Квартирный вопрос

Я сидел и любовался своей работой.
Собрал, наконец-то, 286-й комп! Монитор SVGA! Разрешение – 1024х768! Какие цвета!
“Вымутил” моник вместо своего домашнего VGA. На ремонт с работы отвёз один монитор. А вернул туда свой из дома, внешне похожий.
Системный блок у меня тоже не от святого духа взялся. При покупке одного компа для шефа я вляпал в комплектующие две материнские платы. “2X SAT200B (X286) motherboard intel N80286 CPU” – кто разберет эту абракадабру, кто поймёт, что 2X – это две штуки и задаст вопрос, зачем компу – две материнки!? Таким же образом от покупки другого компа образовался “лишний” жесткий диск и т.д. С каждой закупки – бедному программисту нужная деталь. Так, за два года и собрал.
Конечно, не такой уж я и бедный, но компьютер стоит таких же денег, как автомобиль. Сами понимаете.
Ну, вот! Теперь я имею собственную “персоналку” и установил-таки на ней Windows 3.1! Неделю “вышивал”. Восемь пятидюймовых дискет! То одна не читается, то другая… Всё это время искал на работе совместимые с моим дисководы и переписывал, переписывал каждую очередную нечитаемую у меня дискету, чтобы получить в итоге полностью читаемый комплект. А вот, и финишная ленточка!
Теперь я смогу, наверное, уволиться, не тащиться между светофорами каждое утро на своей “шестерке” на работу, чтобы заниматься надоевшими, еще больше, чем MS DOS, программами для бухгалтерии и отдела снабжения, а полностью переключиться на японца.
Год назад я опубликовал в отраслевом журнале статью о своей программе интеллектуальной обработке текстов на естественном языке, и на меня каким-то образом вышел симпатичный такой, улыбчивый япошка из фирмы Sonica. Мичи его зовут.
В Японии были выделены огромные ассигнования на проект “ЭВМ пятого поколения”, и его фирма решила заработать на этом. Всё как у нас! Миша, так я называл японца, занимался русскоязычной частью проекта, нашел меня и еще двух, у которых что-то было за душой на эту тему.
Он сделал нам предложения, от которых невозможно было отказаться. Я даже получил три раза по сто долларов! За написание некоего документа, похожего на наши технические задания. Мы тогда еще Наташке серёжки купили.
Препятствием было отсутствие у меня нормального компа под Windows. На работе – один MS DOS! Под Windows – только у шефа. А он пускал меня по выходным, и то не всегда. В остальное время, вы же понимаете, – тетрис с пасьянсом…
Я сто раз говорил Мише:
— Фирма не может дать комп в аренду!? Или в этот, как его, лизинг?
— Нет, в смета нет этот расход. Мы не думал, что это может препятствие. Когда вы будете работа в Осака, у вас все будет OK.
И улыбался… Всё время улыбался. Жмоты. “Мы не думал”. Ну, всегда же можно вымутить!
Да, в Японии не умеют правильно составлять сметы, а у нас, как видите…
Теперь всё преодолено. Я смотрел на клавочку, на мышечку и был весь в голубых мечтах.

В комнату зашла Наташа и уселась на диван.
— О, Натик! Я не услышал, как ты пришла. Смотри – “Геволюция, о которой всё вгемя говогили большевики, свегшилась!” и показал на комп. – Какой здесь тетрис – графический!
— Мне больше досовский нравится, — задумчиво сказала Наташа. Она была как бы не здесь.
— Что-то случилось?
— Да, нет.
— А чего ты такая? – я погладил её по руке.
— Через неделю заседание профкома по распределению квартир.
— Ну. Так твой же шеф, этот Всеволод, вроде, член профкома. Обещал помочь, вроде, ты говорила.
— Да. Я хотела его обаять, и всё, вроде, шло нормально, но не получилось.
— Вот дурак! Наташка! Я бы не отказался от тебя ни при каких обстоятельствах!
— Я знаю. Но, как выяснилось, я его не интересую.
— Как это? Соперница?
— Да, нет. Тут другое.
— Что?
— Понимаешь, оказалось, он не по этому делу.
— А по какому?
— Понимаешь, его не интересуют женщины.
— А кто? …Он что, это самое?
— Да, он маскировался, маскировался, а потом мне намекнул…
— На что?
