу. Словно загипнотизированный удавом кролик, Хэнк приблизился к ложу и опустился на колени.
«Моя жена шлюха! Я не вынесу этого, мы должны расстаться. Решено. Иначе я буду умирать от ревности каждый раз, когда она выходит из дому. Давай, снимай маску, трус! Господи, неужели я больше никогда не увижу её розовую красавицу, не почувствую на языке её нектар?! Может быть?.. Да, пусть сегодня будет в последний раз».
Моник, приподнявшись на локтях, с любопытством следила за необычными действиями любовника. Будучи поклонницей грубого секса, она не ждала от своих партнёров предварительным ласк и нежных поцелуев. Вот и сегодня утром, обговаривая с Джимом в личке формат встречи в коттедже на Тисовой аллее, она настаивала «никаких имён, как бы случайная встреча незнакомцев, только жёсткий секс и отшлёпай меня хорошенько».
Хэнк откинул ленты юбки в стороны и развёл её коленки, прижав свои ладони к внутренней поверхности бедер, как будто собирался плыть по морю.
— Ох! – его язык коснулся тонкой ткани трусиков, пропитанных смазкой. «Поцелуй через палаток», нежный, чувственный и почти целомудренный.
Моник, как обычно, хотелось побыстрее нырнуть в озеро соития, погрузиться в омут страстных объятий и жестких проникновений, задыхаться в покорности, молить о пощаде и на последнем вздохе милосердия вынырнуть, хватая сладостный воздух избавления и наслаждения. Но Хэнк своими ласками, словно поймал её в прыжке не давая коснуться воды, и она уже не могла окунуться в привычный источник наслаждения, и не могла вернуться на берег реальности, лишь зависнув в воздухе судорожно загребать руками и ногами, извиваясь всем телом.
>
В своей жизни Хэнк познал мало женщин, а после свадьбы, хранил верность одной-единственной и знал все маленькие секретики тела Сары, и мог «играть на нём» словно скрипач.
«Последний раз!»
Раскрыв нежные складки губ, Хэнк влажным языком ласкал выглянувшую из кожистого капюшона головку клитора, радуясь отзывчивости малыша. Женщина дышала как выброшенная на берег форель, извиваясь и пытаясь оторваться от постели и бессильно падая назад. Удерживая её за бёдра обеими руками, Хэнк, сдвинув трусики в сторону, вжался лицом в промежность, языком совершая танцевальные пируэты уже внутри вагины, слизывая и сглатывая потоки тягучей смази. Ведьма в ответ играла бёдрами, находясь на грани реальности, и тянулась к нему руками, норовя за уши сорвать маску.
— Джим, прекрати, больше не могу, я умру, если ты не остановишься, – на минуту освободившись от сладкой пытки, скинула трусики и отодвинулась подальше на кровать. — Иди ко мне.
«Господи, ну почему Джим?!»
Красавица, раскинувшаяся пред ним, в своём бесстыдстве совсем не походила на кроткую, нежную Сару. Но как же она была соблазнительна! Словно ища ответа, Хэнк глянул на себя в зеркало.
Долговязый мужчина в нелепом костюме кролика с поникшими ушами, штаны спущены на пол, и восставшая плоть рвётся из кожи, оголяя головку.
«Последний р-а-з», — нарушила затянувшееся раздумье мысль, пришедшая снизу. И Хэнк накинулся на свою «изменщицу-жену». Он трахал, крутил и вертел её тёплое, упругое тело, нашептывая в ухо свою боль: — You Dirty bitch, you filthy slut, you didn’t get enough with me? Now you’ll get it, filthy whore!
«Сука?! Шлюха?! Блудница?! Да!» В ответ блудливая ведьма только сильнее крутила задницей, ещё плотнее прижимаясь к распалившемуся Кролю.
По ощущениям Хэнка «Сара» вела себя странно: то тормозила на любимых дорожках, то неожиданно взрывалась оргазмом при обычных переходах. И совершенно немыслимыми для него были крики и ругательства, срывавшиеся с её «целомудренных» уст:
— Да, ещё! Джим, твою ж. ..! Fuck me! Жестче! Глубже! Шлёпни меня по заднице! Подрумянь её! Да! Так! Ты замечательный ебака!
Холодные брызги сомнений не остужали огонь животного желания, и Хэнк, удивляясь себе, шлёпал, врубался и пахал.
