Эта история произошла со мной, когда я служил в армии на Дальнем Востоке. Была очень жаркая, не по времени года осень, наша рота находилась на учениях в одном из живописных таежных районов не далеко от озера Ханка, где проходила государственная граница с Китаем. Мы стояли лагерем на небольшой опушке, которую окружали поросшие тайгой сопки, рядом протекала маленькая речка, которая являлась притоком знаменитой дальневосточной реки Уссури. Места, описанные еще Арсеньевым в своей книге «Дерсу Узала», потрясали своей девственной, первозданной красотой, это было одно из немногих мест на материке, куда не дошел коварный всепожирающий ледник. Здесь была очень богатая своей растительностью и красотой флора и не менее богатая своими многочисленными непугаными зверушками, птицами и огромным количеством всяких разных змей, фауна. В речке была кристально чистая вода, которую можно было пить, а в некоторых местах из-под земли били природные родники со знаменитой минеральной водой Нарзан. Рыбы и раков здесь было столько, что их можно было ловить даже руками.
В тот день, я заступил в наряд по охране лагеря, кроме охраны и наряда по кухне никого больше не было. Как я уже сказал, это была осень, а точнее конец сентября. Уже вышел и был опубликован в газетах наш первый в армейской жизни приказ министра обороны о мобилизации и демобилизации. На тот момент, мы отслужили уже пол года, и приближалось то время, когда нам должны были присвоить первые звания и разослать всех нас по боевым частям, т. е. наступал так называемый микродембель. К тому времени я, в свои восемнадцать с половиной лет, уже потихоньку превращался из скромного застенчивого столичного юноши в настоящего мужчину. У меня за плечами уже был кое-какой опыт, я уже познал, что такое армейская жизнь, армейская дружба, предательство товарищей, межнациональные конфликты, которые чаще всего сопровождались драками не на жизнь, а на смерть, в общем, познал все то, что связано с суровой армейской действительностью.
Мы понимали, что еще буквально через одну-две недели многим из нас придется расстаться, а с некоторыми даже быть может и навсегда. К тому моменту, уже в самом разгаре шла война в Афганистане, и большинство из нас стремились попасть именно туда. Я не думаю, что это был какой-то героизм с нашей стороны, скорее всего еще детское желание поиграть в войнушку. Тем не менее, мы, конечно, осознавали, что не все из нас смогут вернуться с этой войны, и возникло огромное желание, во-первых, отметить первый в своей жизни приказ, а во-вторых, просто выпить за нашу армейскую дружбу и за удачное распределение. Спиртное можно было достать только в ближайшем воен. совхозе, до которого езды было километров двадцать, но через тайгу, если пройти между сопками, то где-то километра три, наверное. У меня от рождения, была какая-то инстинктивная что ли способность ориентироваться на незнакомой местности, по этому, вполне естественно
что выбор пал на меня.
Я как раз сменился и должен был два часа находиться в бодрствующей смене, а потом еще два часа в отдыхающей, так что времени сходить через тайгу в совхоз, должно было вполне, при удачном стечении обстоятельств, хватить. Взяв с собой вещмешок, я как был при оружии, так и отправился в путь. Перешел в брод речушку и звериными тропами, а других здесь и быть не могло, шел на свою удачу, по пути разглядывая диковинную растительность и всяких разных зверушек и птиц. К змеям мы к тому моменту уже успели привыкнуть, так что эти гады абсолютно меня не пугали, собственно как и, наверное, я их. Я благополучно добрался до воен. совхоза и абсолютно не вызывал никаких подозрений своим грозным внешним видом, т. к. этот совхоз как и многие другие в близи китайской границы был военным и вид вооруженного человека никого не удивил. Нашел сельский магазинчик и купил единственное имевшееся в наличие спиртное, а именно айвовый пунш в количестве десяти бутылок. По тем временам, он стоил, что-то в районе двух рублей, так что нашей скромной совместной зарплаты на это хватило. Итак, я отправился в обратный путь. Все шло на удивление гладко и без приключений, единственное, что меня очень сильно раздражало, так это постоянный предательский звон бутылок в моем вещмешке с которым я ну ничего не мог поделать, как бы я его не нес.
