Время для поездки на курорт я выбрала не самое удачное — сентябрь цвел огненными красками, изредка накрапывал дождик, но в целом было все еще тепло, а в полдень так даже жарко. В Одессу я поехала не из-за моря, хотя в волнах Черного все еще можно было купаться. Просто хотелось сменить обстановку, побыть одной, побродить по родным улицам, где прошла юность — когда-то я училась в столь прекрасном заведении, как консерватория на Новосельского. Но это было давно, в Одессу приезжала теперь редко, а скучала по ней практически всегда. Незадолго до поездки я вдруг ощутила, как накатывает на меня депрессия, острое желание что-то изменить, почувствовать жизнь по-новому, отвлечься от рутины. И вот я здесь… Родные улицы, выложенные брусчаткой — смерть каблукам. И та особая, нигде больше не существующая теплая атмосфера, ощущение, что ты дома, что все вокруг твои друзья.
Гостиницы я не любила, поэтому решила остановиться в пансионате, заодно и подлечусь. Не то чтобы я была больная или ослабшая, просто спонтанно оплатила курс лечения при заказе путевки. Поселили меня в новом корпусе — эдакая новомодная высотка, блистающая стеклом и стальными балконами. Все было по высшему разряду — свежий ремонт, современный лаконичный интерьер, просторный номер, балкон с выходом на море. Но мне был бы милее один из старых корпусов, построенный еще в 19 веке, пусть и медленно тлеющий, но все же уютный, родной. Обошлось мне это конечно баснословно дорого — в Италии можно было бы кутить неделю где-нибудь на озере Комо, бороздя его прозрачные воды на белоснежной яхте. Но за ностальгию в Приморском районе приходилось платить.
Вообще, никаких там знакомств я не планировала — не до мужиков мне было. Последний мой кавалер меня до ужаса разочаровал, поэтому погружаться в вереницу новых горестных впечатлений как-то не хотелось. Секса понятное дело нехватало, но не на помойке же я себя, в конце концов, нашла, чтобы ради него впускать в свою кровать непонятно кого. А пока там разберешься, козел он или принц — это же столько времени надо, столько сил… Ну его, решительное целомудрие, одиночество и фригидность на ближайшие 2 недели мне были гарантированы. Но как назло в первый же вечер моя хладнокровная уверенность в своей асексуальности пошатнулась.
Я увидела его на террасе, где нашему корпусу накрыли фуршет. Все-же плюсы нового дорого корпуса — ужин с видом на море, большой выбор блюд, красивая посуда. Люблю уровень, чего уж тут… Усевшись за маленький столик, накрытый всего на двоих — для одиноких наверное, вроде меня, — я заметила возле столов высокого, худощавого парня. Он стоял ко мне спиной, и я еще не знала, симпатичный он или нет, но увидев его длинные ноги в рваных джинсах, жилистые руки, широкие плечи и густую волну волос, спускающуюся к ним, я тут же оживилась и глазенки заблестели. Все в нем было, как я люблю — не такой мужик, гора мышц, толстая шея, брутальщина, а стройный, высокий, и с волосами! Моя слабость, никогда не могла устоять перед отросшими патлами, а уж если они были еще и ухожены, чисты, то это был шедевр. Единственное, у этого парня волосы были темные, а я предпочитала блондинов. Ну это ничего, все-равно знакомиться я с ним не собиралась. Так, поглазеть, слюнки попускать. Мне нетерпелось увидеть его лицо — я уже навоображала себе, что он наверняка красив, с большими умными глазами, наверное карими, так как волосы у него были темные. Повернись, ну повернись же! Будто услышав мои мысли, он медленно развернулся, и расхлябанной походочкой самоуверенного франта медленно двинулся к столикам, неся на подносе гору снеди. Как я и думала — красивый. Овальное благородное лицо, большие глаза, крупный ровный нос и чувственные губы. О, да. Все, как мне нравится. Вот только сбрить бы ему эту шерсть с лица, и цены бы ему не было — пятидневная щетина чернела на щеках и подбородке, а этого я совсем, ну совсем не любила. Хотя именно ему она придавала той доли мужественности, которой от природы ему явно недоставало.
Скользнув по мне равнодушным взглядом, он медленно прошел мимо и уселся где-то позади, так что я потеряла его из виду. Честно сказать, его надменный взгляд меня взбесил — можно подумать, я была недостойна его внимания. Не скажу, что я секс-бомба или королева красоты, но почти всегда куда бы я не приходила, где бы ни находилась, с удовлетворением замечала мужские взгляды желания и завистливые женские. Я всегда была самой привлекательной из всех присутствующих. Может, это банально, но у меня были идеально правильные черты лица, ухоженные кожа, волосы, я умела грамотно подкраситься, выгодно улыбнуться, глазки состроить. Вроде ничего особенного, но как посмотришь, как людям порой в жизни с внешностью не повезло, сразу осознаешь собственную красоту. А он так на меня посмотрел, будто я была дурнушкой. Сам-то наверняка из ста женщин только мне одной и понравился бы.
Пока я злобно поедала запеченную рыбу, ко мне подсел какой-то полупожилой дядька, жаждущий поделиться всеми своими жизненными переживаниями и размышлениями. Пришлось его слушать, уныло кивая в ответ, но все мои мысли занимал длинный надменный тип. Не выдержав, я медленно обернулась и отыскала его взглядом. Так вот оно что… Аппетит пропал моментально — он был не один. С ним за столиком сидела девица — полураздетая выжженная блондинка с силиконовыми дынями вместо груди и раздутыми губами, будто на нее напали пчелы. Ни тени интеллекта на пересоляренном лице, глаза пустые, брови выщипанные… Фу, как отвратительно банально. Длинный тип сразу же стал мне отвратителен — один из серой массы, потребляющий отбросы социального общества, выдаваемые дуракам за нечто статусное и дорогое. Подбирающий дешевки, подъедающий объедки… Фу, гадость, мерзость. Интересно, он что, так богат, что купил себе живую куклу, или же тратит деньги папули? Последнее было вполне вероятно, и тем отвратительнее, потому что на вид ему было около 30, может даже 32.
В омерзительном настроении я возвращалась в свой номер, и надо же — в лифте со мной ехала эта отвратительная парочка. Окинув презрительным взглядом дешевую блондинку, я демонстративно отвернулась, но все-же искоса наблюдала за ним. Он на свою куклу даже не смотрел, не прикасался к ней, и вообще складывалось впечатление, что они незнакомы. Вдруг я почувствовала на себе взгляд, осторожно посмотрелась в зеркало и увидела, что он разглядывает мою спину, и наверное то, что пониже. Лифт остановился, и к нам зашли еще две женщины, так что нам пришлось потесниться. Его куриная спутница оказалась возле дверей, а мы с ним прямо вжаты в стенку сзади — я животом к зеркалу, а он вплотную ко мне. Я ощутила его запах, и помимо воли прикрыла глаза — пахло от него потрясающе. Парфюм такой ненавязчивый, но достойный, дорогой, не в плане цены, а именно дорогой по-настоящему. Я различила вытяжку дерева уда, горькую ваниль, табак и что-то еще. Это было божественно. К умопомрачительным духам примешивался его собственный запах, теплый и очень сексуальный. Не знаю, как так вышло, но я еле слышно простонала, наслаждаясь обалденным ароматом, заставляющим закатывать глаза. Этот наглец вероятно сразу просек, что я определенно прониклась его флюидами, и совершенно беспардонным образом сжал своими ладонями мою попку. Издал какой-то сдавленный, явно сдерживаемый стон, и одобрительно постучал пальцами по моим булочкам. Да, у меня было за что подержаться, и очень этим горжусь — уж по крайней мере не силикон. Что, я больше не кажусь тебе серой мышью? Честно говоря, этот его наглющий жест меня безумно возбудил, захотелось выгнуться перед ним, раскрывая всю свою прелесть, подставляя его наглым блуждающим рукам более интимные места, но Марина, держи себя в руках… Еще нехватало унижаться перед этим помойщиком — пускай держится за резиновые шары своей мамзели. Я сделала вид, что ничего не заметила, протиснулась в центр лифта и оставила его в обществе двух немолодых кучеватых теток. Пускай тискает их задницы, если осмелится конечно.
Я вышла раньше всех, а тетки и парочка поехали выше. Едва только я раскинулась на кровати, как воспоминания о блудливых руках длинного наглеца отозвались в моем теле. Стало горячо между бедер, сладко заныл живот. Я захотела его, несмотря на все презрение, что он во мне вызывал, я хотела его сейчас. На секунду даже позавидовала его тупорылой скучной девке, захотела поменяться с ней местами и оказаться под ним, вдыхать его аромат, подсаживаться на его длинные пальцы… О, это было невыносимо. Мне редко кто нравился, еще реже я хотела определенного мужчину, и вот я лежу тут в одиночестве, в темном номере, вся такая красивая, изнемогающая от желания, а он наверное уже забрался на свою китайскую барби и вовсю ее обрабатывает. Почему все так несправедливо? До ужаса банально, предсказуемо, гнило и дешево… Надеюсь, я больше их не встречу пока буду здесь. Обуреваемая этими мыслями, я уснула, неудовлетворенная, злая, обиженная на всех мужчин на свете.
