—
Недетский дом
Она почти сразу начала кокетничать с ним. Смотрела на него издалека проникновенным взглядом, призывно улыбалась, чтобы потом коварно рассмеяться вместе с компанией таких же интернатцев. Ее всегда окружала компания, она всегда была в центре. Звезда!
В прошлые пару визитов в этот интернат для сирот он не замечал ее. Мелкой была еще. Вот выросла… Стоя среди дирекции и филантропов, он боковым зрением наблюдал за аттракционом «Смути мужиков». Вот девчонки в ярких майках, она в центре, изображают что-то будто бы друг перед другом, показывая разные жесты, в том числе и неприличные. И громко, видно, что принужденно, хохочут. Когда все на них оглядываются, те просто покатываются со смеху. И тому подобное весь их визит.
Они – филантропы, бизнесмены и депутаты. Андрей вместе с родителями. Благотворительностью занимались по желанию матери. Отец не возражал — это полезно для имиджа большого человека. Обычный визит в детдом с подарками – и вдруг эта девчонка. Андрей встал так, чтоб незаметно наблюдать за ней. Наверное, и она заметила. Потому что последующие ужимки адресовались персонально ему. Во всяком случае, так хотелось думать.
По пути обратно он думал о ней, хотя зацикливаться на этом не хотелось. Ерунда все это – решил он и постарался выбросить ее из головы. Не получилось, она прочно обосновалась в его мыслях. К своему удивлению, он начал мечтать о ней.
Посетив очередной раз интернат, он поговорил с директрисой – немолодой и сговорчивой. Та рассказала, как можно забрать воспитанника на выходные, на каникулы. А оформить опеку могли только его родители, он был холост. Пряча конверт с благотворительным взносом, та обещала все устроить. Не задавая лишних вопросов.
Эля удивилась, когда сообщили, что некая семья приглашает ее на выходные. Раньше такое бывало, когда она была маленькой, но давно. Ее возраст не приглашали и не удочеряли. Водитель подвез ее к воротам особняка, открыл охранник. Ее привели в дом, сразу в гостиную, к столу. Она, скрывая интерес, озиралась на красивые интерьеры и сразу узнала хозяев. Спонсоры, одни из многих. Приветливые люди, приветливо разговаривали, ну как с ребенком или с больной. Спустившегося к ним к концу трапезы парня она тоже узнала. Немного смутилась.
Он, казалось, не обращал на нее внимания. Поев, встал и запросто сказал «поехали!», будто они вместе это давно запланировали. Увидев обращенные на нее взгляды его родителей, девушка пошла за ним.
Изучая ее, притихшую, в зеркало, поинтересовался, куда она хочет. Услышав «все равно», привез ее в торговый центр. Девушка, не выказывая удивления, шла за ним мимо ярких витрин. С недоверием взглянула на него после предложения выбрать себе что-нибудь. Оглядев ряды нарядов на вешалках и пробурчав насчет «у меня все есть», подошла к ближайшей стойке. Он присел. Как-то быстро набрав тряпок, уже с заинтересованным лицом отправилась мерять. А потом вновь превратилась в ту вертихвостку, которая и привлекла его внимание в интернате. Уже без удивления он наблюдал за парадом мод, который она устроила для него. Со знакомым кокетством крутилась перед ним, демонстрируя стройную фигурку, прыгающую грудь, длинные ноги и упругую попу. Счастливо смеялась, когда он кивал на очередной наряд, и, крутанувшись, сверкнув маленькими трусиками, скрывалась в примерочной. На кассе, услышав сумму, поскучнела, опустила глазки, но не протестовала. Возвращалась к автомобилю с пакетами как ни в чем ни бывало. «Вот стерва!» — с восхищением подумал он.
Шмотки оставили у его родителей. «Все равно там не дадут поносить нормально», — вздохнула она.
И этот притворный вздох, и как бы застенчивый вид у кассы, и девичье счастье с шуршащими пакетами в руках – все это долго вспоминалось ему. И не надоедало.
Через неделю, под предлогом выходных у родителей, ее привезли к нему домой. На вечеринку. Косясь на охранников, она вошла, огляделась и направилась к нему.
— Купальник есть? – он кивнул на тусовку у бассейна. – Твои тряпки наверху, тебя проводят.
Не задав ни одного вопроса, Эля независимо направилась в дом, будто бывала здесь. Ничем-то ее было не смутить!
«Намучаешься с ней, — предупреждал отец. – Видно же сучку!»
В купальнике, мини-шортах и кепке выглядела она сногсшибательно. Взгляды привлекала. Через час, казалось, знала уже почти всех. Особенно мужчин. Он сперва держался поодаль, ожидая, что девушка будет держаться с ним, как с единственным знакомым. Не дождался! Подошел сам. С коктейлем в руке, не раз отхлебнувшая, она переключила свое кокетство на него. Как на уже не единственного знакомого. «Так и опоздаешь, пожалуй», — мысленно съязвил он.