— Помнишь, когда мы выезжали на природу, он смотрел на тебя, как кот? Ты еще тогда обратил внимание.
— Постой, это тот, у которого крутая иномарка “Шевроле”? Тот, что во Франции работал по линии Юнеско четыре года?
— Ну да.
— Так это и есть Всеволод?
— Ну да, я тебе говорила. Всеволод, еще и председатель парткома, правая рука генерального, или голова, или ещё что, я не знаю.
— Так он хочет, чтоб я?!
— Ну, да. Намекнул.
— Нееет. Так не пойдёт!
— Тогда мы ничего не получим и в этот раз.
— Ну, и х.. с ним.
— Но ты же хотел повторить после того случая в круизе!
— Мало чего хотел, теперь не хочу.
— А говорил мне сколько раз. А массаж простаты я тебе делаю, а рукой иногда тебя… Сейчас в чём проблема? Я не могу больше жить с твоими родителями. Папа бесконечно читает мне политинформации, мама постоянно выжимает меня из кухни. Ты ребенка хотел. Вот будет квартира, будет и ребенок.
— О, господи!
— Что, господи? Когда нас ставили на очередь на “Жигули”, ты же не сомневался, нужно ли мне переспать тогда? Отправил без сомнений!
— Зато ты забыла, что такое общественный транспорт. И с женщинами это как-то более обычно…
— Да, но теперь я хочу квартиру. И теперь твоя очередь… Я тебя буду любить еще больше. Ты знаешь, как я умею любить…
Да, как она умеет, я знаю. Её темные глаза имеют надо мной какую-то власть. Я так люблю целовать её, обняв за талию, а другую руку опустив на её шикарную попу. А уж иметь её сзади, глядя на эту спину, талию, переходящую в эту великолепную жопу, за которую её держишь и трахаешь, трахаешь., трахаешь! И смотреть, как её губы вытягиваются вместе с членом назад, и тут же загоняются вовнутрь! И слушать её стоны! В эти минуты ты владеешь не только этой женщиной, но и всем миром! Ничего нет красивее и желаннее этой картины.
Нам хорошо в спальне. И в разных других местах. Играем в разное. Ну, знаете – в медсестру и пациента, в учителя и ученицу, в гинеколога, в милиционера и заключённую, или она милиционера изображает. Это мне особенно нравится. Она как оденет чулки чёрные, на талию ремень, с кожаной портупеей, под себя подогнанной, сверху – фуражку и начнет меня пытать… Потом оргазмы у нас взрываются, как ядерные бомбы.
Я был женат уже, и у моей первой тоже все было прекрасно – и талия была, и выдающаяся попа, и пизда у неё была какая-то, вроде как гофрированная внутри, что давало очень большое удовольствие. Но как-то это всё быстро приелось. Я был юным студентом, домашним мальчиком, понятия о жизни, как оказалось, у нас были очень разные, точнее говоря, у меня их не было совсем, и она быстро нашла себе какого-то доцента. И слава Богу! Всё равно у нас бы ничего не получилось.
Были у меня и другие женщины. Со всеми было хорошо. Но полной гармонии не возникало. Женщина, как быстро выяснилось, это не только секс, это жизнь, это больше, чем жизнь! Высшее существо!
Я считаю, что первыми руководителями государств должны быть только женщины. Законодательно это должно быть закреплено! Они от природы значительно менее агрессивны.
Министрами там всякими могут быть кто угодно, а генеральными секретарями, президентами – только женщины. В законодательной власти должна быть половина женских мест, половина – мужских. И выборы должны идти отдельно по женскому списку, и по мужскому. У нас, правда. парткомы всех депутатов назначают, и женщины туда, хотя и попадают, но по другим соображениям…
Это всё нужно менять! Не соответствует времени.
Но я отвлёкся. С Наташей я познакомился на работе. Её придали мне в помощь для выполнения аврального проекта. Посмотрел в её глаза и всё…
Говорят, что глаза любимой женщины должны быть, как у мамы, это повышает прочность союза. Глаза мамы, которая тысячи и тысячи раз заглядывает к младенцу – это глаза Бога! От неё зависит всё – еда, тепло, безопасность, ласка. Этот образ, образ мамы, образ Бога отпечатывается в мозгу, и мужчина подсознательно ищет повторения этого, появления этих глаз, этого образа, этого счастья, которое он испытывал, когда мама заглядывала ему в коляску. Я вот нашёл…

— Наташка! Нельзя так беспардонно пользоваться своей властью надо мной!