***
Нафиг я здесь вообще? Этот вопрос возник в моей голове, как только я увидел обшарпанный, облезлый корпус санатория, где мне предстояло провисеть полмесяца. Тетки, бабки, дедки, больные пенсионеры, бабы с детьми — вот и весь контингент. Но деваться было некуда — поездка наклюнулась в последний момент, халявная путевка, пришлось ехать. Я планировал подцепить какую-нибудь украиночку с аппетитной жопой и весело с ней попрыгать, но бля… Бесперспективная и безрадостная картина меня сразу отрезвила. Ничего не будет, никого не будет, максимум телка на ночь, подцепленная в клубе. Хорошо что захватил с собой Микаеллу — я снял ее недели две назад, и с тех пор она прилипла ко мне как пиявка, обнаружив в моем лице потенциального спонсора. Я был бы рад от нее отделаться, но прямо перед поездкой меня как шестое чувство окатило — вдруг на месте я никого не найду? Решил захватить ее с собой. Она меня бесила, честно говоря, особенно когда открывала рот и начинала говорить — нет, это отверстие у нее предназначалось исключительно для другого. Она в принципе являла собой сливное отверстие, ни на что другое она годна не была. Да и в постели бывало и лучше. Но уже взял, куда ее теперь девать. Так днем она болталась при мне, раздражая меня своей болтовней, а ночью я уныло трахал ее, не получая настоящего удовольствия. Такие девушки, как она, были одноразовыми, второй раз их уже не хотелось, но альтернативы не было. Да, кстати, на самом деле ее звали конечно же не Микаелла — в паспорте у нее значилось Валентина. Каждый раз натягивая ее, я еле сдерживал смех — бля, я трахаю Валентину! Ее кличка была пожалуй единственной оправданной подделкой, которыми она была нашпигована по самые не хочу.
Настроения у меня не было вообще, все было не по мне, единственная радость — доплатив нехилую сумму я сумел переселиться из обшарпанного старья в главном корпусе в новую многоэтажку. И уже за ужином я успел оценить свою предприимчивость. Спиной чуя чей-то пристальный взгляд, я обернулся и увидел ЕЕ. О, да, вот это то, что было надо, и даже лучше. Я любил таких девочек — хорошенькая, ухоженная, но сразу видно, что не давалка. Немного грустная, значит, умная, романтичная, не пустая. Короче говоря, не на один раз девочка. Оценив ее аппетитное декольте, я уже прокрутил в голове как подсяду к ней — ее столик был свободен, но тут же вспомнил свой балласт в виде Микаеллы — Валентины, и поднявшийся было член моментально упал. Из-за этой раскидушки придется забыть о девочке, интересной, манящей, желанной. Все мое лицо поползло вниз, вместе с настроением и членом. Грустно проходя мимо одинокой лапочки, пожирающей меня глазами, я сделал вид что не вижу ее — какой нахер смысл, если не будет ничего?
Весь ужин Микаелла без конца тарахтела, я чуть было не заорал на нее — да жри ты уже наконец! Предстояла ебля, и я впервые побоялся что не смогу — так расстроился, что членом уже не владел. В лифте поднимались с той самой девочкой, что мне так приглянулась. Она стояла, и теперь я мог оглядеть ее фигуру. Точно все свое, хоть и пышное, но сразу было видно, что натуральное. Грудь по-моему не абсолютно круглая, талия такая гибкая, и бедра… Ммм. Так и натянул бы за них. Попочка оттопыренная, мне даже удалось помять ее в давке — упругая, тугая. Я тут же представил ее голенькой, и поникший член зашевелился в штанах. Кожа у нее такая белая была, нежная, без изъянов, от этого она и казалась такой молоденькой, хотя я уже понял по ее глазам, что она чуть младше меня — лет 28 наверное. Волосы она так красиво волной уложила набок, показывая не слишком длинную, но точеную шейку. Она не была высокой и слишком стройной, скорее чуть-чуть пышноватой, но мне нравилось, очень. Наверное правда говорят, противоположности притягиваются — у меня нехватало объема, зато с ростом был перебор, а у нее вот наоборот. Каждую секунду я все сильнее злился на себя — ну за каким хреном я потащил с собой эту тупую дуру Микаеллу? С каким удовольствием я соблазнил бы эту малышку, упился бы ее прелестями, усыпал бы ее ласками, доводя до кайфа. Таким девочкам я любил дарить наслаждение, уделяя им больше внимания, чем себе. Но нет, мне придется трахать не ее, а другую, ту, которую не хотел.
Ночью я не смог кончить. Сначала был возбужден, вспоминая тесную близость девочки в лифте, но наблюдая, как трясутся силиконовые шары Микаеллы, обнажая свежие еще шрамы под ними, я ощутил, что мой товарищ потихоньку сдувается. Желание угасло, я не хотел ее, она даже была мне сейчас противна. Как никогда стала раздражать ее широкая вагина, чем уж она ее разболтала, не знаю. И противный писклявый голос, когда она стонала и выкрикивала мое имя, впивался мне в уши как бензопила. Вобщем я слез с нее, не дав ей кончить, и пошел додрачивать в душ, вспоминая упругую попку незнакомки. Это было обломно, очень обломно. Я понял, что две недели так не протяну. К черту Микаеллу — кто она мне такая, в конце концов. Трахать ее я все равно больше не смогу, пусть катится куда угодно, ищет нового спонсора, если хочет. А я наконец заполучу себе малышку, которую на самом деле хотел. Вряд ли это будет тяжело — она хотела меня, я это сразу почувствовал, еще даже до того, как захотел ее сам. В ее взгляде, в ее позе все кричало о том, что она голодна, что истосковалась по мужику. Она будет моей. Я так решил.
***
Напрасно я надеялась избежать встреч с этой дивной парой. Будто нарочно, они встречались мне повсюду — на террасе во время трапез, на пляже, в парке, в лифте… Мне даже казалось, будто они специально преследуют меня! Даже не знаю, почему, но меня бесили они оба, и длинный парень даже больше, чем его надувная подружка. Он нагло пожирал меня глазами, распутно улыбался всякий раз, когда его кура-гриль отворачивалась, и даже пару раз поздоровался со мной. Голос у него был как назло чертовски приятный — низкий, бархатный, сексуальный. И вообще, он был слишком уж сексуальный. Иногда я не могла с собой совладать и тайком разглядывала его, ощущая, как в паху разливается предательская истома. Приходилось признать — я бы хотела его, очень даже хотела. Но то было только животное влечение, и оно было не сильнее моего презрения. Он был недостойным типом, а таким я не даю. Никогда.
Я жутко волновалась, так как мне казалось, будто он в курсе моих мыслей, будто чувствует мое усиленно подавляемое желание. Иногда он смотрел на меня так пронзительно, от чего меня бросало в горячую дрожь, и мне казалось, будто своим взглядом он говорит мне:
«Я знаю, ты меня хочешь».
Стыдно, но я на самом деле его хотела. Пока не так сильно, и даже не столько физически страстно, просто мне нравилось, очень нравилось разглядывать его, украдкой вдыхать его запах, когда мы ехали в лифте, и нравились его случайные прикосновения. Этот мерзавец был мне очень симпатичен, мне нравились мужчины его типа. Но ему об этом знать конечно же необязательно, поэтому я предпочитала строить надменно-хладнокровные гримасы всякий раз, когда он смотрел в мою сторону.
Их отношения с курой-гриль были какими-то странными, и порой закрадывалась мысль, что это какая-то фикция. Со стороны было видно, что она липла к нему, а он будто бы позволял за собой волочиться. И хоть они почти всегда были вместе, он не стеснялся в упор разглядывать меня прямо при ней. Мда, тот еще фрукт. Я старалась не думать о нем, заняться своими делами, в конце концов зачем я сюда приехала? Много гуляла, читала в городском саду, слушала оркестр, а в голове предательски вырисовывался его образ — длинное жилистое тело, красивое лицо, наглый взгляд… Ну что за черт? Мне такие переживания были ни к чему, я не за этим поехала в свой любимый город, он мне был не нужен, пускай таскается со своей поширканой мочалкой.
Однажды я подслушала их разговор. Это было на пляжной террасе, он только что искупался и вышел из моря, на нем были длинные, до колен шорты, что ему идеально подходило — представляю, как смешно бы он выглядел в обычных плавках при своем-то росте! Мочалка возлежала на шезлонге, потягивая своим дутым ртом коктейль. Едва он поднялся на террасу, как она завизжала:
— Илья, котик, закажи мне еще плиииииз!
Фу, что за мерзкий голос? Что за «плиииииз»? Отвратительно. Он ее проигнорировал и лег на соседний шезлонг, покачивая свесившейся стройной ногой. А она все не унималась — засыпала его дебильными, тупыми вопросами и не менее тупыми рассказами о своих пустых планах на вечер. Они собирались в Аркадию, в какой-то там пафосный клуб. Ну естественно, кто бы сомневался, что таким, как они, только там и место. Слушать ее мерзкий голос было невыносимо, и я ушла. Теперь мне стало известно его имя — Илья. Дурацкое имя, такое же, как его обладатель.