В стремлении хоть немного «сбить с парниши спесь», Моник иногда удавалось захватить инициативу, и она принималась страстно целовать, облизывать, закручиваться винтом, скользя мягкими губами по толстенькому стволу, обливая его слюной. Дома Сара частенько баловала Хэнка нежным минетом. Однако вид, скользящей за щекой головки или вытаращенных глаз с размазанной косметикой вокруг, ощущение конвульсий горловых мышц, гадливенько напоминал ему, что как муж, он не всё знает о возможностях своей «скромницы жены».
Чего он не смог, так это взять бесстыжую ведьму в попку, сколько бы она не умоляла. Не из чувства брезгливости, а просто, потому что не делал этого в супружеской постели, и даже здесь в комнате для свиданий ночного клуба он всё-таки муж этой женщины, а не какой-то левый факер. И глядя на распластанное перед собой влажное от пота тело с приподнятой задницей и раскрытыми ягодицами, он уверенно скользнул вглубь меж припухших влажных губ. Когда его горячее семя затопило лоно «жены», он почувствовал блаженное умиротворение и нежность, к той, что сейчас лёжа под ним, легонько толкалась попкой навстречу, принимая в себя последние капли.
«А может не было ничего: ни того похотливого старика, ни Джима? А только Сара и я и моё семя в моей жене?»
С проблесками этого сознания, он скатился с неё. Тут же перевернувшись, она прильнула к его груди.
— Джим! Ещё никто не обращался со мной так нежно и уверенно. Я сбилась со счёта. Это было даже лучше, чем в позапрошлом месяце с ребятами из NOIG, – глядя в сторону, довольная Моник бормотала ерунду, от которой, вновь вернувшийся в шкуру обманутого мужа, Хэнк приходил в ужас.
«Боже мой, Сара, что ты городишь?! В позапрошлом месяце я две недели был в командировке на континенте, и ты с. .. Это невыносимо!»
— Джим, ты лучший. Мы встретимся ещё? – ножик признаний прокручивался в ране души. Хэнк потянул было маску за уши, но остановился.
«Нет» — даже сейчас он не смог полностью закрыть дверь и открыть карты и, глядя на счастливую улыбку удовлетворённой им женщины, в очередной раз передумал.
— Может быть, — глухо пробурчал он. И не оборачиваясь, вышел из комнаты.
«Скорее домой, соберу вещи и уйду, пока она не вернулась. Всё напишу письмом».
***
Проводив сестру в клуб, Сара повеселела, проверила близнецов наверху и спустилась в супружескую спальню. Стоя перед зеркалом, улыбалась своим мыслям.
«Всё так замечательно разрешилось. Хэнк обрадуется, увидев меня дома».
Сбросив халат и натянув свежие трусики, она поёжилась, по полу тянуло прохладой, очевидно, Хэнк забыл закрыть створку большого римского окна, выходящего на лужайку рядом с домом.
Сара представила, как будет нежиться под одеялом и думать о Хэнке.
«Какой он всё-таки милый. Ревнует её. Глупыш».
Шорох за спиной. Темный силуэт у окна в отражении зеркала.
«Грабитель!!!» — бросилась из комнаты.
Темная фигура метнулась к дверям на перехват.
«Не пройти! Какой огромный! Куда бежать? Через кровать в окно!»
— Ай! – незнакомец поймал за лодыжку, и Сара со всего размаху грохнулась ничком на постель, пружины сдавленно мявкнули.
Пируэт-разворот за ноги и над Сарой, словно улыбка чеширского кота, расплылся белоснежный оскал незнакомца.
«Негр! Понаехали! – и двинула коленом вверх. – Эх, промахнулась!»
Но противник оценил:
— Реально! Кул! – щёку Сары обожгла знатная оплеуха.
«Если звезды зажигают — значит — это кому-нибудь нужно?» — Когда хоровод звёздочек выстроился в линию и исчез в глубине экрана, Сара открыла глаза. Чернокожий парень, оседлавший её бёдра, наклонившись обнаженным торсом над головой, что-то затянул выше. Сара дёрнулась, так и есть – связанные руки притянуты к спинке кровати. Ей стало страшно, но она решила взять ситуацию в свои руки:
— Деньги в столике. Забирай и проваливай!
— Нет грабить. Ебать тебя, – широко и искренне улыбнулся незнакомец. – Ты писала, я пришёл. Карашо будет!
— Гляди, что есть. Тебе – Ночной гость поднялся, не торопясь расстегнул и снял брюки вместе с трусами. – Нравится?