Что она только ни вытворяла! Много смеялась, острила, врала на расспросы о себе. Танцевала лучше всех, крутя задом. Смешила и тормошила его, чувствовавшего себя с ней неуклюжим и заторможенным. Крутясь рядом, намеренно задевала его горячим телом и держалась, как со своим в доску. Наконец, прилипла к нему в танце, недвусмысленно касаясь его паха. Андрей попытался поцеловать ее, сочтя момент удачным. Смеясь, Эля увернулась, подтащила его к бассейну и столкнула туда. И смеялась громче всех.
Специально для нее он устраивал пикники у бассейна несколько раз, хотя не был любителем компаний. Но ей нравилось, и это бросалось в глаза. Она просто купалась в этой атмосфере праздника, легкости и всеобщего флирта, мастерство которого оттачивала здесь. В том числе на нем. К концу вечеринки он был совершенно измотан ее смехом, шуточками, дружескими объятиями, прижиманиями и чмоканьем в щеку. Ловко выскальзывая из его попыток удержать ее рядом, Эля откровенно дразнила его и веселилась при этом.
— Возьми подружку какую-нибудь сюда, — как-то предложил он. Ответом ему был кислый взгляд.
— А друга можно? – оживилась она. Он промолчал, она расхохоталась.
Попытки побыть с ней наедине проваливались: им не о чем было разговаривать и она откровенно скучала с ним. Оживлялась только в магазинах среди нарядов, куда он, отчаявшись чем-то заинтересовать ее, привозил. По выходным в гостях у его родителей она держалась замкнуто, помалкивала и только отвечала на вопросы. При этом весело косясь на него. Это была девушка-хамелеон. Сучка мелкая – по выражению его отца. Андрей был согласен, но ничего не мог с собой поделать.
Потом они долго не виделись: она сдавала какие-то экзамены, он не вникал. На его звонки не отвечала, писала, что занята. Сама не звонила.
Он слонялся по пустому дому, мрачно стоял над раскрытыми пакетами с ее новыми тряпками, перебирал тонкое новое белье, сжимал кулаки в бессильной ярости, не находя, куда ее выплеснуть. Много раз порывался поехать в интернат, схватить ее, признаться в любви, задушить в объятиях, увезти подальше и трахать, трахать, трахать… Пока она не запросит пощады, не умрет или не ответит взаимностью. Прыгал в машину, ехал туда, даже доезжал до ограды, но чаще сворачивал по дороге. Гнал в никуда, тормозил на обочине и сидел неподвижно, тупо глядя куда-то…
Наконец, на очередной звонок она ответила. Как ни в чем не бывало поинтересовалась, не забыл ли он ее. Сказала, что скучала. Он немедленно выслал за ней такси, сделав звонок директрисе.
К его удивлению, они вошли вдвоем. Эля и парень, такой же высокий, как она. Тот пораженно крутил головой, оглядывая красивый двор с ухоженным садом и бассейном.
С шезлонга возле воды Андрей наблюдал за ними. Одетые как близнецы, в одинаковые широкие спортивные шорты и футболки. С колышущейся грудью под тонкой майкой, загорелая, Эля выглядела потрясающе. Скрывая смущение, она попросила устроить парня на работу. К нему. Ну или к его родителям. «Вам же нужны охранники. Или дворники какие-то. Очень нужно», — унизилась она до просьб.
Подумав, он улыбнулся, она же прикусила губу, опустив глаза. Просить эта девушка не привыкла, было заметно. Он долго молчал, позвал охранника, что-то тихо сказал ему, кивнув на парня.
— Прошли, эй! – увел тот долговязого. парень уходил, оглядываясь на нее.
— А где все? Ну твои друзья? – оглядывая пустой двор.
— Позже подтянутся. Посидишь со мной? – насмешливо разглядывая ее.
Она оглянулась вокруг в поисках приятеля.
— Он работает. Ты ж просила…
Она присела на соседний шезлонг. Помолчали. Задав наводящие вопросы, он выяснил, что оба ищут работу на лето, и парень ее «ну, друг» — так она выразилась.
Время шло, Эля как всегда освоилась, растянулась на лежаке, приняла от него бутылку воды, и впервые они поговорили. Так, ни о чем определенном. Она еще раз спросила, будут ли гости, он снова соврал. Она поняла.
Они поели в гостиной, она помыла посуду. И была такой домашней с полотенцем в руках, так вписалась и в этот день, и в интерьер его дома…
— Нравится тебе здесь? – начал он. Не оборачиваясь, она дернула плечом. — Хочешь здесь остаться?
Она долго молчала.
— Я думала… Мы думали, что… Ты поможешь… Тебе ж нетрудно. Мы б работали у тебя… И жили бы вон там, в гараже… Нам даже платить много не нужно… Только на жизнь чтоб… И мы б учились…
— Ты всегда можешь остаться. И рассчитывать на меня. Ты знаешь, как я к тебе отношусь…
— Ты мой друг.., — неуверенно начала она.
Когда он прижался к ней сзади и обнял, впервые крепко, не в танце, наедине, она замерла. Казалось, она размышляла: стоит ли быть сговорчивой. Он скользил руками по ее напряженному, горячему телу и, конечно, надеялся, что она поймет, оценит и передумает.
