– Не сейчас, – я люблю в первый раз кончить, когда женщина подо мной распластана, глубже принимай, глубже.
– Диван скрипел уже страшно. Я чувстовал, что они сношаются уже с максимальной близостью. Ее влагалище хлюпало.
– О – о – о, – застонала она и молча стала под ним извиваться. По тому, как застонал и он и диван перестал скрипеть, я понял, что он тоже кончает.
Сообща они синхронно дернулись несколько раз и замерли, надолго. Я их не видел, но звуки были столь отчетливы и близки, что я четко представлял события. Яростно надрачивая, я в блаженстве кончил в руку.
– Иди к мужу, – велел любовнице Самвел.
– Я полежу, – едва пролепетала она вялым языком, – любимый мой, какой – же ты зверь.
– Не надо лежать. Привыкни, что как только я тебя отъебу, ты бежишь к мужу. Он наверняка под дверью дрочил.
Самвел почему – то стал грубым.
Я упорхнул в нашу комнату.
Вскоре притилипала и Катька. В темноте рухнула на диван. От нее сладко и бражно пахло сексом.
– Ты бы хоть подмылась.
– Нету сил. Потом. Дай поспать. – Она потянула на себя одеяло.
Я тронул ее за грудь. Соски были просто каменными. Хотел потрогать и влагалище, но почему – то не решился.
На следующий день был выходной. Катька призналась мне, что у нее все болит: бедра, груди, влагалище.
– Ты все слышал?
– Да.
– А дрочил?
– Да.
– Привыкай. Я уже не смогу без настоящего секса.
– Катя, сделай мне чай, – велел из – за двери Самвел. Быстро накинув халат, жена устремилась на кухню.
Туда же устремился и хозяин. Вскоре с кухни стали раздаваться странные скрипы. Я заглянул. Самвел, перегнул девушку на стол, своей лапищей прижал ее шею к крышке, другой ладонью оперся об ее поясницу и ебал уже совершенно голую Катьку, сосредоточенно и набычившись. Его лысина и шея были красными от натуги. Плотно прижатое щекой к столу лицо жены было повернуто ко мне, оно молило, не смотри.
: Я лежал на нашем диване и думал, ну все, роли распределены. Моя жена любовница хозяина, он – ее любовник, я жалкий онанист, стремительно превращающийся в вуайериста. Поменять что – либо уже не возможно. Только все осмыслить и попытаться принять как есть. Но как же так получилось, что Катя вчерашняя скромница – пушкинистка столь стремительно превратилась в похотливую и уже хамоватую самку, так быстро согласилась на связь с этим Самвелом?
– Быстро? – переспросил я сам себя и ответил:
– Да мы здесь уже 8 месяцев живем. И работа у нее свободная, по большей части она писала дома, и он домосед – пенсионер, да у него было более чем предостаточно возможностей, что бы соблазнить ее. Да и времени навалом. И потом, в арсенале у такого опытного самца наверняка такие отточенные и испытанные приемы и способы, что вряд ли перед ними устоит любая женщина. Вот и она и не устояла. А тут я со своей работой, вечно забитой головой, а потому никудышней потенцией. А ведь я мог обо всем подумать раньше и предотвратить все это. Когда я последний раз приласкал ее, подарил цветы, сказал, что люблю. Я даже не вспомню.
Я бы мог, но не предотвратил. И что теперь? Я люблю ее по – прежнему, теперь почему – то даже сильнее. А самое ужасное, что мне все больше нравиться моя роль пассивного онаниста. Я закрыл глаза, представил ее на кухне ее крошечную под огромным Самвелом и стремительно и сладостно отдрочил свой небольшой хуек.
Поначалу мы с Катькой почти не разговаривали. Я страдал, она молчала, с каким – то потаенным восторгом прислушиваясь сама к себе. Потом, мало по малу, мы стали общаться, ведь спали мы в общей постели, хотя секса у нас не было. Самвел по – прежнему не терпел ее долго у себя, приглашал непосредственно перед актом и отправлял ко мне после ебли.
