ЮНОСТЬ АЛИНЫ
Я познакомился с тобой, как с родственницей, когда тебе было n лет. Ты – плод инцеста моего и моей родной сестры. Мне было 27, ей 17, когда я изнасиловал её и потом какое то время ебал, пока сестра гостила в моём доме.
Я жил один, а она приехала издалека поступать в институт. Не прошла по конкурсу, уехала. Позже из её письма я узнал, что она родила от меня девочку, т.е. тебя.
Когда тебе исполнилось n лет, она уже вместе с тобой приехала ко мне, так как не стало твоей бабушки – нашей мамы. Я по-прежнему жил один. Дом был у меня не большой, но и не маленький. Купил его на доходы от небольшого бизнеса.
Мы решили, что вы поживёте у меня, потому что других родственников у нас не было, а без поддержки в той деревеньке вы бы не выжили.
Я частенько видел тебя голенькую, когда помогал сестре тебя купать, при этом трогая твою письку, но только сверху. Или когда сестра тебя переодевала ко сну в пижаму, или утром из пижамы в домашнюю одежду. Всегда любовался тобой и возбуждался.
Когда тебе было n лет, ты случайно увидела как я ебу твою маму, свою сестру. Это было далеко не первый раз и нам обоим всегда доставляло удовольствие.
Мы тебя не заметили, ты убежала. Замкнулась в себе. Со мной вообще не разговаривала. Но своей маме всё же открыла потом тайну. Сказала, что считала меня хорошим дядей, а я ночью мял тебя голую, так сильно, что ты кричала.
— Мама, за что он тебя так?
Поняв в чём дело, сестра вынуждена была тебе сказать, что ты увидела случайно нашу тайну, что маме было от всего этого не больно, а даже очень хорошо. Так делают все взрослые дяди и тёти, но про это ни кому нельзя говорить.
В доме воцарился мир. А через полгода пришла беда. Не стало твоей мамы. Простуда? Вирус? Или грипп? Трудно сказать. Поднялась температура. Таблетки не помогали. Вызвали скорую, но из-за снежных заносов они не успели. По приезду засвидетельствовали только смерть.
Ты осталась со мной. Мы долго горевали по твоей маме.
Но постепенно стали возвращаться к жизни. Я пытался тебе заменить маму. Помыть, причесать, одеть, накормить – всё это теперь легло на мои плечи. Можно было нанять сиделку няню, но я этого не хотел. Хотел сам всё чаще смотреть на тебя голенькую. На то, как растут твои сисечки. Как на письке появляются пушок и волосики. Как округляется попочка, становясь более женственной.
На твой N-ый день рождения, я решился. Решился тебя начать совращать и развращать.
После подаренных всех подарков по твоему желанию, среди которых была огромная кукла, после выпитых напитков и съеденного торта. Я тебя спросил осторожно:
— Алин, можно тебя спросить про секрет?
— Какой? О чём секрет, дядя?
— Помнишь, ты увидела случайно нас с мамой голыми, когда мама стонала, и тебе показалось, что я её мучаю.
— Ну, мама мне уже объяснила, что ей было хорошо, и что ты её не мучил, а делал приятно. Что так делают все взрослые дяди и тёти.
— А ты хочешь стать взрослой?
— Как это?
— Ну как мама?
— Ты меня тоже хочешь так же мять как её?
— Ну, там я её не только мял.
— А что ещё делал?
— Ну, это я, может, расскажу тебе, если ты захочешь стать взрослой. А пока, вот, играй с куклой.
— Не хочу куклу. Хочу стать взрослой.
— Как мама?
— Да, как мама, — твёрдо сказала ты, глядя мне прямо в глаза.
— Тогда снимай трусы и ложись на кушетку.
Впервые ты застеснялась передо мной снять трусы.
— В чём проблема? Ты ведь делала это не раз.
— Да, делала. Но тогда я снимала, чтобы переодеться, или чтобы ты меня помыл. И не думала, что ты меня будешь делать взрослой.
— А если я прикажу по взрослому? Подчинишься?
— Как это?
— Как ХОЗЯИН своей суке.
— Мама была твоей сукой?
— Да, она была моей сукой.
— И делала всё, что ты ей скажешь.
— Всё что прикажу. Любую мою просьбу она понимала как приказ.
Ты задумалась. О чём то своём, юном. И в тоже время не юном. А потом с серьёзным видом сказала, глядя мне в глаза:
— Сделай меня своей сукой.
Я подошёл к тебе. Пальцем приподнял твоё личико за подбородок, и, глядя прямо в глаза , грозно прошипел:
— Снимай сука трусы и на кушетку. Быстрооо.
В твоих глазах появился страх и похоть. Ты всё так же, не отрывая взгляда от меня, не глядя сняла трусы и легла на кушетку. Я обратил внимание, что на трусах пятно. Поднял, понюхал, запах ссак.
— Что, сучка, обоссалась со страху, — поднёс к твоему носу мокрые трусы.
— Простите, я нечаянно. Оно само как то, — мямлила ты.