Ее резкости он не удивился. Она выбежала во двор и позвала приятеля. Тот выскочил откуда-то из-за дома. Схватив его за руку, она направилась к воротам.
Решение пришло само собой и сразу. Вид ее удаляющейся спины сделал его жестоким. Он догнал их, парня толкнул к охранникам, а ее обхватил сзади. Отдав им короткий приказ, потащил девушку в дом. Хотя она не уступала ему в росте, сладить с ним, конечно, не могла. Пока он тащил ее, сзади слышал удары и мат охраны.
Отпустив несколько оплеух, связал ее простыней, сдернутой с кровати. Заклеив ей рот и надежно обездвижив, спустился в подвал, где удерживали связанного и избитого парня. Часа через два, сняв на телефон все, что проделывали с ним, велел отвезти того в интернат. Предварительно запугав и показав видео.
Поднявшись по лестнице, остановился со злой усмешкой над ней, лежащей. Потом он вспоминал, что у него не было определенных намерений. Все случилось спонтанно.
— В туалет, — прохрипела, когда он отклеил скотч ей со рта. Не дав ей закрыть дверь, встал рядом. Услышав стук падающих предметов, распахнул дверь и едва не попал под удар. Запустив в него чем-то, Эля бросилась вперед, размахивая баллончиком освежителя и ножницами. Он увернулся и сильно толкнул ее. Выбив все из ее рук, поволок в подвал, где недавно мучили ее парня. Снова связав ей руки, бросил на бильярдный стол и начал стаскивать с нее одежду. Завернув на голову футболку, бил по загорелому телу, пока она извивалась и кричала. Прижав ее ноги к ножкам стола, смочил слюной незагорелую промежность и толкнулся давно вставшим членом. После нескольких ударов протиснулся в тесную щель и прижался к мягкой попе. Она уже не материлась и не проклинала. Просто плакала.
Он яростно толкался в узком отверстии, наказывая ее за все. За кокетство, смех, легкость — мираж, которым она его опутала… За того, кого так легко притащила за собой в его дом… За эти «…мы бы остались здесь… вон там… ты поможешь…тебе ж нетрудно…». За его отвергнутые объятия и поцелуй… За то, что играла им… За то, что любил ее… И не мог разлюбить.
Он быстро кончил. Так же внезапно она затихла. И лежала как мертвая грудью на столе. Андрей поднялся наверх. Мыслей не было никаких. Под холодным душем он приходил в себя и в голове прояснилось. Нельзя было оставлять ее внизу связанной. И охране поручать ее тоже. Постояв перед дверью и отдышавшись, он вошел. Она сползла со стола и лежала возле. Увидев его, закрыла глаза.
Он дотащил, почти донес ее, бессильную, до душа, здесь же в подвале, в сауне. Окатил ее, неподвижную, водой. Дотащил до дивана, накрыл простыней и приковал цепью к ножке. Недлинной, только чтобы встать рядом. Забрал мокрую, рваную одежду и телефон. И уехал.
Его мать была дома. Он рассказал ей почти все. Без подробностей. Попросил как можно скорее оформить опеку над Элей. В интернат он ее не отпустит.
Женщина с грустью слушала сына. Ему показалось, что та не удивлена. Он заметил это, и та подтвердила.
— Как отец, — только и произнесла она.
С удивлением Андрей выслушал, что некогда его отец таким же образом вынудил ее выйти за него замуж. Она встречалась с другим, он запер ее на даче, не выпускал, уговаривал угрозами и ласками, наконец сделал ее беременной… К свадьбе она смирилась.
Эту историю он не знал. Никто не рассказывал.
— Жалеешь? – спросил он.
— Сначала только… Потом привыкла.
— А как вы жили? Он..? — Андрей запнулся, не зная, как продолжить.
— Ему ж не стоит перечить… Ты же знаешь. Я со всем соглашалась, — мать вздохнула и встала. – Он хороший муж и отец.
Насчет противоречить и соглашаться было правдой.
— Ты осуждаешь меня? – все же спросил он. Она улыбнулась:
— Мой сын ты, а не кто другой. Значит, ты прав. Пойду звонить директрисе и отцу.
Пока он ехал домой, выслушивал ругань отца по телефону. Андрей криво улыбался, вспоминая рассказ матери. Было бы забавно напомнить матерящемуся отцу о прошлом.
— Уверен, что тебе это нужно? Не передумаешь? Баб много! А эта сучка…
Он уверил, что не передумает и ему это нужно. Нужна – сказал сам себе.
Тот пообещал помочь. Звонила мать. По ее словам, директриса интерната обрадовалась предложению об опеке, пообещала всё устроить. Особенно после намека об очередном взносе. Благотворительном.
Настроение парня заметно улучшилось. Дома он специально долго не открывал подвал – пусть помучается в одиночестве. Может, что надумает. Потом взял ее телефон, написал сообщения, дождался ответа… И спустился вниз.
— Меня ищут уже… наверное, — нагло, но без большой уверенности заявила она.
— Наверное, — с усмешкой повторил он.
Они сидели друг против друга: она в простыне на диване, он на стуле, напротив. Было видно, что она придумывает слова пообиднее.