Длинный, толстый, ровный как баклажан член цвета горького шоколада, тяжело покачивался у середины бедра, красиво вылепленной округлой головкой.
— Теперь ты, – ухватился за резинку пояса и одним движением сдёрнул с неё трусы. Втянув носом возбуждающий женский аромат, негр скомкал влажную белую тряпочку. ..
«Вот это залупа! Член!? Фото! Писала! Мона? Блядь!!! — мысли телетайпной лентой стрекотали в голове: — Джим! Я не. ..»
— . .. Моник. Нет!!! – в голос закончила последнюю мысль. И в тоже мгновение ловкие длинные пальцы засунули трусы ей в рот. Задохнувшись от такой наглости, Сара забилась, завертелась, засучила ногами, стремясь скинуть непрошенного наездника.
Сдерживая протестующие порывы, Джим задумался над нелогичностью ситуации. Но… Женщина, сверлившая его яростным взглядом, как две капли воды была похожа на свою фотографию в сети. Для Джима, девятнадцатилетнего парня, это была первая встреча по переписке и вообще первая встреча с белой женщиной. Мисс Моник настаивала в своём послании, что от него требуется активность, жесткость и «no quarter», И хотя он ещё ни разу не порол женщин, для мисс Моник он сделает всё. Чуть позже, а сейчас…
Сместившись назад и возложив белоснежные ляжки на свои мускулистые бёдра, он раздвинул половые губы и направил член толчком вглубь, наслаждаясь, словно путник в жару глотком долгожданного освежающего напитка. Кляп заглушил протестующий крик, тело под ним напряглось.
«Мисс Моник будет довольна», — решил он и, удерживая свой вес на руках, активно заработал бёдрами.
Вначале Сара пыталась сопротивляться, вертя задницей, изгибаясь и взбрыкивая, однако, сложенная пополам, с задранными к голове ногами прекратила безуспешные попытки, лишь мычала, проклиная свою неразборчивую любвеобильную сестру. В какой-то момент она осознала, что уже не мычит проклятия, а подвывает в такт движению распирающего поршня внутри. Что свербящее чувство безраздельного подчинения доминирующему самцу плавит мозг, обнажая первобытные животные инстинкты. Что уже сдалась на милость победителя, лишь бы задыхаться в его объятиях, лишь бы чувствовать в себе твёрдость его плоти, лишь бы его руки продолжили ласкать и «терзать» её грудь.
«Да! Ещё! Не останавливайся. Ещё-ё!»
Придя в себя, Сара обнаружила, что стоит на коленях, всё также привязанная к спинке кровати.
Животный магнетизм её округлых пышных ягодиц с тонкой гладкой кожей, манил Джима. Длинными узловатыми пальцами он с восхищением гладил, щипал тискал, растягивал их, наслаждаясь мягкой упругостью. Ниже, в складках между ног, в обрамлении красно-кирпичных мятых лепестков губ с набухших и потемневших по краям, темнел провал. Устремившись туда двумя перстами, Джим попал в медовую ловушку. Тягучий влажный кисель укрывал стенки сокровищницы, защищая от грубых прикосновений. Грубых? Да кто же позволит себе грубость здесь, в чертогах сладострастия?
Сара удивлялась себе. Тому, что стала покорной и податливой в руках неизвестного молодого чернокожего гиганта, который, лаская, изучает её сокровенные места.
«Этот «гад» играет со мной, словно искатель сокровищ» — думала она, глядя на отражение его улыбки в зеркале, когда тот находил «секретные», известные доселе только Хэнку «маячки», и её тело предательски отзывалось радостными сокращениями мышц – «нашёл».
Красные пятна на белоснежной коже, следы недавних «ласк» возбуждали Джима. Он никогда ещё не был с белыми женщинами так близко, и ещё ни одна женщина не была в его полной власти. Твердеющий на глазах член призывно качнулся, коснувшись белой кожи. Джим шлёпнул ладонью «мисс Моник» по попе, не очень сильно, с оттягом. Женщина протестующее вскрикнула. Удар левой был сильнее. Вновь приглушенный крик и неожиданно женщина словно сомлела…
Последний раз «пара горячих» перепала Саре в двенадцать лет. Тогда лёжа на коленях отца, с задранным на спину платьицем и спущенных до колен трусиках, вместе со жгучими ударами, она впервые осознала возбуждение девичьего стыда, и щемящее чувство беспомощности, затягивающее в омут сладкой неизвестности. Дрожь в ногах и неведомая сладкая истома затопили тогда низ живота. На мгновение потеряв сознание, она ощутила сырость между ног. Она сильно-сильно сжала ягодицы и коленки, чтобы отец не подумал, что она описалась. Испугавшись своей реакции, Сара старалась больше не попадать под раздачу. В отличии от Моник, которую, казалось, привлекали домашние экзекуции.