Прошло три или четыре дня, ничего интересного особо не происходило, я несколько раз встречала их, но никогда только его одного. Наша первая встреча наедине произошла спонтанно, я к ней готова не была и жутко разозлилась. Я возвращалась в свой номер после процедур — аквааэробика, гидромассаж и лечебный душ. На мне был лишь легкий вафельный халатик и купальник под ним, к тому же купальник старый, который не жалко было надеть на процедуры. Как назло зайдя в лифт, я увидела эту нахальную физиономию, он был один, и я теперь с ним наедине. Сердито отвернувшись, я молилась, чтобы лифт вез меня быстрее — невмоготу было стоять тут рядом с ним еще и в таком виде.
— Привет. — сказал он, и подошел поближе.
Я не ответила, притворившись, что сосредоточенно изучаю кнопки на панели лифта, а он продолжил:
— Ты всегда такая сердитая или только со мной?
Как мы наблюдательны, ну надо же? Я очень разозлилась, меня угнетало что я стою тут в халате, в тапочках и вообще не знаю что сказать.
— Может, познакомимся? — не отставал Илья. И тут Остапа понесло…
— Молодой человек. — медленно, надменно протянула я, поворачиваясь к нему лицом. — Насколько я понимаю, вы тут не один. Чистота и целомудрие вашей спутницы вызывают огромнейшие сомнения, так что держитесь от меня подальше — некоторые инфекции передаются при кожном контакте и воздушно-капельным путем.
Тут лифт наконец отворил створки и я выпорхнула на своем этаже, радуясь что последнее слово осталось за мной. Однако как оказалось, он пошел следом, догнал меня в коридоре и опустил свою ручищу на мое плечо, когда я остановилась возле своей комнаты.
— Подожди. Че ты такая злая? Я просто познакомиться хотел, ну понравилась ты мне. — он поставил ладони по обе стороны от меня, не давая уйти, и я оказалась прямо перед ним, лицом к лицу. Вблизи он показался мне более мужественным, чем был на самом деле, и еще более сексуальным. Ох, как тяжело устоять, как тяжело! На миг сомнение качнулось во мне, и этого мига ему оказалось достаточно, чтобы оценить мою уязвимость.
— Такая красавица, и такая злюка. Нехорошо. — протянул он, улыбаясь. — Не бойся, я тебя не обижу. Давай познакомимся. — Поднес свою ладонь к моей щеке и нежно откинул прядь волос за плечо.
Клянусь, ровно секунду я колебалась, но вдруг перед глазами всплыла картина, как он качается на силиконовых волнах своей курицы, и меня передернуло. Оттолкнув его руки, я сердито одернулась и злобно прошипела:
— Ты мне противен. Не прикасайся ко мне, я не хочу ничем заразиться.
Рывком распахнув дверь комнаты, я заперлась изнутри и припала ухом к щели, слушая его удаляющиеся шаги. Я прогнала его, я смогла! Марина молодец. Почему-то я тяжело дышала, будто была сильно взволнована, возбуждена или напугана. А может все сразу, не знаю. Во мне заклубился тот отвратительный комок, который ворочается в желудке, лишая аппетита и сна. Еще нехватало впасть в зависимость от него! Но приходилось признать очевидное — он взволновал меня, я слишком много о нем думала, и он отнюдь не был мне безразличен. Уже ночью ворочаясь в постели без сна, я окончательно поняла, что он нравится мне гораздо сильнее, чем я думала. Вспомнилась его близость, когда он зажал меня между собой и стеной, его взгляд, полный огня, страсти, низкий сексуальный голос, нежное прикосновение пальцев к моей щеке, и даже то, как он тискал мою попу в лифте. Возбуждение нахлынуло на меня с небывалой силой, я не смогла удержаться и принялась ласкать себя, представляя Илью. Интересно, какими были его ласки, каким был его член? Мне конечно же представлялось, что у него большой и красивый, что он искусен в постели, страстный, властный… Ууу, как же тяжело было без мужчины! Как тяжело! Я ласкала себя недолго — слишком сильно возбудилась и быстро кончила. Кончая, я помимо воли прошептала его имя, представляя, что он рядом и целует меня в губы. А потом случилось совсем уж ужасная, постыдная вещь — представив, что он сейчас наверняка прыгает со своей барби, забыв обо мне, я вдруг разревелась. Не знаю почему, может от жалости к себе, что я одна, что страдаю без мужчины, вынуждена ласкать себя сама, в то время как тот, кто так меня манил, кувыркался с другой. Эта глупая сентиментальная вспышка длилась недолго, я поплакала и опустошенная уснула, уверенная в мысли, что ненавижу Илью.
***
Еще никогда я не испытывал ненависти к женщине. И вот теперь это случилось — я возненавидел Микаеллу. Это из-за нее у меня все обламывалось с милашкой, все было только из-за нее. И я не удивился, когда малышка послала меня — я был уверен, что она не шалавень, и ничего не будет, но попытаться-то стоило. А если бы не было возле меня этой силиконовой дуры, все было бы иначе. Но как она хотела меня… Я это знал, чувствовал. Отпустить из рук такую девушку, подарить ее кому-нибудь другому было выше моих сил, и я решил подкатить к ней еще раз. Расспросив пенсионера, с которым она всегда обедала, я выслушал его длиннющие монологи, но вызнал о своей милашке кое-что. Ее звали Марина, не замужем, детей нет, здесь одна. Видно, она не шибко откровенничала с дедом, хотя я ее понимаю — вставить хоть слово между его проповедями было непросто.
Марина… Ей шло это имя, очень шло. Оно означало «морская», Марина и вправду напоминала русалку — такая соблазнительная, фигуристая, длинные волнистые волосы, и такая же недоступная, манящая, дразнящая но не моя. И глаза у нее были такие необычные, цвета морской волны — то зеленые, то бирюзовые, с голубыми бликами, то свинцово-серые. Потрясающая женщина.
Я думал о Марине постоянно, старался попасть ей на глаза, но после нашей последней стычки возле ее номера она избегала меня — не смотрела в мою сторону, быстро проходила мимо, пропускала лифт. А все из-за Микаеллы, будь она проклята. Я уже не знал, как от нее избавиться. Порой, когда мы ходили на пляж, я с ненавистью посылал телепатические сигналы « Утони, утони!», но куда уж там — в ней было столько резины, что даже при желании ей бы не удалось уйти под воду. Вел я себя с ней отвратительно, игнорировал, подкалывал, ночью пользовал, не давая кончить. Но она продолжала все терпеть, делая вид, что все нормально. Тогда я окончательно убедился, что она видит во мне только кошелек. И вот наступил волшебный день, когда я наконец смог от нее избавиться! Аллилуйя!
Мы отправились в один из крутых клубов, я бросил ее там сразу же, как пришли, и уселся за бар. Особо много не пил, но вспомнив Марину, с досады бахнул двойной виски. О Микаелле естественно не думал, я вообще о ней забыл, и так и не вспомнил бы, если бы не пошел отлить. Я увидел ее в мужском туалете, она стояла на коленях и яростно насасывала полувялый член какого-то пьяного малолетки в охерительно дорогих часах. Ха! Я чуть не подпрыгнул от радости, увидев эту картину. Это был счастливый случай, которым я не мог не воспользоваться. Разыграв целый спектакль, изобразив из себя ревнивого рогоносца, я послал ее к херам и велел навсегда скрыться из моей жизни. Она конечно пыталась оправдаться, даже слезы размазала по лицу, но естественно я был неумолим. На хуй, на хуй детка! Наконец-то я свободен, и прямо сейчас могу отправиться к Марине, начать завоевывать ее, не думая ни о чем.
Первое, что я сделал — заплатил крутую сумму, чтобы Микаеллу не пускали в санаторий. По пути я купил букет цветов, самый дорогой, что удалось найти, и окрыленный двинулся к Марине. Я был немного пьян, но больше от радости, чем от виски, и как-то не подумал, что неприлично являться среди ночи к девушке в таком виде. Но мне было все-равно, я хотел ее видеть, не мог ждать. Она видимо не спала — открыла сразу, в одной ночной рубашке и распахнутом шелковом халатике. О, малышка, иди ко мне! Я еле удержался, чтобы не схватить ее и не начать тискать. Без косметики она выглядела намного милее, беззащитнее, и еще моложе. Какая хорошенькая, прелесть! Я бесцеремонно ввалился к ней в номер и вручил букет:
— Марин, ты мне так нравишься. — сразу выпалил я, осознавая, насколько это тупо.
— Да ладно? — надменно бросила она, отпихивая цветы.
— Малыш, ну не будь врединой. Мы же взрослые люди. Иди сюда. — Я совсем обнаглел, наверное от виски, и притянул ее к себе, тесно зажимая в руках. Она пыталась вырваться, но я был не намерен ее отпускать. Наконец-то она моя, сладенькая, желанная. Я поцеловал ее силой, раздвигая губы языком, но она мне не ответила, укусила и пнула коленкой в живот. От неожиданности я отпустил ее, и она тут же оказалась на другом конце комнаты, запахивая халатик.
