Это был обычный пятничный вечер. Наш старый пёс дремал на кресле. Никита сидел в своих глупых очках, — я ненавидела эти очки за их дурацкую форму, — и читал. Он был похож на старика. Мне было нереально скучно, но настроение выкинуть что-нибудь этакое присутствовало.
Я вышла из спальни в черном кружевном белье и села на край дивана.
— Никит…
— М? Да, свет очей моих, я слушаю тебя, — даже в выражениях он был похож на интеллигентого старикашку. Он как-то состарился, не повзрослев, чего я от него не ожидала, считая одним из тех, кто вечно молод и вечно пьян.
— Давай попробуем БДСМ?
Вообще, я давно хотела испытать на себе то, что чувствуют героини порнофильмов, находящиеся в подчинении у своего строго господина и геройски выдерживающие экзекуции и насилие, и вот сегодня решилась поговорить об этом с моим молодым человеком.
Он прыснул, но, надо сказать, оживился и даже оторвался от перечитываемого в десятый раз «Фауста». Некоторое время он с интересом смотрел на меня сквозь свои дурацкие очки.
— Хехе, ну, почему нет.
— Ты думал об этом когда-нибудь?
— Думал, конечно, как не думать… Мда, ты тоже больная… Хочешь прямо сейчас?
— И ты даже оставишь своего Гёте ради такого дела?
— Да или нет, отвечай по делу, — голос его стал строже и даже грубее. Я обомлела и выдавила:
— Д-да.
— В спальню, раздеться и ждать меня, — приказал он. Я повиновалась.
Когда Ник вернулся с мотком бельевой веревки, ремнем и прищепками, я уже лежала на кровати абсолютно голая и в весьма привлекательной позе — на боку, оперев голову на локоть, втянув животик. У меня была не модельная фигура, я была немного в теле, с грудью третьего размера с крупными сосками, с длинными, но полноватыми ногами.
— Чего разлеглась-то, шалава? На колени.
Я была в шоке от того, как быстро он вошёл в роль и как легко называл меня такими словами.
— Никит…
— Не «Никит», а «Хозяин», — резко оборвал меня мой благоверный, — Я сказал на колени.
Что ни говори, а он нравился мне сейчас, я по крайней мере чувствовала, что рядом со мной мужчина. Мне было приятно осознавать, что сейчас я не должна и не имею возможности делать что-то самостоятельно, только по приказу, и меня это заводило, так что я с готовностью опустилась перед ним на колени. Довольный, разглядывая меня сверху вниз, он спросил:
— Кто ты?
Я немного опешила, но потом быстро нашлась:
— Я твоя шлюха, твоя рабыня, твоя вещь.
— Кто я?
— Мой хозяин.
— Молодец, — и он одобрительно похлопал меня по щеке, затем связал мне руки за спиной на удивление крепко, будто делал это не в первый раз. Внизу живота становилось тепло, между ног — влажно…
— Соси, — он распахнул передо мной свой дорогой домашний халат тёмно-синего цвета, и больше делать ничего не собирался, как я поняла, — Ну?
Я зубами стянула серые боксеры и обнаружила, что его член, что называется, в полной боевой.
Минет я делала, без преувеличения, превосходный. Я по-настоящему любила это и получала истинное удовольствие, играясь язычком с покрасневшей головкой, жадно посасывая и целуя ее припухшими губами или делая глубокий горловой, и искренне не понимала женщин, которые видели в оральных ласках что-то противное. Вот и сейчас я насаживалась на Никитин достойных размеров кол, делая движение, похожее на отрицательное покачивание головой. Я вся была в деле, импровизировала и поддавалась наитию, получая от этого кайф. Я облизывала его член, как фруктовый лёд, с таким же смаком, потом перешла к яйцам, желая довести его до конца. Я любила Ника, любила его член и любила саму мысль о том, что мой рот может доставлять ему такое удовольствие. Но мои старания прервал очередной приказ:
— Встань.
Я встала. Хозяин оттянул мой правый сосок, защемил его прищепкой. Боль была такая, что я прокляла все на свете, в том числе и себя за то, что мне взбрело в голову устраивать эти игры.
— Больно!
— Молчать!