И сейчас, когда попу обожгла давно забытая боль, внутри женщины всё сжалось, ноги предательски подкосились, норовя разъехаться. Джим сноровисто подсунул под её живот пару подушек и продолжил: левой, правой, звонко, хлёстко.
Сара вертела задом, приглушенно поскуливая. Остановившись после дюжины «горячих», Джим провёл ладонью по ягодицам, с удовлетворением ощущая жар исполосованного плоти и дрожь в теле жертвы. Неожиданно для себя почувствовал, что женщина едва заметно отзывается на его прикосновения, словно выпрашивая ласку.
Направив любимца рукой, Джим раздвинул головкой влажные лепестки. Легонько хлопнул по бедру, и Сара качнулась навстречу с протяжным стоном удовлетворения Шлепок, ещё, ещё. Покоряясь, заданному ритму, Сара насаживалась, лаская и нежа своё упругой воспаленной плотью жезл своего «насильника», едва сдерживая половодье эмоций, заполнявшее чресла.
«Пожалуйста возьми меня, возьми, как ты хочешь, только позволь мне кончить, хоть на секунду забыться, расслабиться в твоих объятиях. Я уже не в силах удерживать это в себе. Пожалуйста».
Еще вчера в объятиях Хэнка, она, не задумываясь, сорвалась бы в галоп навстречу оргазму, точно разгорячённая необъезженная трёхлетка, а теперь, дрожа в ожидании очередного шлепка, подчинялась ритму хозяина своих желаний.
Словно вняв молитвам, Джим подмял её под себя и, ускоряясь, принялся трахать длинными толчками, удерживая за талию. Сара не выдержала напора, напряглась, изогнулась и, обессилено, рухнула на подушки, то и дело приглушенно всхлипывая. А Джим помчался к своему финишу, чувствуя щекочущие шорохи приближающейся волны оргазма, навалился всем массой, сжимая и тиская в объятиях безвольное расслабленное тело. Минуты спустя, наслаждаясь неспешным скольжением опадающего члена в переполненной спермой вагине, Джим благодарно гладил волосы, плечи «мисс Моник», потянул изо рта кляп, приник поцелуем. И подскочил как ужаленный, утирая ладонью кровь с губы:
— Факинг шит! – замахнулся для удара, но встретившись с ней взглядом замер.
— какого дьявола ты творишь! я не моник, чтоб ей провалиться! я сара. быстро развяжи меня или пожалеешь! – Вернувшись с небес сладострастия на землю, Сара разразилась тирадой такого гневного ШЕПОТА, что его мог услышать даже констебль Пампкинс на углу Тисовой и Нельсон-роуд.
Ошарашенный Джим, в два счета освободил женщину, и здоровенная оплеуха прилетела ему слева.
— Но, мисс! – было взревел незваный гость, но тут же получил ощутимый шлепок по губам:
— шепотом! я сказала, шепотом! – Сара схватила рукой Джима за яйца, тот застыл изваянием: — наверху дети! если проснутся…
Слегка сдавила два тёплых камушка:
— Ты понял?
— да, миссис, я просить прощенья. я не хотел.
— Хотел-хотел, ещё как хотел. — Сара потёрла «горящие» ягодицы и взглянула на часы, до возвращения Хэнка с работы оставалось не более часа.
— Забирай вещи и выкатывайся! На улице оденешься!
Пытаясь попасть ногой в штанину, он с мольбой обратился к разгневанной белой женщине, пять минут назад безропотно подчинявшейся его власти и желаниям:
— мисисс сара, мисс сара, джим может прийти ещё? джим скоро вернётся англия.
— Чего?! Убирайся прочь с моих глаз!
***
Расплатившись с таксистом, Хэнк взглянул на свой дом. В столовой и спальне горел свет.
«Ах да, Моник?!» — встречаться с сестрой жены не хотелось, но не мог же он уйти в никуда с костюмом кролика, и Хэнк тихо открыл дверь.
Из кухни пахло жареным беконом и гренками. У плиты хлопотала. .. Сара. Хэнк не мог поверить своим глазам. Это без сомнения была она, вот над левой бровью белеет шрам.