— А сейчас, сучка, ты увидишь, что такое настоящий мужик, — бросив ссаные трусы тебе на нос-рот, стянул с себя штаны вместе с трусами и перед твоими глазами закачался мой встающий хуй.
— Знаешь что это? – покачивая перед твоим носом красно-лиловой залупой, спросил я.
— Наверное, ваша писька, испуганно прошептала ты.
— Писька пока у тебя, а скоро будет пизда, а у меня хуй, которым в юной письке твоей мамки сломал целку и ебал её и в пизду и в жопу и в рот. И наебал тебя сучку. А теперь и твоя очередь настала.
— Дядя я боюсь – заплакала ты. – Может не надо.
— Теперь уже не надо бояться. Это должно случиться рано или поздно. Но для начала повтори хуй, пизда, жопа, сиськи, ебать, ебальник, ссаки и обсыкать, обоссаться, блядь, шлюха, чмошница и уёбище.
— Но это плохие слова, ругательные.
— Эти слова ты будешь слышать и говорить всегда, когда я буду тебя ебать. А сейчас раздвинь ка сучка ноги и покажи мне пиздёнку. Нууу, быстро я сказал.
Со слезами в глазах ты неумело раздвинула ноги в стороны.
— Не так, блядь.
Я грубо взял твои тонкие ноги за лодыжки, поднял, согнул в коленках и раздвинул в стороны.
— Вот так, сука, ты должна подавать свои дырки на еблю и дрочку, запомни блядёшка.
— Да, Дядя, я запомню. Только больно мне не делайте, пожалуйста.
— Это как получится. Но прежде чем тебе сделать больно, я сделаю тебе приятно. И сделаю то, о чём очень давно мечтал.
Я наклонился над твоей писькой, раздвинул губы максимально широко, причинив тебе малую боль, от чего ты ойкнула. Залюбовался узенькой дырочкой в целке. Писька твоя стала мокрой. Я понял, что ты потекла от возбуждения. Чему удивился и обрадовался. Стал носом втягивать сладкий аромат юной пиздёнки.
— Расслабься. Не бойся и получай удовольствие.
Кончик языка нежно коснулся входа пиздёнки, постарался достать до целки.
— Ой, — услышал я. Значит достал. Целку трогать ей больно. Внутренне улыбался я. А как насчёт клитора? И вот уже язык нежно пляшет вокруг горошинки и потом по верху. А потом ещё и губами в засос, от чего ты стала стонать и дёргать своей жопкой на встречу мне.
Я понимал, к чему это приведёт, и продолжал щекотать и терзать и клитор, и уретру, и целку, и опять клитор. И ласкал вокруг. И сосал в засос. Ты стонала уже в блаженстве а не от боли и страха. Я держал тебя за твою маленькую юную жопку, такую нежную и аппетитную, и хуй мой становился каменным.
Я добился своего. Ты вся напряглась, выгнулась на мостик, и тебя стало трясти в конвульсиях твоего первого оргазма. Громко продолжительно застонав, ты стала выпускать из пиздёнки потоки смазки вместе с саками, что мне очень понравилось.
Дав тебе отдохнуть, я прилёг рядом. Хуй у меня стоял. Я взял твою руку и положил ладошкой на него. Ты вздрогнула от неожиданности, но посмотрев мне в глаза, стала его поглаживать.
Я обхватил твою руку и стал руководить учить как его дрочить.
— Тебе понравился первый оргазм?
— А это был мой оргазм? Я думала умру от наслаждения, — улыбнулась ты.
— Не жалеешь, что решила стать сукой как мама.
— Нет. Нет и нет. Я хочу большего.
— Чего большего?
— Не спрашивай меня. Пользуйся мной, как пользовался бы вот этой куклой в своё удовольствие. Хочу стать и быть твоей куклой. Играй мной как тебе угодно.
— Ты уверена? Ты ведь ещё не знаешь, на что себя отдаёшь. Ты не можешь этого знать. Тебе всего n лет.
— Зато я помню и знаю, как была счастлива с тобой мама, как она подчинялась тебе и ублажала тебя. После того разговора она часто мне рассказывала про женские удовольствия после первой ебли. Говорила, что сначала не хотела и боялась, пока ты её не изнасиловал. А через день сама к тебе пришла, встала на колени и открыла рот.
— Она говорила, почему и зачем?
— Да. Сказала твои слова. Мол, если твоя пизда захочет снова ебаться, приползёшь ко мне и встанешь на колени, открыв рот.
— Она сказала, что было дальше?
— Да, ты ей стал ссать прямо в рот.
— Возьми в рот мою залупу.
— Да, Дядя, как скажешь, — и залупу накрыли нежные маленькие губки.
— Соси как чупа чупс.
В этот вечер ты узнала ещё и вкус моей спермы.
***
Целку тебе я сломал через неделю. И то, только потому, что очень просила ты.
— Ты же видишь, какой у меня огромный хуй. Он тебе в рот то еле влезает, а пиздёнка ещё меньше. Разорву я тебе там всё, и не только целку, — пытался я тебя отговорить.