— Я на тебя ментам заявлю. Тебя посадят, — зло и запальчиво.
Он расхохотался:
— Тебе не понравилось!? Давай повторим! Я постараюсь на этот раз.
— Пошел ты… — она выругалась.
— Есть хочешь?
Держа за цепь, он привел ее в спальную, где она надела новые наряды, ожидавшие ее еще с тех пор, как они «дружили».
В столовой он пристегнул цепь к ножке стола, и Эля поела. Мирным голосом он объяснил, что хочет от нее. Она скривила губы в злой усмешке.
— Я все равно убегу. А тебя посажу.
Он протянул ей телефон. Она быстро открыла сообщения и запнулась. Стала читать. Посидела, опустив голову. Не сумев скрыть слез, только и выдохнула: «Ты мудак. Сдохни».
Он зло рассмеялся:
— Нет, милая. Мы будем жить долго и вместе.
Плача, она кинула в него тарелки с едой…
Перед дверью в подвал он внезапно обнял ее:
— Может, потрахаемся? Говорят, помогает.
Перехватил ее замахнувшиеся руки и потащил приковывать к дивану. Похвалил себя за так удачно придуманную шутку с ее телефоном. Там он послал сообщение ее парню, прося помощи. Тот написал в ответ ругань и требование забыть его навсегда. Обвинял во всем. Может, это подействует?
Дня 3 он ее не кормил и не навещал, оставив внизу воду и ведро. Пусть помучается, хотелось думать ему, хотя на самом деле мучался он. Да ещё как! Он страшно боялся ошибиться с ней. Хотел, чтоб получилось в итоге по его. А не ее угрозы. Не убивать же ее в случае неудачи!.. Ведь он так долго искал ее. Свою девушку.
Ее вид не поразил его. Он думал, будет намного хуже. Слегка изможденная, но со злым огоньком в глазах. Она отвернулась, но он успел заметить высохшие следы слез на щеках. Это понравилось ему – она оказалась обычной живой девушкой, страдающей.
— Прогуляемся?
Так как она молчала, он осторожно начал отстегивать цепь на ее ноге. По голове этой же ногой он не получил, что было неплохим знаком.
На улице она зажмурилась, закрыла руками глаза и некоторое время так стояла. Он обнял ее и повел к столику у бассейна. Она поела немного, не набрасываясь на еду. Огляделась, задержав взгляд на воротах с беседкой охраны. Проследив за ней, с насмешкой:
— Охрана предупреждена. Может, стену возьмешь?
Она внимательно посмотрела на него и вредно улыбнулась. Ему захотелось обнять ее и успокоить. Открыть все, что было на душе: что ей не нужно ненавидеть его, а наоборот, что он ждет…
— Послушай.., — начал он. Она вскочила, будто боясь услышать что-то опасное. Он тоже поднялся.
Пройдясь, он потянул ее на садовые качели. Нехотя, она опустилась рядом. Они сидели молча, слушая дыхание друг друга. Он взял ее руку и не отпустил, когда та попыталась высвободиться…
Он целовал ее уже несколько минут, не в силах оторваться. Уже было преодолено ее первое сопротивление. Не яростное, но все же. Были сжаты и отброшены отталкивающие его руки. Уже были разжаты ее твердые губы, ставшие мягкими. Его язык хозяйничал у неё во рту, обвив ее язык. И когда, наконец, ее тело расслабилось и она приняла его поцелуи, он отпустил ее, провел рукой от щеки вниз и сжал ее грудь. Она вздрогнула, схватила его руку и так застыла. А потом он накрыл ее рукой свой разбухший пах…
Пока он быстро за руку вел ее в дом, слышал, как она громко дышит за его спиной. Его ширинка разрывалась от эрекции, и он не анализировал ее эмоции. Торопился. Повернувшись к ней в доме, обнаружил ее плачущей. Он рванул вниз шорты, она отпрянула и всхлипнула: — Нет… Нет.
Уже не было ни желания, ни сил тащить ее наверх в спальную. А хотелось быстро и сразу. Он толкнул ее на коридорную тумбу, сломил слабое сопротивление, спустил шорты с трусиками и, не обращая внимания на всхлипы, с трудом втиснулся в неё. Распластанная на мебели, она держалась руками за неё и громко плакала. Ему было не до ее слез, девушки часто плачут… Особенно когда нужно получать удовольствие и радоваться, как он сейчас. Скользить в ней было сплошным удовольствием! Он крепко обхватил ее тело и скоро выплеснулся в неё… Она затихла.
Отбросил свои и ее шорты и, полуголый, привел ее в спальную. Раздев, уложил в постель и вытянулся рядом. Страшно хотелось спать, несмотря на день. Он будто выполнил тяжелую работу. У неё тоже закрывались красные от слез глаза. Обняв ее, он заснул.
