Триммер тарахтит, вращая с бешенной скоростью круг. Тот в свою очередь срезает под корень травушку-муравушку, вымахавшую выше колена. Давно не занимался покосом. Эх, ма, мне бы такую косилку в то время, когда дед впервые вручил в руки литовку. Сколько же после того косил-перекосил. К вечеру плечи будто свинцом налиты, пальцы скрючены, тело щиплет от соли. А с этой техникой просто любота. Вжик! Уноси готовенького. Вжик! Вжик! Кто на новенького? Только успевай подливать топливной смеси.
Девчата в доме взялись за работу всерьёз. То одна из молодаек, то вторая, выскакивают во двор выплеснуть грязную воду и подхватить из бочки чистой. В колодце вода холоднючая, просто лёд. А в бочках нагрелась. Не зря вчера с вечера началил полные бочки. Как бы девки мыли холодной водой. Рабочие руки, особенно женские, нужно беречь. Заскорбнут, трещинами покроются, мозолями. И вот она тебя такими шершавыми руками за нежное подхватит и гладить начнёт. Представляю: как будто наждаком по головке. Взвоешь. Да и по спине тоже приятного мало. Нет уж. Я и перчатки специально купил. Правда не знал, что найду женщин для этой работы. Так самому бы сгодились.
Ленка выскочила на крыльцо, постояла, оглядываясь, отошла чуть в сторонку и присела. Приспичило бабе. Могла бы и подальше от крылечка отойти.
Задрала подол, а под ним ничего. Она что, в доме трусы сняла? Или их отродясь не было. Млять! Деревенский менталитет называется. Трусы нафиг, ссать при мужике — запросто. Сидит, вид делает, будто меня не видит. На небо поглядывает, вроде как птичек слушает. А их и впрямь тут завались. Вечером, как спать ложиться, вышел покурить на крылец, а прямо за огородом соловьи бить начали. У нас в Сибири и соловушки? Офигел. Так днём их не слышно. А кого тогда Ленка слушает? А она меж тем свои дела сделала, встала и подол одёрнула. Ни фига она не пряталась, специально так сделала. Потому что смотрит, сучка, прямо на меня и лыбится. Дразнится, зараза. У меня в глазах потемнело, в ушах шум. И штаны так напряглись, того и гляди лопнут. И напряжение всё нарастает, что-то распирает их изнутри. Стерва. И ведь ей отлично видно реакцию на её голую муньку и задницу. Покрасовалась, душу растравила и в дом, только жопой вильнула. Млять! Сплюнул, нажал на рычаг газа, движок триммера взвыл на максимальных оборотах и я, будто вымещая зло на ком-то, смахнул очередной рядок травы.
Не заметил, как сжёг три литра смеси. Надо разводить. Заодно и передохнуть можно. Не просто филонишь, делом занят. Домой зашёл, а там дым коромыслом. Девушки шуршат во всю ивановскую. Ленка только покрикивает. Как же, хрен с бугра. Ну да это их разборки семейные, мне встревать не след. Огляделся. И снова млять! Анька стоит на табуретке, над окном пыль со стены стирает. Тянется, на цыпочки встала. Платье задралось, а под платьем, как у мамы, ни хрена. У них мода такая? Или экономика, которая должна быть экономной, не позволяет во всякий след бельё трепать? А может в этой деревне, как в отдельно взятом регионе, так принято? Лично мне эти их заморочи до фонаря, только вот естеству не прикажешь. И как мне теперь быть? Так и ходить с торчащим членом? Мля, была бы моя воля, прямо сейчас загнул бы их всех трёх раком да оттарабанил бы во все дыры. Ну куда же это годится так измываться над живым человеком? Я же не старик, вполне полноценный мужчина в самом расцвете сил, в самом репродуктивном возрасте. Вот же козлина старая! Сам мысленно возмущаюсь, сам на Анькину задницу пялюсь. Шикарная задница для такой молодки. Интересно, а сколько ей лет? А Катке? По виду где-то восемнадцать-двадцать. А так кто его знает. Их, акселератов современных, хрена с два поймёшь. Был у нас прапорщик один. Сунул девахе по незнанию, так и пришлось слушать марш имени Мендельсона. Благо родители не стали ничего иного требовать. Малолетка оказалась. А по виду так вовсе взрослая. Вроде нормально живут, ребёночка сбацали. Окликнул Ленку.
— Лен, шибко заняты?
— А чего, Володь?
Вот же стервь, не баба. Показала свою мохнашку, усмотрела мою реакцию, сейчас зубы скалит.
— Да кто-то чаю обещал. И сами поди устали. Может передохнём да чайком побалуемся. У меня там печенюшки, конфеты. Можно бутерброды сделать с сыром, с колбасой. Продукты в холодильнике.
Ленка огляделась. Катька как раз, видимо устав, присела на диван.
— Кать, метнись.
— А чего сразу я? — По ходу Катерина из той категории, кто вначале сто раз оговорится, прежде чем сделает что-то. — Чуть что, так сразу Катя. Катя сюда, Катя туда. Фигара вам Катя, что ли?
— Фигаро.
— Что?
Смотрит на меня. Кой чёрт дёрнул поправлять?
— Фигаро его звали.