Мне казалось, что этот перезвон разносится по тайге на многие сотни метров от меня. Уже подходя к речке, на другом берегу которой и был наш лагерь, я вдруг увидел девушку, которая толи выходила из воды, толи только собиралась искупаться. Она была в одном белом нижнем белье. Я камнем упал в густые заросли папоротника и затаился, тщательно прислушиваясь, ну не могла же она здесь быть одна, в самом деле, а вдруг кто-то из местных совхозных офицеров с ней, тогда у меня могли возникнуть большие неприятности. Пролежав в таком положении где-то, наверное, минут пять или чуть больше, не услышав никаких разговоров, я все же рискнул и, оставив свой драгоценный багаж, сняв с плеча автомат, пополз на разведку по всем правилам проведения боевой разведки, меняя направление с которого я появился. Подполз к ней с другой стороны поближе и увидел, что она сидела одна, уже одетая, под тенью дикого винограда, обхватив руками согнутые в коленях ноги, ну прямо Васнецовская Аленка.
Это была очень красивая, стройная загорелая девушка, на вид чуть более двадцати. Она была одета в летний, легкий коротенький сарафан, у нее были красивые, длинные темно-русые волосы и очень выразительные голубые глаза. Я был просто очарован ее красотой, пролежав в укрытии еще какое-то время, я решил все-таки обнаружить себя, но чтобы не выскакивать как черт из табакерки, я отполз немного назад, встал в полный рост и умышленно, производя некоторый шум, вышел к ней. Ее реакция меня просто убила, повернувшись в мою сторону, она вдруг улыбнулась и сказала: — «Привет!», словно я был ее старым школьным приятелем, а не вооруженным и одетым в камуфляж головорезом, который только что вышел из тайги. Она действительно выходила из речки, в тот момент, когда я ее впервые заметил, но и мой идиотский звон бутылок, также привлек ее внимание, и она быстро оделась. Забегая вперед, скажу, что ее присутствие тут в гордом одиночестве, объяснялось очень просто, сама она жила на Украине, а сюда приезжала каждый год в гости к бабушке и знала эти места очень хорошо. Чужих людей в этой приграничной полосе не водилось, по этому она так смело, и проводила здесь время. Звали ее Алеся, и было ей двадцать три года.
Прежде чем надеть сарафан, она видно сняла свой мокрый лифчик, но поскольку ее тело было еще влажным, то сквозь легкую, почти прозрачную материю, я увидел ее роскошную грудь с четко выделявшимися ореолами ее торчащих сосков. Я никак не мог отвести взгляда от этого дивного для меня зрелища. Надо сказать, что на тот момент, я был еще девственником и не познал близости с женщиной. Дело в том, что на гражданке мои старшие, отслужившие уже товарищи, посоветовали мне перед армией не заводить себе близкую подружку, так мол, легче будет переносить разлуку и уж тем более никто не предаст изменой. Не могу сказать, что я послушался именно этого совета, просто на тот момент у меня на самом деле не было близкого человека, с которым я мог бы разделить свою любовь.
Заметив мой взгляд, она засмеялась и спросила:
— Что, истосковался по девушке? Чего, говорит, стоишь как часовой, присаживайся, не стесняйся и, опять засмеялась. У меня просто, наверное, был ужасно глупый вид и тем более мой совершенно не прикрытый интерес к ее интимным местам не добавлял мне солидности. Немножко порасспросив меня, о том, откуда я родом, как зовут, сколько лет и как долго уже служу, она вдруг сказала что, мол, жалко нечего выпить нам за знакомство. Это уже спустя годы, я понял, что она специально так сказала, чтобы вывести меня из этого состояния и немного раскрепостить, а о спиртном она, конечно, догадалась все по тому же звону в моем вещмешке. Но это я уже понял, как сказал ранее, значительно позже, а в тот момент, я как ошпаренный побежал к своему схрону, схватил мешок и обратно к ней, есть говорю спиртное, вот мол, смотри! Она опять засмеялась, глядя на меня и на мой глупый вид. Открыв штык-ножом пробку, я протянул ей бутылку, она отхлебнула немного и вернула ее мне.