— Так может её разрезать сразу ножом, чтобы хую твоему было легче её рвать ебать? – спросила ты в конце недели, глядя задумчиво на кухонный хлебный нож за ужином.
— В ванну иди, раздевайся и становись на колени, бегооомммм, сучка ебливая, я сказал.
Ты пулей вылетела из-за стола и скрылась в ванной.
Я зашёл туда уже голый, подрачивая хуй. Ты стояла тоже голая в ванне на коленях. На полу валялись твои уже помокревшие трусы.
Приподняв кончиком пальца твою голову за подбородок, наклнившись низко, глядя в твои блядские глазёнки, мне всё ещё было тебя жалко. Но я твёрдо сказал:
— Раз ты, сука, решила стать блядью, жалеть тебя больше не буду. Твою целку, как и пиздёнку, буду рвать медленно, мучить тебя этой болью, что бы ты, сучка, запомнила, как мой хуй делал тебя из мелкой шлюшки большой блядиной. Как разрывал писюльку в большую пиздень. А что бы, ты не прикусила себе язык, так и быть, возьми, уродка, свои вонючие трусы и заткни ими рот.
С этими словами я поднёс твои трусы к твоему ебальнику, ты послушно открыла его, глядя мне в глаза. Я с силой затолкал их тебе глубоко, почти до самого горла. Потом, со словами:
— Ты же хотела стать бесправной чмошкой и сукой, теперь не скули не жалуйся, — залез в ванну, схватил тебя за волосы, легко поднял с колен и развернул к себе твоей жопой. Раком сучка стой, ноги раздвинула.
От боли ты заскулила, но всё исполнила. Я взял рукой свой стоячий хуило, направил в твою текущую пиздёнку, надавил. Залупа наполовину вошла в щель и упёрлась в преграду. Ты снова пискнула. За что получила смачный шлепок по жопе:
— Молчи сука и терпи.
Взяв двумя руками твою маленькую жопку, стал тянуть на себя. Твёрдая как камень залупа растягивала медленно плёночку-целочку, причиняя тебе нестерпимые муки. Ты пыталась дёрнуться на встречу сама, но я крепко тебя держал и приказывал стоять смирно и терпеть.
И ты стояла. Терпела. Скулила. Залупа медленно лезла в письку, натягивая всё больше и больше на себя тонкую плёночку. В ванну капали, текли, лились потоком твои солёные слёзы. От усиливающейся, нарастающей медленно боли ты стонала, скулила, плакала, но терпела. Для тебя это продолжалось бесконечно. Ты потерялась во времени. Сознание стало покидать тебя, когда целка не выдержала, лопнула сначала с одной стороны, потекла кровинка. Боль как то сразу стала меньше. Потом ещё в двух местах. Хуй провалился в пизду, но не глубоко. По пизде, по твоим ногам потекли струйки крови. Но, судя по тому, как ты обмякла, я понял, что одна боль тебя отпустила, но вторая, от разрыва мышц пиздёнки была ещё впереди.
Я сам вынул трусы из твоего ебальника, что бы ты отдышалась. Самая боль разрыва целки прошла. Теперь другую боль – боль разрыва письки, ты могла вытерпеть и без кляпа.
— Терпи, терпи сука, — повторял я, медленно вдавливая залупу с детский кулачок в твою девственную письку. Хуй раздвигал, растягивал неумолимо твою щелку, причиняя тебе всё ещё боль, но и нотки удовольствия, наслаждения появились в твоём теле.
— Как, сучка, тебе мой парень? Готова его впустить до конца?
— Как вам будет угодно, — прохрипела ты.
— Я ВАША вещь. Рвите меня. Ебите меня. Хоть до смерти, лишь бы ВАМ было в сладость.
При этом я продолжал тянуть твою письку на свой хуй. Он вошёл почти на половину, упёрся. Ты ойкнула. Я понял что это матка. Рвать её не стал. А стал писькой твоей дрочить свой хуй. Тебе это нравилось всё больше. Ты подмахивала своей жопкой. Стала двигаться быстрее. Поняв, что ты скоро кончишь, я ускорился и прижав хуй к горлышку матки, стал лить прямо в неё струи горячей спермы, причиняя тебе боль и доставляя этим самым усладу. Ты заорала. Пизда наполнилась влагой. По моим яйцам потекла тёплая пиздятина с кровью.
Жалеть я тебя не стал. Не дал тебе придти в себя и насладиться оргазмом. Схватил за волосы, развернул к себе ебальником.
— Сука, ты испачкала мне хуй своими пиздятиной и кровью. Открывай ебальник. Вылизывай. Высасывай всё, что бы было чисто.
— Да, ГОСПОДИН, как прикажете, — успела прошептать ты, и твой рот оказался на моей залупе.
Позже я разглядел твою порванную дырку. Дал тебе мазь-крем, ты смазала свои раны, и положив в трусы прокладку, кровь всё же продолжала из письки течь, свернулась калачиком и уснула. А я смотрел на тебя и думал:
— Какие же вы суки и бляди. Ради оргазма готовы продаться в рабство, лишь бы вас почаще ебли и унижали. Но ты была только в начале этой темы.
2 877
Загрузка...