— Убирайся, или я вызову администратора, охрану! — предупредила она, хватаясь за телефон возле кровати.
— Слушай, я все понимаю — ты классная девочка, порядочная, достойная. Все будет малыш, как надо. Хочешь пойдем погуляем, в ресторан, хочешь? Ты мне правда нравишься, очень сильно, я поэтому как дурак себя веду. — я осторожно подошел к ней, стараясь успокоить. Она выглядела настороженной и испуганной. А еще… возбужденной. Да, я чувствовал это — она хотела, без сомнений хотела меня.
— Тебе все понравится, вот увидишь. — заверил я, и снова обнял ее, заводя ее руки за спину. На этот раз мне удалось поцеловать ее дольше, я прошелся языком по ее шейке, стараясь захватить нежную кожу губами. Какая она была сладенькая! Нетронутая, чистая, желанная… Я еле владел собой, хотел ее, но не собирался трахать сегодня — хотелось ей доказать, что я уважительно к ней отношусь.
— Илья, оставь меня в покое. — попросила она с придыханием. Хочет, она меня хочет.
— Ого, ты знаешь, как меня зовут. — протянул я довольно, и снова поцеловал ее в губы, прижимая теснее к себе. Она несколько секунд расслабленно принимала мой поцелуй, а потом вся напряглась и вырвалась.
— Вали к своей мочалке! — выкрикнула она, вытирая губы тыльной стороной ладони, словно мой поцелуй был заразен.
— Да пошла она к черту! Слушай, мне ТЫ нравишься, понимаешь? Я послал ее, она уехала. — нелепо оправдывался я, садясь на кровать. Опять дешевка-Микаелла встала между мной и Мариночкой.
Марина тоже села на кровать, отвернулась, и пояснила:
— Ты мне не нравишься. Я не хочу с тобой общаться, уходи. И веник свой облезлый забери.
— Ты врешь сейчас. Я нравлюсь тебе, я знаю. — разоблачил ее я. — Ну не противься.
— Не нравишься, не нравишься! — воскликнула она и гневно обернулась, уставившись мне в глаза. — Не нравишься.
— И ты меня не хочешь? — протянул я, подсаживаясь к ней поближе и обвивая рукой за талию.
— Нет! — как врет, и не краснеет.
— Значит, ты мне отказываешь, так? — уточнил я, делая вид что собираюсь уходить.
— Так.
— Ладно. — я встал и направился к двери, ожидая что она меня остановит или пойдет следом. Марина поднялась с кровати, потопталась недолго на месте, потом подобрала с пола мои цветы и несмело вручила их мне возле двери.
— Забери, они мне не нужны.
Черт, ну что же так обломно-то все? Я понимаю, не особо романтичное начало конечно, но ведь она была не девочка, чтобы месяц за ручку держаться. Я знал, что она хочет меня, зачем она врала? Я уже готов был уйти, но тут что-то заставило меня обернуться, схватить ее и прижать к стене.
— Хорошо, я уйду, только покажу тебе, от чего ты отказываешься. — прорычал я, зажимая ее собой. Цветы опять упали на пол, ну и черт с ними. Моя рука уверенно заскользила к ее бедрам, намереваясь проникнуть в самую теплую, сладкую плоть ее тела. Был у меня один приемчик, которым я пользовался, если нужно было довести партнершу до оргазма — иногда я кончал первым, ну и для очистки совести доводил девочек после. Я без труда задрал ее ночную рубашку, она оказалась еще и в трусиках, под которые пришлось протискиваться. Едва пальцы скользнули под ткань, я сразу же ощутил сладостный запах женской течки — она была мокрая, очень мокрая. А еще говорила, что не хочет! Лгунья. Уверенно ввел два пальца во влагалище, прижимая лобок кистью, и принялся энергично толкать ее переднюю стенку, массируя все нервные окончания, отзывающиеся в ее уретре, клиторе, и даже матке. Обычно хватало нескольких толчков, чтобы женщина приблизилась к оргазму, но Марина оказалась стойкой. Она не кончила, я это чувствовал — долгожданные сокращения мышц так и не стиснули моих пальцев. Однако ей было приятно, это ей скрыть не удалось — прикрыла глазки, задышала тяжело, расслабилась. Я решил ей немного помочь:
— Давай малыш, кончи, для меня. — поцеловал ее макушку, и затолкал сильнее. Но видимо она была недостаточно возбуждена, чтобы кончить, или слишком волновалась — женщины они такие, вечно о всякой херне в постели думают. Вобщем, она никак не кончала, и я перестал терзать ее киску. Когда я отпустил ее, то честно говоря надеялся на то, что крепость пала, и мне не придется уходить, но я опять ошибался на ее счет — она поправила свой халатик и отвесила мне оплеуху.
— Убирайся, пошел вон. — презрительно кинула она и распахнула двери. Тут уже я вспылил — да что тебе надо, дура фригидная? Вышел, не оглядываясь, с силой захлопнул дверь и зло пронесся по коридору, забыв о том, что уже ночь.
Утром, протрезвев, я вдруг понял, как сильно накосячил — на что я рассчитывал? Такую женщину, как Марина, одним букетиком не купишь. Я решил добиться ее во что бы то ни стало, и с того дня почти неделю ходил за ней по пятам, провожал до двери, каждый день дарил цветы, правда она их не принимала, и приглашал провести время так, как она сама захочет. Я был готов ей уступить, постоянно признавался в своей симпатии, извинялся за пьяную выходку, но все было бесполезно — она отвергала меня всякий раз, была холодна, надменна, несгибаема. Но что меня бесило больше всего — она соблазняла меня! Выгибала спинку, облизывала губки, медленно покачивала бедрами в моем присутствии. Я точно знал, что она меня хочет, что я ей нравлюсь, и не понимал, чего она так долго ломается. Ну поломалась немного, я понял все — ты порядочная, не давалка, знаешь себе цену, но хватит уже, игра затянулась. Ведь хочешь, ты ведь хочешь меня.
Никогда я еще не встречал таких стойких девушек, и никогда я еще так маниакально не хотел одну единственную бабу. Она снилась мне ночами, я представлял, как буду ласкать ее, покажу ей, на что я способен, заставлю жалеть о том, что она так долго отказывалась от того удовольствия, что я мог ей дать. Она стала моим наваждением, навязчивой идеей, недоступной звездой, которая сияла у меня под носом, но никак не давалась в руки. Я сам не заметил, как озлобился на нее, и на всех вокруг. Неудовлетворенное желание не давало мне покоя, я бесился, что она не давала мне шанса, отвергала и посылала, презирала. Но она плохо меня знала — если я что-то задумал, обязательно добьюсь цели. Она будет моей. Не хочет по-хорошему, значит будет по-плохому.
***
Скоро я убедилась, что Илья сказал мне правду — копченая мочалка на самом деле исчезла из санатория, видимо у них действительно все закончилось. Конечно, я злорадствовала, и была по-женски удовлетворена устранением соперницы — хоть Илья и не был моим, но я радовалась, что он теперь один. Однако это ничего не значило — я поклялась, что не уступлю ему. Хотя с каждым днем терпеть его близость было все тяжелее и тяжелее. Особенно после той выходки, когда он завалился ко мне пьяный среди ночи и попытался соблазнить. Почти неделю я плохо спала, вспоминая его тесную близость, крепкие объятия и умелые манипуляции внутри своего влагалища… Если бы это длилось еще несколько секунд, я бы кончила в его руках. Мне так хотелось вновь почувствовать его пальцы внутри, раскрепоститься и отдаться ему до конца, но это было бы так постыдно, низменно. Нет, ничего между нами не будет. Скоро моя путевка истечет, я уеду и забуду о нем навсегда, осталось только потерпеть его присутствие всего лишь несколько дней.
Но он будто нарочно не давал мне шанса забыть о себе. Преследовал как маньяк, то и дело пугал меня в коридорах, отваливаясь от стен, преграждая мне путь. Дарил цветы, сыпал комплиментами, предлагал всякую чепуху — рестораны, прогулки и прочую романтическую чушь. Видимо, был на все готов, чтобы только затащить меня в постель. Честно говоря, мне было приятно его внимание, как бы я ни старалась изобразить из себя Снежную королеву. Ночами фантазировала о нем, о нас, о том, как могло бы быть между нами все, представляла его ласки, и каждый раз это заканчивалось слезами. Мне так хотелось быть с ним, хотя бы недолго, он мне так нравился! Мне даже стало казаться, что я влюбляюсь в него — очень скоро физическое желание стало перерастать в какую-то болезненную тягу, привязанность, пускай и в мыслях. Это пугало меня и отталкивало от него еще сильнее. Я острила, обзывала его, старалась поддеть при каждом удобном случае, будто провоцируя на что-то безумное, стихийное. Иногда мне даже хотелось, чтобы он сорвался и взял меня силой, потому что иначе между нами никогда ничего не произойдет, а так хочется, чтоб произошло… Я запуталась, хотелось прекратить это все, даже уехать домой раньше времени, только чтобы избавиться от этих ненужных переживаний.