— А я что сказала?
Вмешалась Ленка.
— Ну-ка ты, знаток, быстро всё сдел
ала.
Катька, ворча, пошла на кухню, загремела посудой. Газ зашипел, зажёгся с хлопком. Сейчас чаем разговеемся. Стараясь прикрыть торчащее естество, вышел на улицу. Развёл бензин, а тут Катерина кличет
— Дядь Вов, идите чай пить.
Сели за стол на улице. Прежний хозяин озаботился навесом. На свежем воздухе и не на солнце, не под дождём. Оглядел стол. Можно ещё чего-нибудь добавить. Точно, огород-то мой корешок посадил, растёт что-то. Вот и пригодится. Лук зелёный, укроп. А огурцы с помидорами в городе купил.
— Кать, раз уж взялась хозяйничать, так может салатик настругаешь? Там в холодильнике огурцы, помидоры. А я пока зелепушек нарву.
Катька вытащила продукты на улицу, сполоснула у колодца и, присев, начала крошить. Млять! Млять! И ещё тридцать три раза млять! И эта без трусов. Присела, всё наружу, а ей по херу, будто так и надо. Дикие какие-то они здесь. А может это как раз мы дикие, а они дети природы. Что естественно, и так далее по тексту.
Благо за столом сидим, так не видно, что у меня сейчас штаны по швам расходиться будут. А Ленка, сучка, иначе не скажешь, видит голозадую дочь, видит мою реакцию, не девочка чай, и лыбится. Ну хоть бы сказала дочери прикрыться. А толку, когда я уже всё в подробностях разглядел? Теперь прячь-не прячь, перед глазами стоять будет то Анькина попка, то Катькин подбритый лобок. Бритый? Да не такие они здесь дикие, коли лохматки бреют. Вполне современные девушки, следящие за модой.
Не скажу, что это какое-то слишком современное направление моды. Ещё из детства помню, что мать и сестрички подбривали лобки. Не совсем, оставляли немного, лишь бы за паховую область не заходили волосы. А брили-то чем? Батин станок, вечно лежащий на подоконнике банного окошка и лезвия: либо «Нева», либо «Балтика». И то, и другое во время войны использовалось органами безопасности при допросах врагов народа и шпионов. Особенно когда применялись без воды и без мыла. Батя, помню, не возражал, что девки терзают его станком свои кунки, даже поддразнивал. Сам он брился дедовым «Золингеном», привезённым тем ещё с первой мировой. Трофей. А я не сподобился.
Ладно, успокоился мало-по малу. Перекусили. Ленка спрашивает
— Володь, а у тебя баню истопить можно?
— Да какие проблемы. Сейчас поедим да я истоплю. Только там грязновато, пол сполоснуть да лавки.
— Ну, пот смыть после работы. У нас котёл прохудился, а Лёньке всё некогда стаскать к дяде Грише заварить.
— Твоему Лёньке только водку пить есть время.
Это Катька не упустила возможность вставить своё слово.
— Замолчь! — Ленка одёрнула дочь. — Дома рот раззевать станешь.
— Лен, так я могу заварить. И таскать не надо. Давай завтра принесу инвертор и сделаю.
— Ой, правда? Володь, я заплачу, ты не думай.
— Лен, ты о чём? Кстати, раз уж начали. Лен, я вам сколько должен буду?
— Да ты чо, Володь? Мы же так, по-соседски.
— Лен, каждый труд должен оплачиваться. Вон девчата заработали, так чего себе купят.
Намекнуть, что ли, чтобы трусы купили. Хотя мне так больше нравится, так это же муки какие, лицезреть их муньки голые. С ума соскочишь. Или начнёшь детство вспоминать: Раззудись, плечо, размахнись, рука.
— Ладно, спасибо за чай.
Ленка засмеялась
— Всё твоё, а нам спасибо.
— Так старалась же Катюшка. Готовая хозяйка. Хоть сейчас замуж отдавай.
— Ага, за дядю Гришу.
— Да ты что, Лен? Неужто на такую красу парней нет?
— Есть. В городе. А у нас извелись все.
Проблема современной деревни, которую посчитали бесперспективной.
— Ладно. Пойду воды в баню натаскаю да подтоплю. Пусть кто из девчат приберётся там.
— Кать…
Ленка не успела договорить.
— Чо опять Кать? Всё вам Катя.
— Всё, не бухти. Ань, помоешь там.
— Ага.
Коротко и ясно, как в армии.
Натаскал воды, за дровами пошёл. Вернулся, Анька уже порядок наводит.
Да что у меня сегодня за день такой, сексуально смотрительный? Смотреть можно, трогать нельзя. А у Аньки пирожок — так бы и съел. Сгрыз бы, не оставив ни капельки. И сам пирожок, и начинку. Они точно решили надо мной поиздеваться. Все хором: Ленка, Катька и Анька. Нет, пора охолониться, иначе точно чего будет нехорошего. Всех трёх, преодолевая физическое и моральное сопротивление, как пишут в милицейских протоколах, поставлю раком в рядок и продеру.
Растопил печку и на улицу от греха подальше. Лучше я косить буду. Травка хоть голую жопу не выставляет.
5 815
Загрузка...