— Да? А зачем она тогда нужна? Ты сделаешь это. Для меня.
— Нет!
— Да!!! Тем более, ты уже пробовал.

Год назад Наташке дали путевки в круиз по крымско-кавказской линии, на теплоход “Шота Руставели”. Семь дней счастья… Ещё и двухместная каюта досталась! Заняли денег, хотя за машину еще не расплатились, набрали шампанского и коньяка. В первый же день вместо того, чтобы наслаждаться, поругались. Ну, вот так бывает. Вообще-то, мы живем хорошо. У нас взаимная психологическая и сексуальная зависимость. И дружба. А тут поцапались.
Наташка тут же закрутила с каким-то загорелым Олегом, а я стал пить коньяк. Меня кроме Наташки никто не интересовал.
В последний вечер круиза, когда я в каюте допил последнюю бутылку коньяка, заходят они, весёлые с этим Олегом и с бутылкой рома.
Ну, я не ревнивый, мне нравится, что Наташка всегда пользуется успехом.
Выпили рому – Havana Club. Эта рюмка так хорошо меня догнала. Что делать дальше? В карты, что ли? Сели пулю писать. Денег нет уже никаких – Наташка предложила на желание. Кто в большем выигрыше – загадывает желание двум другим игрокам, второй, если он в плюсе – загадывает последнему.

Играли, выпивали еще, хотя мне уже не надо было бы, шутили, анекдоты рассказывали.
В кают-компании лайнера был стенд с фотографиями Владимира Высоцкого и Марины Влади – они были здесь гостями не раз. Наташка рассказала историю, как она ещё студенткой каким-то чудом достала билет в политех на Высоцкого и жутко опаздывала. Мчалась на такси, чтобы успеть хоть на самый конец. Влетела, невменяемая, с какого-то входа туда и видит в фойе, возле окна стоит мужик в свитере и курит. Она его спрашивает:
— Здесь Высоцкий выступает?
— Здесь, — отвечает.
И она помчалась в зал. Высоцкий, как оказалось, тоже сильно опоздал, и всё только начиналось.
Она нашла своё место, уселась и видит – на сцену выходит тот самый мужик в свитере – это Высоцкий и был. Смеялись.
— Как же ты Высоцкого-то не узнала?!
В общем, игра была весёлая. Мы, когда с Наташкой играем с кем-то и хотим непременно выиграть, применяем систему сигнализации на пальцах. Если я, допустим, хочу узнать, сколько у неё на руках червей, я приставляю на правой руке большой палец к указательному к определенному месту. Она отвечает своими пальцами таким же условленным образом. Это всё быстро и незаметно. Так мы можем выиграть у кого угодно. Но тут Наташка не захотела семафорить, и я, как самый выпивший, постепенно проигрывал.
Олег давно снял футболку. А потом и Наташка сняла сначала блузку, а потом и лифчик. Жара же. Такая вот картинка…
Играли, выпивали, веселились. Закончили, Наташка стала считать очки, висты, а я пошел в туалет. Который раз уже. Возвращаюсь.
— Что, опять простатит? – спрашивает.
— Есть немного.
— Значит так, — говорит она, я, как победительница, желаю, сделать тебе, проигравшему… массаж простаты!

Я стою обалдело, а эта зараза смотрит на меня и улыбается. Лезет в сумочку за презервативом и на два пальца его надевает. Потом подходит, берет меня за шею и, улыбаясь, нагибает к дивану.

С этими массажами – отдельная история. Как-то подхватили мы трихомониаз. Кто принёс, слава Богу, не разбирались. Начали лечиться по рекомендации её подруги. Но у Наташки всё прошло быстро, а у меня возник простатит.
Пришлось идти к урологу. Тот назначил еще какие-то таблетки и лечил меня массажами.
Кто не знает, это происходит так. Приходишь, опускаешь штаны, трусы, становишься в коленно-локтевую позу. Он мажет тебе анус чем-то, вазелином, наверное, вставляет туда свой толстый палец и сильными полукруговыми движениями начинает массировать внутри железу, ну и анус, конечно. Больно, стыдно и приятно – всё вместе. Длится это все примерно минуту, глаза лезут на лоб, но после этого сразу идешь, опорожняешься и чувствуешь большое облегчение. Стоило это странное лечение-удовольствие три рубля “на лапу”. Мы ж лечились, конечно, не официально.