Однажды Илья снова настойчиво провожал меня после ужина до комнаты. Я старалась его игнорировать, но он так проникновенно называл меня по имени, просил дать ему последний шанс, извинялся за что-то. Внутри меня что-то качнулось, я почувствовала что у меня уже нет сил ему противостоять, и я обернулась, когда он в очередной раз окликнул меня возле двери.
— Ну что тебе от меня надо? — устало спросила я, уставившись в ковровое покрытие коридора.
— Просто пойдем со мной. Обещаю, все будет прилично.
Он снова куда-то меня звал, если честно я прослушала, куда именно. Выглядел он очень искренним, волновался и заглядывал мне в лицо, будто ища одобрения. Он был таким красивым! Именно в какой-то миг, неуловимое изменение окрасило его лицо, словно наполняя внутренним светом. Я не могла оторвать глаз от его лица, мне казалось, что земля уходит из-под ног, в груди что-то заворочалось, так сладостно и тяжело, и я почему-то согласилась.
Взяв меня за руку, он повел меня куда-то. Мы зашли в лифт, поднялись еще на три этажа, вышли, пошли по коридору… Я шла за ним, как завороженная, ни о чем не думая, забыв обо всем. Илья не говорил, просто шел, я молча за ним… Вдруг он остановился возле одной из комнат и открыл дверь ключом. Тут я поняла, что это его номер. Он привел меня к себе, наверное, чтобы затащить в кровать. Зачем же еще? Очарование немного рассеялось, но я все-же не могла еще ничего возразить, и пока собиралась с силами, он провел меня внутрь и запер дверь. Да, видно было, что он рассчитывал произвести впечатление на меня. На столе посреди комнаты стоял стол, на нем бутылка вина, я не разглядела какого именно, фрукты, свечи и прочая банально-романтическая атрибутика. Вобщем-то, было уютно, и даже как-то приятно стало, что он постарался, попытался что-то устроить для меня. Только мы зашли, он включил тихую спокойную музыку и предложил:
— Садись, малыш.
Я смущенно села на предложенный стул, и выжидательно глянула на него. Он откуда-то достал цветы — очередной букет — и вручил его мне.
— Ты так мне нравишься. Я хочу узнать тебя. Давай нормально познакомимся. — попросил он, накрывая мою ладонь своей теплой рукой с длинными, красивыми пальцами. Меня будто дрожь пронзила, по телу побежали мурашки, тепло начало окутывать мою спину — так приятно было его прикосновение.
Я молча кивнула, и он вдруг предложил потанцевать. Я безвольно согласилась, что-то странное творилось со мной в этот вечер, будто он одурманил меня, заколдовал. Уже в его объятиях я поняла, что не чувствую ноги, они будто стали ватные, тяжелые, непослушные. Чтобы не упасть, я теснее прижалась к Илье, и он тут же обхватил меня руками, крепко притягивая ближе. Голова кружилась, я не могла ни слова вымолвить, просто наслаждалась его теплом, близостью его тела, мужскими объятиями, по которым так долго тосковала. От него снова так приятно пахло, теплым и сексуальным запахом, и с каждой секундой я очаровывалась им все сильнее и сильнее.
— Марина… — он почти шептал мое имя, опустил свою голову, и я чувствовала его горячее дыхание в своих волосах.
Повинуясь какому-то странному порыву я подняла голову, и наши взгляды встретились. Мне казалось, это длится вечность, я буквально тонула в этом притягательном омуте темных глаз, растворялась в красоте его лица, млела от тепла его рук… Он склонился ко мне и коснулся моих губ своими. Он сделал это медленно, что сразу же возбудило меня, и я помимо воли прикрыла глаза и ответила ему тем же.
— Малышка моя, как ты мне нравишься. Как я хотел этого. — он принялся целовать мою шею, крепче обнял, и я буквально расплылась в его руках.
Он еще много чего говорил, в основном бессвязные комплименты и восхищения моей внешностью, я почти не слушала его, мне было тяжело отвлечься от этого блаженного состояния, не хотелось из него выходить, поэтому я просто позволяла ему обласкивать себя и отвечала слабыми постанываниями. Не знаю, сколько это продолжалось, я тогда была точно не в адеквате, потеряла голову от его близости. Очнулась я только на кровати, он лежал сверху, и пытался раздвинуть мои ноги своим бедром. Я услышала, как позвякивает пряжка его ремня — он уже расстегивал джинсы, намереваясь выпустить наружу свое хозяйство, а затем войти в меня. Лязг железки отрезвил меня, и я будто разом выпала из этой волшебной истомы, что так предательски охватила меня. Он же собрался меня трахнуть!!! Причем на той же самой кровати, где кувыркался с силиконовой шалавой всего несколько дней назад. Наверняка еще на том же самом постельном белье. Меня будто ледяной водой окатило, я вдруг осознала — меня будут иметь на той же кровати, тем же членом, что имели шлюху! От осознания этой мысли меня чуть не вырвало, я сбросила Илью с себя и принялась трясущимися руками застегивать пуговицы платья, которые он уже успел расстегнуть, обнажая грудь наполовину.
— Ты чего? — он тоже сел на кровати, выглядел растерянным, поправил волосы и снял расстегнутую рубаху.
— Ничего! — прошипела я. Меня вдруг объяла ненависть, короткое затмение обожания и мнимой влюбленности рассеялось без следа, я снова презирала Илью как никогда сильно. Как он мог так меня унизить? Неужели ставил меня в один ряд с той дешевой проституткой, которая спала тут до меня?
— Не переживай, у меня есть. — «успокоил» он, видимо намекая на презервативы. — Иди ко мне, сладкая.
Мне даже смотреть на него было противно. Я соскочила с кровати и кинулась к двери, но та была заперта, а ключ был только у него. Вот черт!!! Больше всего на свете я хотела сейчас вырваться отсюда и бежать прочь.
— Эй, ты куда собралась? Все только началось, малыш. — он подошел ко мне и попытался снова обнять, но тут я не сдержалась и засадила ему такую пощечину, что ладонь загорелась огнем боли. По его взгляду я тут же поняла, что он разозлился, даже страшно стало, что он ударит меня в ответ. Может, он хотел это сделать, не знаю, он занес руку над моей головой, но ничего не сделал, правда разорался на меня:
— Что опять не так? Какого хрена тебе надо еще? А? Может, ты динамо? Ты просто динамо?
Он выглядел совсем злым, я реально испугалась, мне вдруг стало страшно за себя — дверь была заперта, и никто не знал, что я здесь.
— Отпусти меня. Я ничего не хочу. — попыталась спокойно сказать я.
— Слушай, ты достала ломаться. Я уже все понял про тебя, хватит строить из себя тут… — он сматерился, и стал мне еще отвратительнее. — Думаешь я не вижу, когда баба течет? Кого ты пытаешься из себя изобразить? А может ты девственница? Что ты корчишь из себя недотрогу?
Он дерзко схватил меня за бедра и подсадил вверх, при этом я больно ударилась головой об дверной косяк.
— Пусти!!! Я буду кричать!!! — я реально испугалась, мне больше не хотелось, чтобы он меня изнасиловал, когда мечтаешь об этом то это одно, но в реальности грубость и насилие совсем не привлекают…
Он отпустил бедра, но зажал мне рот рукой и схватил за волосы:
— Ты бесишь меня. Ты меня бесишь! Сука, ты достала меня своей ломкой. Строишь из себя девочку, а сама течешь по мне. — он отпустил мои волосы и залез мне под платье, сдвинул трусики и ощупал конечно же мокрую промежность. — Что это? А? Что это такое? — он поднес влажные пальцы к моему лицу, стараясь уличить меня в каком-то ему одному понятном преступлении.
Я укусила его в палец, когда он снова попытался пробраться в мои трусы, и к моему удивлению он вдруг отпустил меня, открыл двери и буквально вытолкнул в коридор.
— Давай пошла отсюда. — он орал, и я всерьез боялась, что кто-то из особо любопытных повысовывает свои носы на шум.
Я побежала прочь, утирая слезы ладонью. Я боялась, что он снова побежит следом, догонит меня, сделает мне что-нибудь плохое. Он все еще стоял в дверях, и увидев, что я обернулась назад, крикнул мне вслед:
— Динамо! — и захлопнул дверь.
Я на автомате добралась до своей комнаты, и едва заперевшись изнутри, разрыдалась, уткнувшись в подушку. Как он мог быть таким жестоким? Хам, урод, ничтожество!!! Ему было наплевать на меня на самом деле, все это ложь, фарс — цветочки, свечи… Ему нужно было только одно — секс. А получив отказ сразу обнажил свою истинную личину. Козлина, ненавижу, ненавижу!!! Рыдая, я приняла решение завтра же уехать домой, чтобы больше никогда не видеть это ничтожество. Но позже, приняв ванну и успокоившись, я решила — нет уж, никуда я не поеду. Еще чего, с чего бы мне пускаться в бегство? У меня еще оставалось порядка пяти дней по путевке, а это немалые деньги, и я не собираюсь дарить их. И вообще, бегством спасаются крысы, так что пусть он сам убирается к черту. Я твердо решила, что если он еще раз приблизится ко мне, я пожалуюсь на него и добьюсь того, чтобы его или отправили отсюда или хотя бы переселили подальше от моего корпуса. Полная ненавистных и мстительных мыслей, я уснула.
