Осип, ближайший слуга барина, низенький и толстый, с рыжей бородой и узкими глазками, заперся в конюшне и энергично мастурбировал. Его глаза были закрыты, чтобы не видеть удивленные морды лошадей, которые не понимали потаённую душевную глубину того, что он делал, а под задом была постелена украденная с кухни скатерть. Она не сильно защищала от прилипающей грязи, но так у Осипа была хотя бы иллюзия, что он находится не среди дерьма и пшеницы.
Душой слуга лежал в розоватых покоях дочери хозяина, Насти, миловидной белокурой девушки восемнадцати лет, что всегда так просто и наивно смотрела на всех окружающих её мужчин и однажды пожала руку Осипа, его грязную руку трогала нежная женская кожа, и слуга до сих пор хранил в себе это тёплое воспоминание. Полные груди уже выделялись сквозь тонкую материю одежды, а бедра – широкие, но не толстые. Когда был ветерок, то платье прилегало к её аппетитным ягодицам, и слуга мог получить смутное представление о прелести её задницы – не то, что его, толстой и грязной.
И вот, он лежит в постели у этого ангела, а она так преданно прижимается к его нагой груди. Ему стыдно за свою волосатость, но Настя спокойно реагирует на неё и даже покусывает эти чёрные отростки обезьяны. Осип гладит её по плечу, такому гладкому.
Настя, азартно прикусив губы, поднимает одеяло, и оказывается, что оба они совершенно голые, а член Осипа уже поднялся во всей своей длине. Девушка, недолго думая, складывает губы в узкую «о» и начинает активно сосать. Вверх-вниз, задержаться на головке, вверх-вниз, заглотить, вверх-вниз, вверх-вниз, облизать, словно петушка на палочке, вверх-вниз… И так по кругу наслаждений.
Настя небрежно размазывает белую, как её волосы, сперму по гладкому личику: капельки семени оказываются на щеках, лбу, немного во рту, чтобы гордо показать любимому, что она и выпить его готова, пару под глазом и над глазом, чтобы он ещё больше возбудился от того, как она мучается, пытаясь удержать пахучую жидкость от попадания в веки. Осип повелительно, но мягко говорит: «оборачивайся». Настя выполняет его приказ, и его взору открывается её зад, упругий, девичий, не потрёпанный.
Осип сначала шлёпает её десять раз, так, что на месте бежевой кожи остаются только красные следы, а затем поднимается, и, без всяких предупреждений, вводит пульсирующий член в её верхнюю дырку. Настя вскрикивает, и, кажется, плачет, но слуга снова шлёпает её, и она замолкает. Осип чувствует, как под его напором расширяется некогда узкое отверстие, и думает, что он — первооткрыватель.
Мужчина рукой собирает сперму из задницы. Он трогает её волосы, и они слипаются, как карамель. Дочь хозяина собирается что-то возразить, но Осип вдруг суёт член ей в горло, и в таком положении она проводит ещё тридцать секунд, пока совсем не начнёт задыхаться, и милостивый слуга не освободит её.
Осип опорожнился и обмяк на полотенце. Он не заметил, как в процессе мастурбации спустился вниз, к навозу. Слуга с огорчением вынимает куски дерьма с головы.
Когда он выходит из конюшни, то видит ту самую Настю, что недовольно топает ножкой. «Что вы там делали?». «Менял корм коням». «Папа сказал, чтобы вы немедленно пришли к нему. Что-то с собаками». «Слушаюсь, госпожа».
Осип смотрит вслед уходящей фигуре любимой, всем сердцем ненавидя её и всей душой обожая.
9 487
Загрузка...