Они сидели в джакузи среди бурлящей воды. Прижав к себе ее скользкую спину и крепко обняв, он целовал ее волосы. Она не поворачивала к нему лица, и это было удобно. Он не хотел знать его выражения, поэтому включил лишь приглушенный свет. Они отдыхали после вечернего секса…
Только что он взял ее лежащей на спине. Впервые наблюдал за ее лицом во время секса, а не любовался спиной. Распластанная под ним, с отрешенным взглядом, она покорно принимала его. Он сжал ладонями ее равнодушное лицо и впился в губы. Она не помогала ему никак, не обнимала. Его это совсем не беспокоило, будто он это предвидел и ждал. Он знал, что все будет после. Он угадал ее темперамент, который пока дремал.
— Завтра друзья придут. Покупаться, пожрать. Ты как? Со мной?
Было заметно, что она напряглась.
— Ладно. Пусть приходят.
— Все хорошо будет у нас? – он с притворной улыбкой, целуя ее в плечо.
— А ты ошейник на меня надень! – она вызывающе.
Он повернул к себе ее лицо и впился в насмешливо изогнутые губы. Оттолкнул ее руки и, скользнув по ее мокрому телу, накрыл ладонью промежность. Его вставший член уперся в неё Он не позволил ей отодвинуться…
Приехало несколько его приятелей, с подружками и без. Вечеринка ради Эли 2:0 удалась даже лучше, чем предыдущая. Эля зажгла всех, затмив отпетых тусовщиц. У нее получалось быть везде и сразу, Андрей едва успевал поймать взглядом ее стройную фигурку в бикини. Ревнуя ее к приятелям, среди которых она крутилась, он несколько раз буквально ловил ее за руку, притягивал и напоказ целовал. Она также напоказ отвечала, кусала его за губу и, хохоча, убегала в гущу тусовки. Один раз прошептала: «Может, трахнешь меня прямо здесь?» — и притворно захохотала. Он пил, не считая, коктейли и к вечеру был прилично пьян. Друзья бесконечно высказывались об Эле в духе «шикарные сиськи и задница» — и завидовали. Она и впрямь была слишком хороша: высокая, тонкая, с круглой прыгающей грудью.
Находя ее взглядом, в какой-то момент он заметил, что она стоит у ворот перед охраной. Те, предупрежденные, заблокировали выход, и будто бы не обращали на девушку внимания. Потоптавшись там, она медленно повернула назад, к дому.
Когда ночью все уходили, они с ней сидели на креслах возле дома. Она застыла, с тоской проводила взглядом уходивших и потянулась к бокалу. Он задержал ее руку:
— Пошли. Поздно…
Она посидела, молча встала и пошла наверх, в спальную.
Ему показалось, что в эту ночь, их вторую ночь, она была нежна с ним. Может, это и алкоголь, но безо всякого принуждения она целовала его, обнимала, прижимаясь горячим телом. Он потерял счет их совокуплениям, хотя она ещё немного стеснялась. Андрей заснул счастливым, обняв ее.
Он не сразу понял, что произошло. Спросонья ему показалось, что его накрыли с головой толстым одеялом и он начал задыхаться. Попытка сбросить его удалась не сразу, такая тяжесть на нем лежала. И только с трудом проснувшись, парень осознал: она душила его подушкой, навалившись сверху на голову. Еле освободившись и скатившись с кровати, он не узнал Эли. Страшная, растрепанная, рыдающая, она проклинала его самыми последними словами.
— За что!? – закричал он.
— За что?! – в ответ взвизгнула она и снова бросилась на него.
Наотмашь ударив девушку, Андрей схватил ее за волосы и потащил вниз. Приволочив голую к воротам, он намеревался выбросить ее на улицу, но вмешалась охрана. Парни отбили кричавшую девушку и заслонили ее от хозяина. Они указали на камеры окрестных особняков и убедили в неизбежном скандале. Его отец их всех уволит, твердили охранники, а девушка всех засудит. Зачем ему это? За это время Эля оделась, вытерла слезы и с равнодушным лицом отвернулась к выходу. Один из парней усадил ее в машину и увез, пока Андрея тащили в дом.
Он упал лицом в растерзанную постель и заплакал. Он не мог поверить в произошедшее. За что ему это? Эта тварь? Почему? На него вешаются девушки одна другой лучше, почему он зависит от этой? Почему не в силах оторваться от нее? Даже сейчас! Особенно сейчас. Ответа не было…
Эля сидела, кусая губы, в кабинете директрисы интерната. Та, скучая, перечисляла причины, по которым она не могла помочь девушке. Никак. Как бы ей ни хотелось. Ну, никак. Та ведь формально давно не числилась в воспитанницах, так как была взята под опеку. Это документы из одной стопки. Зато в другой стопочке бумаг, подчеркнула начальница приюта, немалый компромат на бывшую воспитанницу. С усмешкой она зачитала, что опекуны обвиняют девушку в воровстве и бродяжничестве.
— В неблагодарности, в общем, — заключила директор.
— Я еще не успела никого ограбить, — сдавленно протянула Эля, почти не удивленная таким скорым доносом.
— Да-а?.. А по бумагам – уже, — усмехнулась женщина, откладывая листы. – Назад тебе пути нет, если только в тюрьму.
Эля долго молчала. Очень хотелось выругаться и поскандалить, как она привыкла. Почему-то это не сработает сейчас, поняла она.
— Помогите… — наконец, прошептала она. — Я не хочу туда… к нему.