***
Напряжение сводило меня с ума. Я озлобился, все меня бесило, и я не мог думать ни о чем другом — только как бы мне трахнуть Марину. Время поджимало, и я порой просыпался среди ночи, лихорадочно пытаясь сосчитать, сколько дней еще осталось до ее отъезда. Я так сильно ее хотел, и так же сильно на нее злился. Честно говоря, все навязчивее стала мысль о том, чтобы взять ее силой. Прежде я никогда не насиловал женщин, и не особо хотел это сделать, но Марина пробудила во мне это желание. Я то и дело прокручивал в голове коварный план — затащить ее в свой номер или ворваться в ее комнату, связать, может ударить, и наконец взять то, что я так хотел и никак не мог получить. Представляя детали будущего насилия, я злился еще больше, так как понимал, что полного удовлетворения мне это не принесет. Я хотел добиться от нее желания, хотел доказать ей что она дура, раз отказала мне. Вряд ли она сможет кончить, если я ее изнасилую. Нет, это был не выход. Но неутоленное желание подавляло все человеческое во мне, и я уже в глубине души решил, что пойду на это — силой трахну, вырву у нее стоны, заставлю извиваться подо мной, если не от наслаждения, то хоть бы от боли.
Оставалось всего три дня… Три дня чтобы совершить преступление, воплотить в реальности то, что всегда будило во мне неприязнь. Клянусь, я сделал бы это, ей не удалось бы избежать моей злости, но ей немного повезло — я вдруг нашел другое решение, не менее унизительное, но однозначно более приятное для нее. Как бы объяснить… Я не хотел делать ей больно на самом деле, я был уверен что порву ее если она не будет течь, мне заранее было стыдно, и я лихорадочно искал другой путь осуществления своей цели. И как ни странно, я его нашел. Странно, что я не вспомнил о нем раньше. Вобщем, в чем суть. Как-то давно у меня была одна забава — мажешь девочке на пипку пару капель смазки с возбуждающим эффектом, и все — она твоя, на все готова, на коленях будет ползать, пока не трахнут как следует. Препаратов таких была уйма, их можно было легко купить в любом секс-шопе или интернете. В тот же день я купил флакончик для Марины, попросил самый сильнодействующий, чтоб наверняка. Конечно вряд ли она позволит мне вымазать этой штукой свою расщелку, но это было решаемо — прижать ее, забраться в трусики — это я уже делал.
Еле дождавшись вечера, я снова провожал ее до номера после ужина. Она шла наивно и беззаботно, изредка кидая на меня презрительные взгляды. Бедненькая, еще не знала, что очень скоро я буду ее трахать. Смазка у меня была с собой, я заранее распаковал ее, чтобы удобнее и быстрее было добраться до содержимого, когда Марина окажется схвачена мною. Она будто специально качала своими бедрами, словно выпрашивая — схвати меня за жопу, трахни сзади. Соблазняла, сука. Я был уверен — она не раз представляла, как я ее имею. Остановилась возле своей двери, достала ключ и обернулась.
— Паж может быть свободен. — Пошутила, стерва. Не смешно! Вставила ключик, провернула, отворила дверь и тут я резко толкнул ее внутрь, запирая двери за собой.
От моего толчка Марина пролетела полкомнаты, упала на коленки, отчего ее сарафан задрался и я увидел крепкую беленькую попку в узких трусиках, выпяченную в моем направлении. Повернулась ко мне, волосы свесились набок, одна грудка выпала из выреза, и на прехорошеньком личике разлилась гримаса гнева и возмущения:
— Ты что себе позволяешь, быдло? — медленно произнесла она, не опускаясь до банального истеричного визга.
Я не ответил ей и не позволил подняться. В следующую же секунду я оказался на ней, одной рукой плотно прижал за шею к полу, а второй нырнул между бедер, сдирая вниз до колен ее хлопковые трусики. Она сразу же попыталась вырваться, но не тут-то было — я может и не качек, но посильнее любой бабы, тем более такой нежной, маленькой как Марина. Содрав с нее трусы, я быстро вымазал пальцы в чудо-смазке и прошелся ими по всей ее промежности, щедро смазывая клитор и вход во влагалище. Готово! Теперь она моя, моя! Я отпустил ее, слез и натянул трусики обратно. Пускай зреет, а я покайфую, наблюдая за ее мучениями.
Не веря своей удаче — Марина видимо ждала, что я сейчас засажу ей по горло, — она села, одернула свой сарафанчик, заправила выпавшую грудку обратно, поправила волосы и уставилась на меня.
— Ты что, идиот? — спросила она, медленно вставая. — Что за бессмысленная выходка?
Я и вправду выглядел идиотом сейчас — довольно ржал, осознавая, что через десять минут она будет кататься по полу как течная кошка, и раскидывать призывно свои шикарные бедра, в надежде, что я на них польщусь. Но она-то этого не знала, поэтому считала себя по-прежнему победительницей. В свойственной ей манере надменно приподняла бровь, демонстрируя свое презрение, и не дождавшись от меня ответа, царственно махнула ручкой в сторону двери:
— Вон отсюда.
— Неа. — нагло протянул я. — Самое интересное еще впереди, как же я пропущу такое зрелище. — И снова заржал, прямо ей в лицо, подходя к ней ближе и дерзко хлопая по щечке.
Она буквально задохнулась от возмущения, и хотела ударить меня в ответ, но тут я понял, что с ней что-то происходит: бровки сошлись, глаза такие большие, удивленные, ротик приоткрыла, словно хотела что-то сказать, но слова забыла. Похоже, штука начала действовать. Супер. Ну все детка, довыебывалась.
— Что… что это такое? — даже немного испугалась малышка. Может я слишком много на нее вымазал? Надеюсь, ей там ничего не жжет.
— А что такое? — спросил я медленно, прижимая ее к стенке, фиксируя головку руками.
— Что за фигня? — взвизгнула она.
— Тебе больно? — уточнил я.
— Что ты мне сделал, сволочь?
— Ничего особенного. Помог тебе немного. А то у тебя проблемы с замочком между ножек — заедает иногда. Я его чуть-чуть смазал, чтобы дверь открылась. — Склонился над ее личиком и медленно-медленно поцеловал, дразня губки языком. О да, смазка определенно подействовала на нее — тут же она горячо задышала, и в первую секунду даже подалась мне навстречу, но видимо Марина еще владела собой, потому что сразу же попыталась вырваться, и наступила мне на ногу.
— Ты что, скотина? Чем ты меня отравил? Что это за дрянь? — ох, красивая она была сейчас. Зрачки расширены до предела, разрумянилась, губы набухли, покраснели…
Я не ответил и позволил ей вырываться — не хотелось делать все слишком быстро, было большое желание довести ее до точки, насладиться ее изнеможением, добиться максимального унижения в расплату за то, как она унизила меня, водя все это время за нос. Пусть побесится немного, очень скоро она этого уже не сможет.
Марина оттолкнула меня и бегом кинулась в ванную, включила там воду и когда я заглянул к ней, то увидел, как она, присев на бортик ванной, одной ножкой уперлась в стену, и направляя душ себе в промежность, пытается вымыть смазку. Я только хмыкнул — бесполезно это было, она уже впиталась в ее нежную кожу и вовсю разжигала плоть, так что хоть замойся, киска. Но на всякий случай я снова вымазал пальцы в прозрачной слизи, и как только она выключила душ, я подошел к ней сзади и пощекотал ее клитор, заново пачкая его смазкой. Она, точно ошпаренная, подскочила, чуть не упала, я удержал ее и отволок обратно в комнату, бросил на кровать и прижал своим телом, чтобы она не могла вырваться и снова вымыть письку.
— Не дергайся, сука. — прошипел я. Во мне проснулась агрессия, она лежала подо мной, без трусиков, в одном сарафане, который можно было легко задрать и вот оно — бери, еби, наслаждайся. Еле сдерживаясь, уговаривая себя потерпеть, я ограничился легким придушиванием и укусом в шею. Пусть сама попросит, стерва. Пусть поползает на коленях, поунижается передо мной, покрутит своей мокрой щелкой, только тогда я ее трахну. Я знал, на что способна истекающая телка — они обо всем забывают, если реально хотят мужика. Когда желание полностью завладевает их телами, все отходит на второй план, нет уже ни гордости, ни чести, только похоть, страсть, вожделение. А она была голодной, это я и так знал, так что я готовился всласть полюбоваться на ее конвульсии.
— Ну что, теперь ты меня хочешь? — прохрипел я, отрываясь от ее шеи.
Марина явно догадалась, что я с ней сделал, и пока горячая похоть не затуманила ей мозги окончательно, она чуть выползла из-под меня и заглянула прямо мне в глаза:
— Илья, пожалуйста. Это же мерзко. Уйди.
Да, это было мерзко, согласен. Но не менее мерзко, чем искренне хотеть мужика и говорить, что не хочешь, отталкивать того, на кого ночами мастурбируешь, представляя его член в своей дырочке.