Жена заметно похорошела, расцвела, умиротворилась, стала много шутить и подобрела ко мне. Она теперь со мной подолгу и часто, как с подружкой, делилась своими фантазиями, спрашивала советы и т. д. Ее влагалище стало очень крупным и безобразным, влагалищем взрослой женщины, но, ей это нравилось, и она часто демонстрировала его мне, ведь она теперь совсем не стеснялась меня и в нашей комнате нередко бывала голой.
Как – то она рассказала мне, что ее огорчает, что Самвел никогда не целует ее ниже пояса, а ее развившаяся чувственность требует и оральных ласк. Поэтому она не против, чтобы я ее теперь лизал. Она поведала, что посоветовалась с Самвелом Львовичем, он дал разрешение, более того, так как он мужчина со связями, он пригласит к нам на дом лесбиянку медика, которая профессионально обучит меня искусству куниллингуса.
– Будешь лизать как самая искуссная лесбиянка! – раздавала мне авансы Катька, по привычке препля по голове, – станешь королевой лесбоса.
Самвел относился ко мне, как к ничтожеству, правда, однажды разоткровенничался, рассказал, как это правильно старику иметь молодую любовницу. Ее соки питают его тело и особенно детородный орган.
Потом, в назначенный час, у нас дома появилась пожилая, но свежая и опрятная женщина Аглая, та самая ученая лесбиянка, и, за несколько сеансов, она обучила меня искусству куниллингуса: рассказала о строении женских половых органов, об их самых чувственных местах, об эрогенных зонах, о том, как правильно действовать языком. И как, собственно, тренировать язык.
– Женя, запомните, куниллингус может быть двух видов. Это когда женщину лижут так, чтобы она получила оргазм, и так, чтобы она захотела секса с мужчиной. Ваша задача – освоить второе. После того, как женщину языком подготавливают к сексу, потом от члена ее оргазм гораздо ярче.
Теоретические занятия мы закрепляли с ней практическими, и в конце – концов экзамен я сдал на отлично.
– Помните главное, куниллингус это философия. Вы должны четко понимать, что своим членом вы доставить удовольствие женщине не можете, ваша сила в языке. Поэтому все внимание на него. У вашей девочки очень крупное влагалище, тут требуется особое искусство.
В тот же вечер я полез к Катьке, но она словно шутя, отпихнула меня:
– Не сейчас.
– А когда? – я был разочарован.
– Ты – с, – она приложила пальчик к губам, – это будет сюрприз.
– Ну, когда, скажи?
– Утром.
– Ну почему утром.
– Утром у нас будет Самвел. Давай спать, ты потом все узнаешь.
– Катя, ну будь милостива, пощади, я теперь не усну. Он будет здесь, у нас?
– Да.
– И что?
– Ты подготовишь меня для него.
На стене тикали массивные часы, их пружина слегка вызванивала.
– Понял.
– Ну что ты понял дурашка?
– Да все.
– А вот и не все.
– А что еще?
– Утром он меня спарит без презерватива.
– Как это, зачем?
– Мы решили зачать ребенка.
– А как же твоя карьера. Газета?
– Рожу, а потом продолжу. Я сама хочу ребенка. Он будет такой же счастливый как Самвел. А что, жить у нас теперь есть где, с деньгами он поможет. С уходом за маленьким поможешь ты: Он очень хочет сына. А потом, пойми, долго трахаться с желанным мужчиной и не залететь от него это же мука.
– А что родителям скажешь?
– Скажем – от тебя.
– Ну, он же наверняка смуглым будет.
– Да мало ли.
Надо сказать, я не спал всю ночь. Забылся лишь под утро. Катька толкнула меня.
Она была горяча.
– Вставай, убери одеяло, расстели чистую простынь и сними трусы.
Я все исполнил.
Сняв свои трусики, она легла на постель, на спину, развела ноги:
– Давай, отлижи мне.
Я принялся лизать. Сначала она молчала, только я почувствовал, как ее бедра – они лежали на моих руках – покрылись гусиной кожей. Потом стала постанывать:
– А тебя не зря учили. Давай, давай, сделай так, чтобы я захотела секса. О да, ты будишь во мне фантазии и желания. Скоро я захочу мужчину.