Я Наташке всё это рассказал, и потом она делала мне массаж сама. Сначала своим одним маленьким пальчиком, потом двумя, потом тремя…
Мы стали использовать это, когда у неё были эти дни, а мне очень хотелось. Она массажировала, я дрочил и кончал, бывало очень славно.

Ну, нагнула меня.
— Проиграл, спускай трусы! — говорит.
А в каюте жара, я в одних трусах. Спустил, проиграл же. Да и массаж не помешает. А Олег, что Олег. Для меня, главное, Наташка!
Ну и начала она. Массировала по кругу, а потом и за яйца взяла. Она всегда, когда я её имею, берёт меня за яйца коготками своими. Мне нравится. Видимо, эрогенная зона у меня там.
Когда пальчики у неё стали уставать, она и говорит:
— А еще я желаю, чтобы Олег тебя выибал.
Сколько раз я ей говорил, что правильно говорить “выебал”. Проверочное слово “ебля”. Бесполезно!
И Олег говорит:
— И моё желание – его выебать.
Наташка держит меня за яйца и говорит ему:
— Желания совпали. Давай, приступай, выпори его в зад хорошенько. Пусть знает, как проигрывать!
И он тут же стал меня трахать. Конечно, без всякого презерватива!
Анус уже был растянут, смазан, и засунул он не больно. Но быстро вошел в раж и стал трахать так, что я стал стукаться головой о спинку дивана. Наташка сидела совсем рядышком и драла мне яйца ногтями. Но это, скорее, оказывало обезболивающий эффект.
Олег был выпивший и никак не мог кончить.
У меня прошла стадия легкой боли и попа стала сладко ныть.
Но меня возбуждало и доставляло удовольствие не так то, что происходило сзади, как то, что я стою раком и меня ебут по её желанию, что она совсем рядом, смотрит на всё это во все глаза, и это ей явно нравится. В это же время она драла мне яйца, и от этого был сумасшедший кайф.
Долбёжка в зад продолжалась. Предстательная и анус получали массаж по полной программе.
Я начал дрочить, невозможно было удержаться. Было очень приятно во всех трёх местах одновременно. Но кончить никак не могли ни я, ни он.
Тут Наташка приказала мне:
— Кончай, сучка!
И я тут же кончил! А он никак не мог, видимо, выпитое мешало.
У меня настало отупение, Наташка отпустила яйца, а он всё продолжал трахать.
Женская доля. Если тебя уже начали ебать, то придется дождаться до конца, нравится тебе это или нет.
Но, тут он, наконец, кончил и отвалился, тяжело дыша.
— Пациент, идите мыться, а то на диван натечёт, – приказала мне Наташка. И я побрел в туалет.

Попа, конечно, болела, но осталось ощущение, что экспромт удался. Оказалось, мне хотелось подчиняться Наташке. Как младенцу маме.
Вообще-то меня мужчины не очень интересуют. Я когда иду или еду по улице, вижу только женщин – так фильтрует моё зрение. Мужчины видятся мне лишь как серые тени – только в плане оценки потенциальной угрозы, возможно исходящей от них. А каждую женщину мои глаза осматривают автоматически, многократно обходя всю фигуру и основательно поездив по бёдрам.

Но это я отвлекся. Воспоминания…
Ну, я и говорю:
— Мда. Всеволод, мужчина представительный. Интересно, какой у него там…
— Вот и узнаешь. Прошлый же раз тебе понравилось.
— Да, понравилось. Неделю потом болело. Правда, сладко.
— Ну, вот. В пятницу я пригласила его в ресторан. Ты тоже идешь. Нас будет трое.
— Ты пригласила его? Пригласила, не спросив меня?
— Был такой подходящий момент. Я знала, ты не подведешь.
— В какой ресторан?
— Братислава.
— Почему туда?
— А помнишь, мы там были, и я еще тебя спрашивала, какие там в туалете кабинки. Там в женском – полностью закрытые кабинки. Ты ещё сказал, что в мужском такие же.
— Так что, в туалете?! Ты серьёзно? За это же сесть можно!