— Если бы ты не отталкивала меня, была бы честна, все было бы по-другому. А теперь расплачивайся. Я не уйду. — Я снова поцеловал ее, медленно-медленно, смакуя вкус ее губ, и почувствовал, как сильно ее хочу. К черту коварный план, я готов был пропустить нравоучительный этап унижения и сразу перейти к ласкам, прильнуть к ее телу, овладеть ею наконец.
— Илья… — она задыхалась, пыталась выбраться, но средство уже вовсю действовало, и она сопротивлялась все слабее и слабее, не контролируя собственные стоны, вырывающиеся из ее груди каждый раз, когда я поглаживал ее тело поверх сарафанчика.
— Скажи, что хочешь меня. Давай. — потребовал я.
— Я не хочу!!! Ты заставил меня, я не хочу! — Она вырвалась и уселась на кровати, поджав под себя ноги, обнимая себя руками, словно защищаясь от моих ласк.
Ах, все та же песня? Да что ж ты сука такая стойкая-то? Как ты с такой волей вообще девственности лишилась? Ладно, подождем. Я встал с кровати, медленно прошелся по комнате, выключил верхний свет и зажег тусклые лампы над кроватью — так было намного уютнее, интимнее. Еще раз проверил заперты ли двери, плотно задернул шторы, отчего в комнате стало еще уютнее, и сел в кресло, закинув ногу на ногу. Вся ночь была впереди, я столько ждал этого момента, подожду еще чуть-чуть. Мрачно уставившись на нее, я наслаждался метаморфозами, которые уже происходили в ее теле. Марина сидела в той же позе, но по ее нервно бегающему взгляду, участившемуся дыханию и распухшим губам я понял, что желание ее возрастало с огромной силой.
— Хочешь меня? — изредка спрашивал я, но она не отвечала. Вот у нее воля была, я даже ей позавидовал. Как она могла терпеть так долго? Я уже сам еле сдерживался, и решил ускорить ее падение. Когда она смотрела на меня, я дразнил ее, высовывая кончик языка и медленно обводя им губы, как бы демонстрируя, что хочу с ней сделать. Она стойко отворачивалась, но с кровати не сходила. Блядь! Сломайся наконец уже! Но она все не уступала, сидела там и дрожала, тяжело дыша. Скоро я заметил, что ее соски сильно напряглись и выпирали из-под тонкой ткани сарафана. Когда она делала глубокий вдох, ее груди выпячивались и соски торчали еще больше. Я еле сдерживался, чтобы не наброситься на нее, не схватить эти сиськи руками, не пощупать их. Вместо этого я изображал равнодушие и холодно подмечал:
— У тебя соски торчат, ты меня хочешь. Может хватит ломаться?
Марина не отвечала, тогда я сказал ей:
— Ладно, как хочешь. Я здесь, если что, попросишь когда совсем невмоготу будет.
Она слегка взвыла и уткнулась головой в подушку, пытаясь подавить растущую похоть. Мне даже жалко ее немного стало — зачем так мучиться, сдалась бы уже, и всем было бы хорошо. Но она предпочитала терпеть, поскуливать от неудовлетворенного желания, прятаться от меня. Я уже терпеть не мог, у меня так стоял, что больно было в джинсах. Пришлось расстегнуть их, и вытащить член наружу. Его так расперло, все вены торчали, натягивая кожу до предела, головка гудела, и так опухла что я боялся — не влезу в Марину. Он был сейчас максимально возбужденным, мне даже самому понравилось. И еще у меня был для нее маленький сюрприз — я уже давно повесил на конце пирсинг — толстый стальной шарик под уздечкой. Девочкам нравилось, это я точно знал. Наверняка у Марины такого еще не было.
— Посмотри на меня. — прохрипел я из кресла. Странно, но она тут же села и уставилась на меня, сначала в лицо, но потом опустила взгляд ниже. Увидев мой готовый тюнингованный агрегат, она состроила страдальческую гримасу и ее глаза затуманились пеленой. Ну давай, скажи что хочешь меня, я и так это вижу…
— Нравится? — спросил я шепотом. — Хочешь его в себя?
Она охнула и наконец поплыла — я понял, что она уже не сможет сопротивляться. Ее тело жило своей жизнью, выгибалось, извивалось, грудь ходила под сарафаном, дыхание прерывалось стонами, язычок облизывал губки.
— Хочу. — пискнула она и тут же спряталась в ладони. Ха! Я победитель. Теперь можно было насладиться местью перед тем, как трахать это готовое тело.
— Заслужи его. — сказал я, и специально расставил ноги пошире, чтоб член полностью вывалился наружу, соблазняя ее еще сильнее.
— Что? Я не поняла… — рассеянно пробормотала Марина, робко глядя мне в глаза.
Я еще не придумал, как над ней поиздеваться, поэтому для начала велел ей раздеться. Она немного помялась, но бросив пару раз жадный взгляд на мое хозяйство осторожно спустилась с кровати и робко скинула сарафан, оставшись абсолютно обнаженной. Наконец-то она стоит передо мной голая, мокрая, готовая. У, как я этого ждал! Даже не верилось, что это не сон. Сисечки она прикрыла рукой, но я все равно видел их тяжелые полушария. Киску тоже спрятала ладонью.
— Покажи мне себя. Всю. — велел я и снова облизнулся, глядя на нее.
Марина медленно опустила ручки, обнажая упругие соски и узкую полоску светлых волос на лобке. Я хотел большего.
— Сядь на кровать и раздвинь ноги. Пошире.
Невероятно, но и это она исполнила! Уселась напротив меня на край кровати, развела бедра в стороны, одну ногу согнула, и я увидел ее раскрытую промежность. Как я и думал, она оказалась розовой, и буквально сочилась смазкой. Я был так возбужден, что не выдержал и принялся наглаживать свой деревянный член. Мне хотелось вогнать в нее сразу же, повалить ее на кровать, подтянуть за бедра, надеть на член и толкать, толкать со всей силы, избивая ее изнутри.
— Я смотрю, ты течешь. — подметил я, вставая с кресла и приближаясь к ней. Она смотрела на меня снизу, такая покорная, ждущая. Ее губы были полураскрыты, я опустился к ней и вылизал ее ротик языком, плотно держа ее головку обеими руками. Марина застонала, подалась мне навстречу, с жадностью схватила мои губы и мы жарко поцеловались. Наконец-то она целует меня сама, обнимает своими ручками, тянется к моему телу… Как я хотел ее! Но вместе с тем странное желание наказать ее все еще обуревало меня, и вместо того, чтобы навалиться на нее сверху, войти в ее горячее тело, дать ей то, о чем она сейчас мечтала, я оторвался от нее (не без труда) и снова сел в кресло.
— Ты меня не получишь. — заявил я максимально холодно, что давалось мне тяжело, так как я сам пылал не меньше нее. — Я хочу, чтобы ты так же мучилась, как я, хотела меня и не могла получить.
— Зачем? Зачем тогда все это? — обиженно пролепетала она, стыдливо прикрываясь одеялом. — Зачем ты сюда пришел? Уходи.
— Я хочу посмотреть, как ты будешь мучиться. — заявил я, разваливаясь поудобнее.
Я не ожидал, но Марина вдруг соскочила с кровати, подошла ко мне, уселась на колени и обвила мою шею руками:
— Я не верю. Ты пришел, чтобы трахнуть меня. Давай. — попросила она, прижимаясь ко мне плотнее.
— Хочешь чтобы я тебя трахнул? — сжал ее задницу руками, так что из ее киски пара капель упала мне на джинсы.
— Да. — выдохнула она, и ее тело пронзила судорога. Ого, она хотела просто безумно. Ее начало потрясывать, я чувствовал, как она елозила своими бедрами по мне, и кажется была в шаге от оргазма. Я вошел в роль и скинул ее с колен на пол, затем толкнул, чтобы она упала на бок, и сказал:
— Если хочешь меня, проси.
Она лежала на полу, около моих ног, и беззащитно заглядывала мне в глаза. Видно было, что она унижена, но при этом настолько обезумела от похоти, что в следующую секунду обняла мои ноги и прошептала:
— Пожалуйста.
Я ликовал. О таком реванше я и не мечтал, но даже этого мне показалось мало. Стало интересно, на что она еще способна пойти.
— Я не слышу, что ты сказала? — легонько пнул ее ногой, не больно, но унизительно. Марина поднялась и села, обвила мои колени, уткнулась в них головкой и повторила, уже громче:
— Пожалуйста, трахни меня. Я хочу тебя. Пожалуйста!!!
Я все еще мучил ее холодом, и тогда она просто обезумела — стала целовать мои колени прямо через джинсы, приподнялась и попыталась сделать минет, но я оттолкнул ее, боясь не устоять, а после она обессилено упала на ковер и принялась кататься возле моих ног, как кошка во время течки, жалобно подвывая и потирая ложбинку между ног. Это уже было как-то за гранью, я решил, что с нее достаточно, велел ей подняться и пососать мне. Она с готовностью прильнула к моему члену, осыпала его лихорадочными поцелуями, облизала сверху вниз, жадно присосалась к головке. Боже, до чего она изменилась — передо мной стояла на коленях самая настоящая шлюшка, течная самка, готовая на все, чтобы самец насадил ее на член. Я достиг своей цели, сломил ее, пускай и нечестно, но какая разница, если она на самом деле меня хотела.