Сказать, что я отхлебнул побольше это, значит, не сказать ничего, я чуть ли не до самого конца осушил ее, до сих пор помню, как густая, теплая, приторная жидкость медленно стекала мне в глотку. Потом она, не переставая улыбаться, стала спрашивать, есть ли у меня на гражданке девушка, и была ли у меня когда-нибудь близость с женщиной. Я честно все рассказал ей, а она, перестав улыбаться, вдруг спросила, не хочу ли я попробовать это. Тут я вообще потерял контроль над собой, у меня на ремне висел армейский штык-нож, но было такое впечатление, что в штанах находился еще один, не уступающий ему в размерах, но направленный не вниз, а вверх. Не заметить такую перемену в моих, хоть и широких штанах, она конечно не могла. Тебе говорит что, не жарко разве, я вообще-то говорит, пришла сюда искупаться и позагорать, и с этими словами быстро стащила через голову свой сарафан, оставшись в одних просвечивающихся мокрых трусиках. От такого зрелища, то, что было у меня в штанах, по-моему, стало еще больше чем его боевой брат, висевший на моем ремне. Она опять засмеялась и говорит:
— Ну что же ты, давай, раздевайся, жарко ведь.
К тому моменту мне уже действительно было жарко не только с внешней стороны, но и изнутри от выпитого пунша. Я действительно потерял всякую неловкость и быстро снял с себя защитный комбинезон, тельняшку и остался в одних трусах. То, что в них так сильно топорщилось и рвалось наружу, меня уже совершенно не смущало. Я был просто околдован красотой ее загорелого тела, только лишь маленькие участки на ее обнаженной груди были белого цвета, но это еще сильнее возбуждало меня. Она попросила сесть к ней поближе, я сел, меня всего бил жуткий озноб, казалось, что слышно как стучит мое сердце. У меня пересохло во рту, стал заплетаться язык, я не мог говорить, она, словно понимая мое состояние, приложила свой указательный пальчик к моим губам, давая понять мне, что и не надо ничего говорить и попросила поцеловать ее. Я робко обнял ее за плечи и прикоснулся к ее губам, которые тут же раскрылись и стали жадно втягивать мои губы, ее язык проник мне в рот, она притянула меня к себе и сильно прижала к своей груди так, что я почувствовал укол ее набухших сосков. Она стала откидываться назад, и я едва успел бросить ей под спину свою тельняшку. Я стал целовать ее шею, грудь, я никак не мог оторваться от ее сосков, целовал один, потом другой, мне хотелось взять в рот их сразу два, настолько это было приятно и сладостно.
Она чуть приподняла бедра и стянула с себя свои трусики, а потом стала стягивать с меня мои. Когда мой член вырвался наружу, с него уже стекала смазка, так что я без всяких проблем сразу же проник меж ее разведенных ног туда, где до этого еще никогда в своей жизни не был. Там было очень горячо и влажно и, войдя в нее до самого конца, без остатка я… сразу выстрелил горячей, густой мощной струей так, что она даже вскрикнула, толи от боли, толи от удовольствия, тогда мне это было еще не понятно. Скатившись с нее, я лежал, закрыв глаза, и тяжело дышал. У меня не было абсолютно никакого опыта, но чисто интуитивно, я понимал, что что-то не так, ну не должно это было произойти так быстро, либо я слишком сильно перевозбудился, либо это потому, что было со мной впервые. Это уже значительно позже, набравшись некоторого опыта, я понял, что и одно и второе мое предположение имели место, причем одновременно. Она, как будто прочитав мои мысли, терзавшие меня, приподнявшись, повернулась ко мне, стала гладить мои волосы и сказала, чтобы я абсолютно не волновался, что теперь она действительно убедилась, что у меня это в первый раз, а в первый раз всегда так бывает. Потом она стала гладить мою грудь, целовать мои соски, ее волосы рассыпались по моему телу и приятно щекотали его.