— Ну, ты же любишь экстремальное… Он, по-моему, тоже. Я всё продумала. Понимаешь, это человек пресыщенный, скучающий. Ему нужно преподнести что-то этакое. Мы посидим немного, выпьем. Потом ты пойдешь в туалет, займешь самую дальнюю от входа кабинку. Если будет занята, подождёшь, когда освободится. И будешь ждать. Я его подогрею разговорами, а через некоторое время, скажу, что ты – в крайней кабинке и на всё готов. Ты ждешь там ровно десять минут. Если он не приходит, возвращаешься. Если он придёт, обслужишь его, как он захочет, если нет, поищем потом другие варианты. Поговорим об этом вместе, уже не стесняясь. Думаю, всё равно он будет наш.
— Наташа! В туалете?…
— В этом весь смысл! Может быть, именно это ему и понравится.
— А если застукают? Это же срок!
— Я всё продумала. Он зайдет к тебе незаметно, когда там никого не будет. Я буду на шухере. Если засекут и начнется какое-то движение, появлюсь я и скажу, что мужу стало плохо в туалете. Скажу, что тебя долго не было и товарищ пошёл проверить. Оказалось, что ты упал в обморок, и он приводил тебя в чувство. Я – жена, никто не придерётся. Документы обязательно берём с собой. Если к вам начнут ломиться и стучать, нужно будет немедленно одеться и изобразить оказание помощи. Возьмешь с собой валидол и нитроглицерин. Мол, сердечный приступ, бывает с тобой. Таблетки на пол рассыплешь. Хотя, нет, не надо. Еще заподозрят что-то насчет таблеток. Начнут проверять, что за таблетки, а на них не написано. Просто пусть будут в кармане. Начатые упаковки.
— Шеф, шикарный план!

До пятницы я ничего делать толком не мог, всё валилось из рук.
С обеда отпросился. Заехал на нашей красной шестерке за Наташей, отправились домой готовиться. Она поднялась, а я остался мыть машину. Было договорено, что мы везём Всеволода туда и обратно.
— Что это Вы сегодня оба рано? – спросила мама, когда я пришел.
— В ресторан идём, – сказала Наташа. – По поводу квартиры. С нужным человеком…
— Да, кто ж вам даст?! – крикнул папа из кухни. – Вы ж недавно только на очередь стали.
— Для того и идём, – отрезала Наташа и взглянула на меня.

Обычно перед играми с Наташей я сам промываю себе попу с помощью резиновой груши, но сейчас она решила всё проконтролировать. Притащила в туалет эту здоровенную грелку – кружку Эсмарха, уложила меня на бок и медленно ввела в меня всё, поглядывая свысока и улыбаясь.
— Терпи, сколько сможешь. Потом повторим.
Ради неё я готов терпеть что угодно. Мне нравится всё, чтобы она со мной ни делала. Лишь бы она…
Долго я не выдержал. Всё сделал и тут же получил вторую порцию.
— Смотри, если вода не будет чистая, еще повторим.
Но всё прошло хорошо. Потом мы помылись под душем и пошли к себе в комнату. Она поцеловала меня так, как только она умеет. Я ужасно люблю её губы, хоть верхние, хоть нижние, прямо растворяюсь в них. Возбудился, двинул её к постели, но она мягко отодвинула мои руки:
— Вечером, вечером, не отвлекайся…
Она накрасилась. Одела моё любимое чёрное платье. Прическа, глаза, губы, талия, попа, бёдра, коленки, ножки… Я от неё без ума. Люблю это всё целовать. Даже не знаю, что больше. Всё.
Попу, наверное, больше всего. Она у неё такая, слегка расклешённая книзу. Линии обалденные – какая хочешь математика с ума сойдёт! Или коленки? Не знаю..
Спустились, уселись в нашу сияющую шестерку. Она в этот раз – сзади… Поехали за Всеволодом. Немного подождали его. Я увидел его в зеркало заднего вида. Он шел с красной розой в руке.
— Привет! – он уселся рядом со мной.
— Привет, — сказал я.
— Добрый вечер, Всеволод Петрович!
— Наташа! Мы не на работе. Сегодня я Сева, — и вручил ей розу.
Цветы плавят женские сердца! Наташа расцвела, как та роза, и осветила волшебной улыбкой всё вокруг.
— Ой, спасибо! Где ты взял?
— Что ни сделаешь, чтобы порадовать красивую женщину. Товарищ помог, он у меня по биологической части.
Он сел рядом со мной.
— Ну, что мы стоим? Трогай!