— Иди ко мне. — прошептал я, отрывая ее головку от своего паха. Схватил ее на руки, отнес к кровати, уложил на край и быстро содрал с себя майку и джинсы. Она извивалась в ожидании, постанывала, гладила себя в нетерпении.
— Я хочу тебя, Марина. — шептал я, наваливаясь на нее сверху. — Очень хочу.
Она обвила меня руками, широко расставила ноги, приглашая войти внутрь нее, и шепнула мне на ушко горячими губами:
— Я тебя тоже хочу. Сильно!
Я не смог заставить себя долго и изысканно ласкать ее тело, как бы мне хотелось. Это был такой безумный, животный голод, что ни я, ни она не вытерпели бы никакой прелюдии. Я хотел в нее, скорее, глубже… Даже не направляя член руками, я без труда вошел в ее мокрую киску, она с жадностью поддалась навстречу и вот я в ней, на всю длину, упираясь головкой в стенку матки. Она выгнулась дугой, закричала, крепче обняла за шею, и я принялся двигаться. Это было наваждение. Я сходил с ума от каждого толчка, не только от удовольствия — она была узенькая, тесная, хоть и очень мокрая, — но и от того, что она сразу же начала кончать. Почти все время, что я трахал ее, она кончала. Оргазмы наплывали на нее один за другим, она не успевала передохнуть, и буквально измочалила мой член, сжимая его своим влагалищем.
— Илья, Илья! — шептала она задыхаясь, когда очередной кайф подкатывал к ней. Я уже понял, что так она оповещала меня, что сейчас кончит, и принимался двигаться сильнее, крепко сжимая ее бедра. Как она кричала, стонала, горячо задыхалась! Я тоже стонал, мычал от безумного удовольствия. Я хотел по-другому, долго, медленно, распаляя ее и себя, но получилось так жадно, быстро, лихорадочно. Словно не ел неделю, и накинулся на еду, не разбирая ее вкуса, жрал, а не смаковал. Но по-другому не вышло бы. Она была так голодна, к тому же эта смазка сотворила с ней нечто невообразимое, девочка билась подо мной, дико содрогалась.
— Как мне хорошо. Как сладко. — я облизывал ее ушки, грыз их слегка, шепча в маленькие дырочки разные нежности, бессвязные слова, ее имя… Марина впилась в меня ногтями — обычно я терпеть этого не мог, больно было, но с ней было приятно, мне нравилось чувствовать ее животную страсть, боль от царапин почти не ощущалась.
Это бешеное страстное совокупление продолжалось до тех пор, пока она не устала, не утолила свой опустошающий голод, и тогда я тоже кончил. Так стыдно, но кончил прямо в нее, сил оторваться не было, вовремя не вынул… Она не заметила, наверное, так как не стала кричать и ругаться. Мы продолжали лежать рядом, я перевернул ее на бок и лег к ней лицом, она обвила меня ручками и ножками, я крепко обнял ее за талию. Целовались, терлись друг об друга лицами, я зарывался в ее волосы, а она в мои. Мне было так хорошо с ней, так приятно было ощущать ее нежное, теплое тело, горячее дыхание, вдыхать нежный запах, идущий от белоснежной кожи. Я знал, что это только начало ночи, пусть все началось не так, как бы мне хотелось, но теперь, когда пожар страсти утолен, можно было приступить и к ласкам, долгим, нежным, дающим возможность полностью изучить друг друга. Я хотел ее ласкать, хотел вбирать каждый миллиметр ее тела, завладеть ею полностью.
— Мне с тобой так хорошо. — шептал я, целуя нежную шейку.
— И мне. Так хорошо. — мурлыкала она в ответ.
— Почему ты такая вредина? Мы могли бы все эти две недели наслаждаться друг другом. Ты ведь так же хотела, как я. Я знал это.
Она смущенно улыбалась и утыкалась мне в плечо, подталкивая на нежность, которой я был переполнен на самом деле даже больше, чем страстью. Нежно лаская ее, проводя ладонями по изгибам аппетитного тела, перебирая пальцами ее густые волосы, я снова захотел ее, и мой член поднялся, упираясь ей в животик. Но теперь я мог долго терпеть, и обрушил на нее те долгие, изощренные ласки, которые представлял все это время по ночам, воображая ее рядом с собой. Она оказалась такой чуткой — то ли я действовал так умело, то ли смазка все еще продолжала греть ее, и несколько раз кончила, когда я нежно подергивал ее сосочки и щекотал лобок, слегка массируя клитор. Мне хотелось ее всю, я жаждал ее сока, и с удовольствием вылизал ее оттраханную, но все-таки очень нежную киску, из которой чуть подтекала моя сперма. Мариночка в долгу не осталась, и после нескольких часов моих ласк, пресыщенная и истомленная, решила уделить внимание и мне. Гладила нежными пальчиками, целовала, потиралась о мое тело, шикарно обласкала мой член язычком, после умело пососала, после чего мы занялись любовью. На этот раз медленно, томно, наслаждаясь малейшим соприкосновением, каждым толчком, упиваясь поцелуями и нежными признаниями. Мы сменили десятки поз, темпов, я брал ее на разной глубине, с разной скоростью. Я хотел взять от этой близости все, что только возможно. Я так долго ее хотел, вожделел, что не мог удовлетвориться банальным насыщением. Мне хотелось всего, всего и сразу. Я старался показать ей все, что только умел — разные оргазмы, разные техники, старался добиться сквирта, пробовал фистинг, и каждый ее оргазм был для меня настоящим экстазом. Я физически ощущал волны удовольствия, когда она очередной раз кончала, шепча или выкрикивая мое имя.
Но все кончается, закончилась и эта ночь. Я не хотел уходить, ведь тогда она могла подумать, что я использовал ее — трахнул и смылся. Поэтому дождался ее пробуждения и пригласил искупаться вместе. Утром всегда бывает неловко, когда ты еще не можешь понять — это все или же что-то следует дальше. Она смутилась, но согласилась принять душ со мной. Намыливая ее в кабинке, я тесно прижался к ней стоячим членом и признался:
— Я хочу еще. Я всегда буду тебя хотеть.
Ответом мне послужила выгнутая попка и прогнутая спинка, тогда я снова овладел ею, сзади, стоя, поддерживая ее навесу — она ведь была такая маленькая по сравнению со мной. Так мне нравилось больше — я был спокоен, что это ее искреннее желание, а не эффект от смазки, опьянение страстью или что-то еще. Закончив, мы вместе позавтракали, провели весь день в обществе друг друга, и ночь тоже. Оставалось всего два дня, и я боялся, что этого будет мало, и ей, и мне.
Как ни жаль, но день расставания наступил. Я проводил ее на вокзал, усадил в поезд и попросил номер телефона.
— Я хочу увидеть тебя еще. А ты? — спросил я, обнимая Марину в купе.
— Да. — коротко согласилась она, и продиктовала свой номер. Времени оставалось мало, проводница яростно поглядывала на меня, намекая что мне пора выметаться, и когда раздался гудок, я выпрыгнул из вагона и побежал за поездом, заглядывая в ее окошко. Она выглядела грустной, махала мне рукой, я показывал ей телефон, обещая позвонить, но вот поезд совсем разогнался, так что я уже за ним не поспевал, и Марина исчезла вместе с железной гусеницей.
Я набирал ее сотни раз, несколько дней, пока не понял — она дала мне несуществующий номер. Я так и не узнал, специально она эта сделала или случайно ошиблась, когда диктовала цифры. Приехав домой, я сразу же попытался найти ее через интернет, перелопатил всех Марин в России, но ее так и не нашел. Я не понимал, зачем она меня кинула, что ей не понравилось. Последние два дня, что мы провели вместе, были наполнены нежностью и романтикой, ночи были страстными, она была податливой и чувственной. Грустила, когда мы вспоминали о скором расставании. Блин, я чувствовал — я нравлюсь ей, ее влечет ко мне, по-настоящему. И меня к ней тянуло еще сильнее. Я голову сломал, как ее найти, прежде чем нашел единственный выход. Вернулся в Одессу, сунул денег в санатории, и получил ее паспортные данные, а так же сведения о прописке. Через неделю я уже стоял под ее дверью. Она открыла, не спрашивая кто там, и буквально опешила, увидев меня.
— Илья? — на лице и радость, и в то же время испуг.
— А ты думала, я тебя не найду?
Я сам от себя офигевал, что ради телки способен на такое, но она так меня зацепила, так манила меня к себе. Это того стоило. Я уверен — это моя женщина, та самая, которую я буду хотеть всегда, которой буду восхищаться не только до первого траха. Рано или поздно наступает этот момент, когда хочется остановиться на одной единственной, вот и у меня он наступил. Надеюсь, что и у нее тоже. Время покажет. А пока… Нам так хорошо вдвоем, и я не хочу ничего менять.
915
Загрузка...