Тут же я почувствовал очень сильный прилив крови к моему члену, он вновь стал очень большим и твердым как камень. Я положил ее на спину и стал целовать в благодарность за то, что она подарила мне себя. Я вновь никак не мог оторваться от ее роскошной груди и сосков, потом стал опускаться поцелуями все ниже и ниже, и вот, я уже целую ее животик и опускаюсь еще ниже. Не могу объяснить, какая сила притянула меня туда, ведь я никогда в жизни не делал этого раньше, но вдруг так сильно захотел ласкать ее именно там. Я жадно приник губами к ее лону, стал нежно втягивать в себя лепестки ее раскрывшегося цветка, а языком проникать внутрь него. Она стонала и извивалась вся под моими ласками так, что я даже испугался, что она исцарапает себе всю спину и попку в тех местах, где не было моей тельняшки. Вдруг ее всю затрясло, а из ее груди вырвался крик, но я уже понимал, что это крик наивысшего наслаждения и от сознания того, что виной тому я, мой член возбудился настолько сильно, что я мог пробить им, наверное, кирпичную стену. Она слегка потянула меня на себя, давая понять, что хочет опять принять его внутрь. Я уже более нежно вошел в нее и работал своим членом до тех пор, пока она опять не стала извиваться подо мной и не закричала, в этот момент еще одна горячая струя вырвалась из моего члена и ударила в нее. Я лег рядом и уже совершенно спокойно лежал и смотрел в голубое, чистое небо.
— Ты настоящий мужчина! Сказала она, и это было действительно так, во всех смыслах этого слова. Чуть позже, она опять стала целовать мне грудь, а рукой гладить мой живот, а потом очередь дошла и до моего члена. От прикосновений ее рук, он опять восстал, она встала на колени рядом с ним и стала целовать его, одной рукой держа за отвердевший ствол, а другой нежно перебирая мои яички. Это было неописуемое наслаждение, мне опять захотелось вогнать свое оружие в нее, я привстал на локтях, но она нежно уложила меня обратно на траву и взяла его в рот. Сначала она стала посасывать головку и, когда я уже изнемогал от желания, она заглотала его весь. Теперь уже настала моя очередь стонать и извиваться от удовольствия. Она плавными движениями, плотно обхватив его губами, стала то поглощать член в себя, то вынимать его. Наконец, когда я уже не мог терпеть, я попытался освободить его, но она мягко дала понять мне, что не нужно этого делать и я выстрелил ей в рот.
Потом она легла мне на грудь, поцеловала меня в губы и прошептала на ушко: — Спасибо! Тогда я был слишком юн и не опытен, чтобы понять весь смысл этого простого и банального слова. Только спустя годы, набравшись уже солидного опыта общения с женщинами, я понял, как много было заложено в этом ее «спасибо». А в тот момент, я вдруг увидел лежащий в кустах автомат, скомканный комбинезон и словно вернулся с небес на землю, но не просто вернулся, а упал, камнем с большой высоты. У меня не было часов, но по положению солнца я смог определить, что прошло уже не меньше двух часов, а с учетом того, что я ходил за вином и обратно, так и все четыре. Я осознал, что уже давно наступило мое время нести охрану лагеря и что же теперь будет! А быть могло все что угодно, начиная от гауптвахты и заканчивая дисбатом и даже возможно тюрьмой, ведь я с оружием в руках, оставил расположение своей части, а это уже пахло явным трибуналом! Но, к своему удивлению, я оставался совершенно спокоен, у меня не было никакого страха перед будущим, потому, что то, что случилось со мной, стоило для меня очень дорого, а соответственно и расплата, какая бы она не была, меня совершенно уже не пугала.
2 196
Загрузка...