Та откинулась на кресле:
— Помочь в чем? Стать нищетой? Как все, кто отсюда выходит? Ни образования, ни жилья, ни работы. Панель? Ты всерьез, дурочка?
— Можно я останусь? – пробормотала, еще ниже опустив голову.
— Можешь пройтись здесь недолго, — с одолжением протянула та. – А потом звони, чтоб за тобой приехали. Или я позвоню.
Девушка шла по знакомым коридорам будто впервые. Она понимала, что не хочет видеть бывших друзей. Догадывалась, что и они ее тоже. Даже стены здесь против неё, казалось ей.
Эля нашла его на спортплощадке в компании нескольких приятелей. И зачем она решила объясниться?! Ей казалось, что так будет правильно. Он должен знать, что она ни в чем не виновата. Что она тоже пострадала. Ей хотелось верить, что от этого разговора зависит ее судьба. Их общая судьба. Что все ещё можно исправить и изменить. Натянув на лицо победительную улыбку, девушка двинулась к нему…
Когда, вытирая кулаком злые слезы, она плакала на заднем сидении машины охраны, то бесконечно прокручивала в памяти ту унизительную сцену. Когда он сначала игнорировал ее, кидая мяч в кольцо. Потом процедил, чтоб убиралась, — это когда она встала прямо перед ним с улыбкой. Потом оттолкнул, когда она взялась за мяч. Потом назвал шлюхой… Уходя, они в друзьями оглядывались на неё, одиноко стоящую с глупым видом, и повторяли оскорбления.
Ее догнала подруга, когда она шла к выходу. Говорили они недолго. Ее все считают виноватой и ненавидят. Ее бывший всем показывал ее «голые» фото, присланные ей ему. Да, ей повезло, её трахает мажор, но зачем хвалиться и глумиться. Ну, расстались так расстались, можно ж без издевок?
— Я не посылала фотки, — устало сказала Эля. – Это не я…
— Ага, — только и ответила та. – Не приходи больше.
Ворота тихо закрылись за ней на электронный замок. Ворота в прошлую жизнь. Никто ее там не ждал. Она отошла на несколько шагов, постояла и села на корточки. Чертила каракули веткой на обочине, размазывая свои капающие слезы. Вскоре рядом с ней остановился автомобиль, охранник раскрыл дверь и ждал ее. Потом поднял ее за локоть и усадил внутрь. Девушка не сопротивлялась.
Она прошла мимо него в дом, как мимо стекла. Но это совсем не имело никакого значения: он будто ожил после смерти. Он еще посидел на шезлонге, допил водку и поплелся в дом.
Позже, в ее поисках Андрей спустился в подвал. Она лежала в позе трупа, со сложенными на животе руками на бильярдном столе. Увидев его вздохнула, медленно встала, демонстративно спустила шорты с трусиками и, повернувшись, легла грудью на стол, раскинув руки и расставив ноги. Парня охватила сперва ярость, а потом смех. Да, он понимал, у нее было горе, но это горе не ожидало жалости. Это горе желало мести. Оно издевалось. И это не было покорностью. Поэтому, подойдя, он звонко ударил ее по попе. Она вскрикнула и вскочила, а он обхватил ее, зажал и поцеловал. Она укусила его за губу, но он стерпел и с силой втянул в себя ее губы. Когда Эля перестала дергаться, он выпустил ее, засмеялся и пошел наверх.
Дня три она провела в бильярдной…
Зайдя утром на кухню, он обнаружил ее у плиты что-то жарившей.
— А меня угостишь? – как ни в чем не бывало он.
— Посмотрим, — в тон ему она.
Он чмокнул ее в затылок и поспешно отошел. Мало ли… Эля не отреагировала.
— Поговорим? — садясь за стол Андрей.
Она промолчала, продолжая манипуляции на плите. Он вновь повторил то, что твердил ей не раз: им суждено быть вместе, он не отпустит ее, так решил и ему безразличнее её мнение. Она повернулась и тихо поставила на стол сковородку. Конечно, с омлетом. Хорошо, что не разбила о его голову, саркастично подумалось ему.
— Мне полагается? – с иронией, нацелившись вилкой на еду. Она равнодушно дернула плечом.
— Что думаешь? – откинувшись на стул и насмешливо глядя на неё.
Она размышляла, это отражалось на ее лице.
— Ты запрешь меня здесь навсегда? – наконец, выдохнула девушка.
— Могу. А нужно? – ухмыльнулся Андрей.
— Здесь с тоски сдохнуть можно, — процедила в своем стиле.
— А что бы ты хотела? Чем заниматься?
— Так… Жить…
— Ты можешь очень хорошо, даже замечательно жить. Здесь. Что про учебу не спросишь?
— Про учебу?.. Ну, нас обещали в парикмахеры или в маникюрши запихнуть. Мы и в колледж ходили посмотреть… Еще в маляры…
Он просмеялся.
— В маляры не обещаю. Подумаем, куда тебя определить.