Да, диспозицию и роли, судя по всему, он понимает…
Через десять минут мы были на месте. Столик заказан. На нём уже были какие-то закуски, салатики. Я смутно помню все эти детали, мои мысли были в другом месте.. Официант принес бутылку “Советского шампанского”, бутылку коньяка “Чайка” и “Боржоми”.
— Шампанское откройте, пожалуйста, — попросила Наташа.
— Он быстро, сноровисто открыл шампанское, налил Наташе.
— Спасибо, сказала она, — дальше мы сами.
Сева в это время открыл коньяк, потянулся наливать мне, но Наташа остановила его:
— За рулем.
— Успеет выветрится!
— Нет, ему – водички, а потом я ему организую что-нибудь… низко градусное. Он любит…
— За успехи в наших делах! Пусть они сопровождают нас по жизни, и пусть они приходят к нам легко! Успехов нам и удачи! – Сева поднял бокал, мы чокнулись и выпили.
С каждым тостом Сева с Наташей становились всё веселее, а я – всё напряженней.
Вдруг Наташа взяла свой бокал с шампанским и пошла куда-то:
— Я сейчас!
— Куда она? – спросил Сева.
— Не знаю. Знакомых, вроде, нет никого.
— Это хорошо, — сказал Сева.
— Как твой лимузин? – спросил я.
— О! Шеврика люблю! Радует меня. Масло только доливай вовремя – и никаких проблем! На трассе всех делаю! Идёт 170 – в салоне тишина!
— Да, красавец! Я, когда его первый раз увидел, аж слюнки потекли.
— Ну, твоя шестерка тоже ничего себе.
— Да, иногда просыпаюсь и думаю, какой же я счастливый. Наташка у меня есть, машина есть. Квартиры, вот, правда, не пока…
— Да, квартира…
Тут вернулась Наташа.
— Где ты была?
— Где, где, в туалет ходила. Вот тебе персональное шампанское принесла. Без градуса, — ставит перед мной бокал и улыбается.
— …
Тут Сева начинает ржать. Потом Наташа, потом я с ними. Фокусница, что тут скажешь.
Сева налил ей шампанского в другой бокал и сказал:
— Интересные вы ребята! За вас!
Мы чокнулись, и они стали смотреть на меня. Ну, я Наташкино шампанское раньше уже пробовал. Выпил два глотка, причмокнул и поставил на стол.
Класс! – опять заржал Сева и опорожнил свой бокал.
— Закусывай, — говорит мне.
— Я после первой не закусываю, – отвечаю.
Хохотали. Сидели, болтали…
Они выпили уже примерно по полбутылки. Наташка развеселилась, Сева травил анекдоты, рассказывал случаи из своей французской жизни. Вставлял всё время французские фразы.
— На Эйфелевой башне был? – спросила Наташа.
— Конечно! Как говорится, однажды делать было нечего. А я в Париже. Взял бутылку вина, сунул за пазуху и пошел на башню. А охрана бутылку засекла. И тут я им на чистом французском. Мол, я – русский, и у меня всю жизнь была мечта подняться на эту знаменитую башню и выпить там бутылку вина. Я понимаю, вы опасаетесь, что я брошу ее вниз, когда выпью. Я вам обещаю, мамой, родиной клянусь, что я не свинья и этого не сделаю. И они пропустили!
— Ну, и выпил?
— Конечно! Из горла. С одним французиком поделился. Когда выходил, охранникам пустую показал!
— А они?
— Улыбались.
—
Вечер шёл по нарастающей. С Наташкой потанцевал Сева, потом я, потом её ещё кто-то приглашал. Мы с Севой её отпускали.
После очередного танца Наташка нажала мне под столом на ногу и показала глазами – иди… И я пошел. Туалет был этажом ниже. Я зашел, пока мыл руки, освободилась дальняя кабинка. Я тут же зашел в неё, закрылся, проверил щеколду, засёк время. Достал вазелин, выданный мне Наташкой, и смазал, что полагается. Раздавались какие-то звуки, смех. Кто-то заходил, выходил. Прошло 12 минут, потом 13. Что делать? Я вышел и поплёлся, как женщина, которую отвергли, к нашему столику. Наташа сидела одна.