Она стала слегка подмахивать моему языку:
– Ты настоящий мастер. Только, тише дыши, а то мне щекотно: блядь, как это прекрасно, когда лижет импотент:
Она обильно выделяла смазку, так что даже простыня начала намокать.
И тут наша дверь отворилась. Вошел Самвел. Я вздрогнул и невольно отвлекся. Он был абсолютно гол. Его член мощно стоял. Впервые я видел его так близко. Его залупа была с яблоко. Зияющая в ней скважина источала смазку.
– Не отвлекайся, схватила меня за голову Катя, – продолжай. – О – ох, как хорошо. Еще, еще, готовь меня к сексу.
– Катерина, я уже готов. Давай, – велел Самвел откуда – то из – за моей спины.
– Потерпи любимый мой, сильный мой, я хочу все сильнее, но пусть он меня хорошенько подготовит, он так божественно лижет. Лижи, лижи.
Самвел засопел, Катька стала хрипеть. Я чувствовал, что она вся напряглась и понял, что она терпит из последних сил. И вдруг, словно какая – то пружина лопнула в ней.
– Да, я хочу, хочу! – закричала она и, оттолкнув мою голову, стрелкой повернулась поперек дивана, руками развела свои бедра, максимально раскрыв пылающее влагалище:
– Давай, засади мне!
Общение с Самвелом радикально перестроило ее всю и тело, и разум. Она теперь и выражалась его терминами.
Самвел на локти под колени взял ее раздвинутые ноги, поднял ее на себя и мощно, как по маслу вошел в нее сразу по самые яйца. Она схватилась за свои груди, потом провела ими по бедрам, поймала его яйца и отпустила их: Он начал ее ебать. Он ебал ее без остановки минут двадцать. Она лишь вертела головой, да в беспамятстве совала в рот пальцы.
– Встань по сучьи, – оттолкнул он ее. Его багровый, обвитый венами член был весь в пене. Нереально быстро она встала в позу, максимально выпятив зад, и он снова засадил ей. Я лежал перед ними на диване, и видел, как его матерые яйца повисли под ее клитором.
Схватив за бедра, он снова начал сношать ее в бешеном темпе. Диван трясло и качало, я болтался в нем, как осетр в лодке браконьера. Она извивалась всем телом, выгибала шею, плясала руками, мяла себя за груди и тряслась в судорогах, получая целые каскады множественных и сложных оргазмов.
– Блядь, как же здорово принимать тебя голого! Я хочу тебя, дай мне свое семя, оплодотвори меня, слышишь, любимый мой зверь мой. Сделай меня беременной, сделай, сделай!
– А сына мне родишь? – хрипел возбужденный Самвел.
– А – а – а – а, обещаю, только сына. Давай, моя матка созрела
Приподняв ее, он вогнал ей по максимуму и начал кончать. Кончал он долго. И все время их обоих сотрясали судороги.
Наконец он вышел из нее. А она продолжала стоять на коленях, и бешено мяла руками свои груди. Ее плечи и груди покрыла непонятная крупная сыпь, по телу произвольно гуляли малиновые пятна, влагалище сокращалось. Она как будто чего – то ждала, и вдруг на нее снова накатило. Ее тело снова стали схватывать судороги, и она вдогонку кончила еще раз, без Самвела. Из ее вагины вывалился большой сгусток спермы, упал на простыню раз, потом еще раз. Потом сперма потекла.
Самвел постучал полуопавшим членом по ее копчику:
– Ты сейчас зачинаешь, в ванну не спеши, – еще не отдышавшись, заговорил он. – Ляг, отдохни, ни о чем не думай, ты молодец.
И вот тут словно какая – то вспышка озарила мои мозги. Я вдруг отчетливо понял, что больше не люблю ее. Будто кто – то нашептал мне это, а я поверил. И стиснутое сердце мое отпустили тоска и боль, и оно расслабилось, умиротворилось. И мне стало так свободно, хорошо и радостно, что я тихонько рассмеялся.
И смех мой колокольчиком дилинькнул в небольшой кубатуре нашей комнаты:
2 826
Загрузка...
Мне понравилось,