Она мыла посуду, когда он подошел поцеловать ее, уезжая. Обнял сзади, сильно сдавив руками и вдыхая запах ее волос. Развернув, как можно нежнее поцеловал в губы. Девушка уперлась в его грудь, отстраняясь, но парень все теснее прижимал ее к себе.
— Я не люблю тебя! – тихо проговорила она, отстранившись. – Я не хочу…
Выходя он бросил:
— Полюбишь… Привыкнешь.
Весь вечер Эля пыталась дистанцироваться от него, уходя при его приближении. Он все же поймал ее в доме, протянул руку: «Пойдем!». Вскинув голову, она застыла на месте, но, постояв, все же подала свою ладонь.
Он осторожно раздел ее, скинул свою одежду. Уложил на спину и припал к ее губам. Она дернулась, но он так успокаивающе поглаживал ее тело, пока девушка не затихла. Его руки легли на ее грудь, долго мяли, пока соски не затвердели. Не переставая целовать ее, он поглаживал ее тело, спускаясь ниже, ниже… Навалившись на девушку, он припал губами к ее острым соскам, облизывая их, втягивая в рот. Прижав ее ногу своей, он отодвинул другую и заскользил пальцами по ее гладкому лобку. Неля стонала и извивалась, ему стоило усилий удержать ее сильное тело под собой. Он накрыл руками ее промежность и сжал. Она дернулась, но он успокаивающе шептал ей и целовал взасос. Поглаживая ее промежность, он все глубже опускал палец между начинающих влажнеть губок. Добравшись до маленького клитора, пальцем теребил его, пока тот не вспух, став мокрым. Эля громко дышала, со стонами, дергалась. Но в какой-то момент расслабилась, задышала глубже и развела ноги. Поняв это как призыв, старательно натирая ее острый клитор, он оторвался от неё и скользнул вниз. Устроившись меж раскинутых ног, он развел её нижние губки и лизнул. Сначала едва касаясь, нежно, снизу вверх. Девушка дрожала, но не вырывалась, чего он ожидал. «Ей нравится? Может, просто любопытно?» — думал он, облизывая мокрое влагалище и посасывая клитор. Когда Андрей запустил язык в узкое отверстие, послышались её стоны пополам с коротким рыданием. Поняв, что пора, он легко запустил пальцы в её текущее влагалище. Элю охватила дрожь, она что-то зашептала. Не дав ей опомниться, он вскочил, подтянул ее к себе за колени и быстро ввел член меж громко хлюпнувших губок. Тот свободно вскользнул и замер, плотно охваченный, внутри неё. Парень дернул девушку за руки, поднял и удобно устроил на своих бедрах. Впившись руками в ее ягодицы, он с силой двигал ее, понуждая скользить по его крепкому стволу. Она двигалась сперва неумело, но было видно, что старается. Пока Анлрей целовал ее, Эля сперва попыталась увернуться, но вскоре прильнула к нему, обняв. Так они долго двигались в унисон, скользя мокрыми телами друг по другу. Она несколько раз принималась дрожать и стонать, испытывая первые оргазмы. Наконец, и он излился, успев выдернуться из неё. Они посидели обнявшись, а потом сразу заснули, прижавшись друг к другу.
В следующие ночи все повторилось. Она привыкала к нему, к постоянному сексу с ним, к его привычкам. Ей нравился секс вообще, это было заметно. Она постепенно переставала стесняться. Ее уже не нужно было принуждать, она сама проявляла инициативу в постели, меняя позы на все более смелые. Встав над ним на колени, она смело сжимала его ствол, вводя в свою мокрую щелку. А потом ловко щекотала его яички, прыгая на нем сверху и заведя руку за спину. Она соответствовала его ожиданиям, оказавшись с ним на одной волне в постели. Уже без уговоров принимала она от него куннилингус, испытывая первый оргазм. Сперва лежала, раскинув руки, а потом металась и стонала, тиская груди. Последующие совокупления становились только ярче. Поэтому она не слишком удивилась однажды, когда, войдя после душа в спальную обнаружила его лежащим с широко раздвинутыми ногами. Он ждал от неё минета. Помявшись, она присела и протянула к вялому пенису руку…
Когда она выпустила изо рта бугристый мокрый пенис и подняла глаза, заметила телефон в его вытянутых руках. Поймав ее взгляд, он аккуратно выключил камеру и отложил в сторону.
— Зачем ты… – она запнулась, начиная злиться, – все портишь..? Дай!
Он перехватил ее руку, дернул на себя, перевернул на спину и навалился сверху. Хотел поцеловать, но она вырывалась:
— Дай мне! Я…
Он прижал ее своим телом и раздельно произнес:
— Я хочу, я снимаю. Захочу еще – повторю. Ясно?!
Ее лицо окаменело. Он не спеша ввел в неё зудящий от нетерпения член и сильно толкнулся. Нависнув над ней, Андрей без сожалений наблюдал за тем, как она кусала губы, пока он с силой вбивался в неё. Он усмехнулся, Эля закрыла глаза. Перед оргазмом он упал на неё и впился в бесчувственный рот. Девушка не пошевелилась.
Уже засыпая, он услышал ее тихий вопрос:
— В сеть зальешь? Или своим мудакам хвалиться будешь? Или в интернат пошлешь опять?