— Он не решился, — начала шептать мне Наташка. Я ему сказала, что ты ждёшь его внизу и дашь ему, он очень удивился сначала, потом сказал, что вообще-то он за, и вечер идёт очень хорошо, но это очень опасно. Я ему рассказала наш запасной план, он согласился, что план хорош и может прокатить в крайнем случае. И пошел! Но потом вернулся. Сказал, что стрёмно, там много людей.
Тут вернулся Сева.
— Еще выпили. Я хлебал Наташкино безалкогольное и смотрел на неё влюблёнными глазами, а Сева, постепенно пьянел и, как тогда на природе, всё чаще посматривал на меня своими блестящими тёмными глазами. Но казалось, что сегодня уже ничего такого не случится.
— Выпили ещё, и тут вдруг он произнёс, глядя на меня уже бычьим взглядом:
— Иди!
Наташка заулыбалась и сказала мне:
— Допей шампанское-то. Не бойся, я тебе еще налью.
Все дружно засмеялись. Весёлая компания… Я допил и пошел.
В туалете никого не было. Нужная кабинка была свободна. Я тут же спустил брюки, трусы и начал мазать анус вазелином, стараясь хоть немного растянуть по окружности. Анальгин, который дала мне, на всякий случай, Наташка, выпить, конечно, забыл. Тут раздался условный стук. Я открыл. Он вошёл и сразу закрыл. Приложил палец к губам и показал мне жестом – садись на унитаз. Достал член, поводил им по моим губам, пошлепал им по щекам…
Член был не такой, как мой, с утолщенной головкой, а наоборот – расширяющийся к корню. Головка, конечно, тоже была, но не такая выраженная. Яйца были на короткой мошонке, не такие, как у меня, висящие, когда тепло.
Я сам поймал ртом член и стал его облизывать и сосать. Первый раз в жизни! Это продолжалось не долго, он взял меня за голову потянул вверх, взял за плечо и шею, развернул и нагнул. Я уперся руками в унитаз, и он стал запихивать в меня член. Я согнул ноги, чтобы он достал. После нескольких попыток, головка стала заходить. Он пропихивал дальше, дальше. Было больно. Я поймал зубами воротник от рубашки и терпел. Он начал двигать член взад-вперед и вазелин начал помогать. Анус потихоньку растягивался, и он ебал всё быстрее а потом стал драть меня на полную катушку. Я стоял на полусогнутых, а его бедра шлепали о мой голый зад, казалось, так громко, что всем было понятно, что здесь происходит. Но изменить уже было ничего нельзя. Дрочить я не мог, руки были заняты. Минут через пять он кончил и так и замер, не вынимая некоторое время, тяжело дыша. Потом потихоньку вытащил, развернул меня, посадил на унитаз и дал в рот. Я стал облизывать и сосать. Эсмарх пригодился! Спустя минуту Сева, застегнул брюки и молча вышел. Я тихонечко закрылся и сидел на унитазе, из меня текла сперма. Анус сладко ныл, и я стал дрочить. Вскоре кончил. Вытираться газетой было больно, и я использовал свой носовой платок. На нем оказалась кровь…
Посидел еще немного, но надо было выходить. Оделся и пошел несколько изменённой походкой со слегка отставленной попой.
Сева курил вместе с обычно некурящей Наташкой, и они оживлённо обсуждали какие-то рабочие проблемы.
— Всё в порядке?
— Да.
— Как твоя попа?
— Спасибо, ничего. Твои тренировки помогли.
Они дружно засмеялись. И я к ним тоже присоединился. Весёлая компания…
— Вы интересные, нестандартные ребята, — сказал Сева, – Думаю, смогу вам помочь. Но, надеюсь, это не последний раз? – он посмотрел на меня, — Ты как?
Наташка зыркнула на меня.
— Ммм. Я в принципе не против… Но сейчас нужно немного подлечиться…
— А что такое? – забеспокоилась Наташа.
— Наверное, ничего страшного, немного крови…
— Это бывает, — сказал Сева, — заживёт, — Ну, что на посошок, и домой!
Я чокнулся с ними своим “Боржоми”, мы выпили, и я позвал официанта. Дружеский ужин обошёлся в 56 рублей и 40 копеек! Я отмусолил полтинник с червонцем и пошел греть машину, а за мной в обнимку не очень уверенной походкой двинулись Сева с Наташей.
Как оно дальше сложится? Как считаете? Светит нам квартира?
И ещё. Я вот до сих пор не знаю, тогда в круизе Наташка всё заранее задумала или экспромтом получилось. Как думаете?