— Хэнк, я так рада! – Сара бросилась ему на шею, целуя и тараторя без умолку. — Ты голоден? Я приготовила завтрак. А это что за костюм ты принёс? Решил поиграть с близнецами? Представляю как они обрпадуются!
— Сара? Да решил, — лепетал огорошенный Хэнк, подыскивая слова. – А где же Моник? И почему ты уже дома?
— Уже?! Да я никуда и не уходила. Моник согласилась подменить меня. Ты же не хотел, чтобы я работала сегодня.
— Не хотел, — повторял про себя Хэнк и, наконец, сложив «дважды два», радостно закричал. – Значит мы снова вместе!
— Тише, близнецы спят. Конечно, вместе. – Сара прильнула к груди мужа.
— Я так сильно люблю тебя, Сара Хэндерсон, – он схватил жену в охапку, блуждая руками по плечам и обнял, поглаживая по попе.
— И я тебя Хэнк, — Сара, ощутив угасшую боль, слегка отстранилась. Но прикосновения мужа неожиданно отозвались знакомым желанием. – Я приму душ и буду ждать тебя в спальне.
***
(наши дни (продолжение))
— Так о чём это я…?
— Хастур, — напомнил блондин, наблюдая, как из-за поворота на дорожке появились две молодые женщины. Каждая неспешно катила перед собой детскую коляску. Детали было ещё не разобрать, но в многоцветии правого экипажа доминировали красные оттенки, левый синел расплывчатыми пятнами…
— Да, Хастур и ещё этот Лигур. Вонючки. После них запах полдня не выветривается. Заявились за ежегодным отчётом: какой подвиг я совершил ко дню рождения Повелителя Тьмы? То, что в прошлогодний Хэллоуин я на целый час перепутал адресатов всех смс-сообщений в Лондоне, их, видите ли, не впечатляет. Представляешь? Ретрограды чёртовы! «Как это могло исказить Божественный замысел?» Да, возьми хотя бы этих близняшек с колясками…
Дамы приблизились и, несмотря на разницу в стиле одежды, одна была в куртке и джинсах, вторая в элегантном пальто, стало очевидно портретное сходство характерное для близнецов.
— Какая прелестная малышка! Какие пухленькие смуглые щёчки! – восхищалась та, что в куртке, заглядывая в соседнюю коляску.
— А ты-то хоть знаешь, кто отец Джулиана? – строго выпытывала сестра.
— Нет, а зачем? Он был в карнавальном костюме. На руке обручальное кольцо, значит женат. Да и не хочу я замуж. У меня уже есть любимый мужчина, мой Джул. А потрахаться, я всегда найду. Лучше скажи, тихоня. Как случилось, что Уитни мулатка? И как твой ревнивец отреагировал на это?
— А, с этим вообще не было проблем, – несколько замешкавшись, пропустила щекотливую часть вопроса дама с красной коляской. — Вначале Хэнк обомлел, увидев нашу шоколадную принцессу, и даже начал закипать. Но старики Хэндорсоны утащили его из палаты в коридор, и через полчаса мой лопоухий Хэнки влетел с ещё большим букетом цветов. На коленях у моих ног поклялся, что больше никогда не будет ревновать и сомневаться во мне. Представляешь, Билл и Пегги до свадьбы и рождения Хэнка весело жили одной коммуной с каким-то парнями то ли из Камеруна, то ли с Ямайки. И кто из них настоящий папа Хэнка не уверена даже Пэгги. Представляешь? Она трахалась направо и налево, а я чуть не оказалась в глазах Хэнка шлюхой!
— Хи-хи-хи. Ох уж эти хиппи — дети цветов!
— И не говори, сестрёнка. Сейчас Хэнк души не чает в нашей Уитни, называет её будущей Хьюстон. И подкатывает, что нам пора завести ещё и маленького Марли с дредами и гитарой.
— Вам стоит подумать… Эй! Осторожней! Стоять, бесенята!
Два рыжеволосых лопоухих пацана в коротких штанишках на полном ходу уцепились за голубенькую коляску, едва не опрокинув её.
— Мама-мама! Мы хотим мороженного!
— А ну, тихо у меня, – приструнила близнецов дама в пальто. — Разбудите братика. Ну, вот, разбудили-таки… братика…
Она перевела взгляд со своих близнецов на младенца в коляске сестры. Розовощёкий карапуз лучистый, словно золотистый одуванчик, ворочаясь и пуская пузыри, лукаво прищурился и показал тетке кончик розового язычка.
2019.07.30
2 027
Загрузка...