— Не решил ещё, — ухмыльнулся он. – А что, это мысль! Спи!
Какое-то время он не снимал их секс, чтоб не злить ее. Но однажды, трахая ее сзади, вновь включил камеру. Поставил телефон сбоку на тумбу, оценил картинку, и впившись в ее бедра, быстро заработал задом. Ее накрыла очередная волна возбуждения, поэтому она ничего не заметила сразу. Уже потом, когда он поднял, ее прижал к себе и накрыл руками ее круглые груди, она увидела. Парень быстро повернул к себе ее лицо и втянул в рот сладкие губы. Эля не стала спорить, что удивило его. А когда он спустил руку на её мокрый лобок и прижал скользкий клитор пальцами, девушка застонала и будто забыла обо всем. Больше она не допытывалась, зачем ему «домашнее» видео.
Включил он его как-то вечером, когда она вышла из душа. Она заметно напряглась, но ничего не сказала, стараясь не смотреть на стену с экраном. Он устроил камеру на тумбе и протянул к ней руки…
Покончив с поцелуями, он лег валетом с ней и приник к ее промежности. Разведя створки влагалища, он лизнул мягкий бугорок и втянул его в рот. Всасывая клитор и лаская его языком, он с удовольствием услышал ее первый стон. Поймав ее руку, положил себе на лобок, разведя ноги. Когда его пенис вытянулся от ее усилий, он взглянул на неё: она смотрела на экран. Там она извивалась на нем сверху, зажав руками свои груди. Звук он не включал, чтоб слышать ее тягучие стоны. Он встал над ней на колени и опустил твердый член ей на лицо. Она аккуратно охватила его пальцами, поднесла ко рту и лизнула. Он оценил картинку в камере, поправил ее и вновь прильнул к ее раскрытому влагалищу. Долго мучал его, впиваясь во вспухший клитор, запуская глубоко внутрь пальцы и язык. Хотел было кончить ей в рот, но та, почувствовав приближение оргазма, выдернула член из себя. Он долго лежал на ней, переводя дыхание. А пара на экране все занималась и занималась любовью…
Когда они гуляли, а теперь он вывозил ее в город: в магазины, рестораны и развлекаться, он с гордостью шел, обнимая ее тонкое, сильное тело, и улыбался. На неё оборачивались, ему завидовали. Он был счастлив, спуская руку на ее ягодицы и сжимая их напоказ. И его не волновало, что она мало улыбалась и также мало говорила с ним. Он жил той жизнью, с той девушкой, о которой мечтал, о которой страдал. И неважно, что сзади них шел его шофер и не спускал с неё глаз, мало ли что… Он не доверял ей, и что с того! Она с ним, сейчас и всегда – так ему хотелось думать. В ее темных глазах был омут, в котором ничего не было видно и ничего нельзя было понять. Зато она сама, ее тело, рот всегда были к его услугам, всегда доступны, полностью его. А душа? Ну что душа? Ее ж никто не видит… Зато они готовились к свадьбе.
Церемония была дома у родителей, так как дом тех был больше. Она была скромной, человек на 15. Шатер, столы, закуски, фонарики, музыканты и танцы, салют – все как у всех. Эля была неотразима в коротком белом платьице с цветами в волосах. Оба были в белом, одного роста, улыбающиеся, да, и она улыбалась.
Перед свадьбой его мать много времени провела с девушкой. Пришлось ли ей уговаривать невесту, спросил он мать. Конечно, нет, ответила та. Просто ей пришлось кое-что разъяснить той. И показать на пальцах.
— Плакала? – уточнил Андрей.
— Невесты иногда плачут перед свадьбой, — дипломатично усмехнулась мать.
— Жалко ее?
— Ты — мой сын, а ей повезло, — просто ответила та. – Привыкнет…
В разгар танцев, глядя на грациозно изгибавшуюся Элю, у него засвербило в паху. Ширинка заметно оттопырилась, и он рванулся к юной жене. Притащил в ванную, спустил штаны и дернул ее вниз. Напрягшийся пенис смотрел на девушку, она вздохнула и опустилась на корточки. Он поспешно вынул телефон и включил камеру. Огляделся и пристроил тот на полочке…
Неля выпустила изо рта его вздутый член, вытерла струйку слюны, потянувшуюся за ним. Он поднял ее, развернул к зеркалу и раковине и задрал платьице. Она спустила трусики и расставила ноги. Он провел рукой по её влажному влагалищу и втолкнул туда член. Бесстрастная камера снимала, как они то быстро, то медленно терлись телами. Как целовались взасос, вывернув головы. Как стонали, не снижая голоса. Как наблюдали за собой в зеркало… В дверь несколько раз толкнулись.
— Да туда молодожены зашли… А-а, понятно.., — слышали они со смешком.
Протяжно вздохнув последний раз, они замерли, нагнувшись над раковиной… Выбросив салфетки и помыв руки, они поправили прически, она накрасила губы, он стер ее помаду.
— Пошли, жена! – весело позвал он.
Помедлив, с загадочной улыбкой, она протянула ему руку.
4 325
Загрузка...