Последовала прищепка для левого соска, я понемногу привыкла и стала благодарить судьбу за то, что у нас дома были только пластиковые прищепки, а не металлические с зубчиками.
Никита взял ремень и начал отхаживать меня по заднице и по ляжкам. Боль была такая, что я даже забыла про соски. Я орала, плакала, пыталась извиваться и уходить от ударов до тех пор, пока Ник не шепнул мне: «Ксюшка-шлюшка, веди себя хорошо и терпи, а то получишь вдвое больше». Я стоически вытерпела оставшиеся удары, а теплое беспокойство внизу живота усиливалось.
— Ноги шире.
Я расставила ноги, и мне тут же прилетело точно по клитору. Адски больно, а, черт, приятно. Снайпер хренов.
Он подошёл сзади, намотал мои густые длинные волосы на кулак и силой заставил прогнуться в пояснице, потом резко вошёл в меня. Я была вся мокрая, так что было не больно, а очень и очень хорошо. Я двигала тазом навстречу Никите, я старалась насадиться на него как можно глубже.
— Кончишь, только когда я прикажу.
Хозяин таранил меня и нещадно порол по попке, по ляжкам, по спине, то и дело приговаривая, тяжело дыша: «Хорошая шлюха, хорошая, моя девочка, моя подстилка». У меня дух захватывало от этих слов и того, как он их произносил: в его голосе слышалась власть. Меня накрыло оргазмом, как накрывает волной пловца в шторм — разом, внезапно, когда понимаешь, что что-то произошло, но ещё не понимаешь, что именно.
Ник взял меня за горло, прижал к себе и гневно спросил, обжигая мне шею своим дыханием:
— Кто кончает без разрешения хозяина, а? Кто? — и каждый вопрос оканчивался безжалостным ударом ремнем, — Назови любое число, шалава.
Я не смекнула, к чему вопрос, и сдуру назвала семнадцать.
— О-хо-хо, ну, себе же хуже. Жопой кверху и считай вслух.
Я легла, как он велел, грудью на пол, отклячив зад, и только теперь поняла, зачем было число.
— Кто не слушается хозяина?
Удар. Боль. Интересно, останутся ли следы.
— Один.
— Какая шлюха кончает без разрешения?
— Два. Три.
Точно останутся.
— Шваль!
— Четыре. Пять.
Становилось не на шутку больно, зад просто горел, будто я сидела на сковороде, будто я уже заранее попала в ад за свою необузданную похоть… до того у меня горел зад.
— Девять. Десять.
— Подстилка!
— Одиннадцать. Двенадцать.
— Грязная сука!
— Тринадцать. Четырнадцать. Пятнадцать.
— Получай, блядь, — Ник вошел в раж и ударял невероятно больно. Я заплакала и выгнулась в пояснице, как злая кошка, стараясь спрятать свою травмированную попку. Ник наступил мне на поясницу, заставив тем самым прогнуться обратно. На шестнадцатый и семнадцатый я уже не могла считать, только выла.
— Почему не считаем?!
Удар.
— Шестнадцать. Семнадцать.
— И штрафной за непослушание.
Пряжкой между ног. Сказать, что это было очень, очень, очень больно — ничего не сказать. В глазах стало на секунду темно, ноги подкосились я упала на живот и какое-то время не соображала вообще ничего.
Ник прилёг ко мне, положил руку на мой несчастный зад, — какие у него были мягкие руки! — и вкрадчиво, нежно прошептал:
— Девочка моя…прости.
Я оклемалась и нашла в себе силы ответить:
— Ты чего? Я в тебя сегодня заново влюбилась.
Он улыбнулся так, как мог улыбаться только он, только мой Никитка, самодовольно, будто бы даже усмехаясь.
— Но на сегодня же хватит?
Я подползла ближе и уткнулась носом в его плечо:
— Да. Но только на сегодня.
В следующую пятницу меня отвлек от приготовления индейки с овощами шорох в прихожей и весёлый голос моего благоверного:
— Эй, Ксюшка-шлюшка, иди-ка сюда, у меня для тебя подарок, — и он торжественно вручил мне красный подарочный пакет.
Содержание пакета меня развеселило:
Кляп, анальная пробка, плетка, наручники и фаллоимитатор нереальных размеров…
612
Загрузка...
