И она права. Но смазка появляется, если возникает желание, а у нас оно возникает по – настоящему не всегда. Мы ведь просто работаем. Чтобы избавиться от неудобства, я пользуюсь вазелином, кремом, а чаще яичным белком, который вообще не имеет никакого запаха. Давно поняла, что обоняние играет в сексуальных отношениях важную роль.
Есть гурманы, любящие заниматься сексом даже в наши «больные» дни. То ли их возбуждает вид крови, то ли какие другие чувства и соображения их обуревают – кто их к черту разберет. Но факт остается фактом. Чужая душа потемки. Мужская тем более, да еще в сексе. Слышала, что встречаются женщины, которым это тоже нравится. Говорят, что в такие дни сильнее хочется и острее кончают.
Но я думаю, что им просто подсознательно хочется по – прежнему ощущать себя дееспо¬собными, а не выпавшими из строя. Для меня такие «краснознаменные дни» тоже отнюдь не праздничные, а, наоборот, печальные. Охватывает и хандра и уныние. Но стараюсь мысленно взбодриться словами Маяковского из стихотворения о лошади: «И жить и работать стоило». Только перефразируя их по – своему: «И жить и трахаться стоит». Надо только перетерпеть несколько дней.
Я руководствуюсь чисто практическими соображениями и советом того же доктора. Дело в том, что во время менструаций во влагалище образуется благоприятная среда для размножения бактерий и поэтому возникает опасность что – либо подхватить, тем более, если не пользуешься презервативом. А ими – то гурманы как раз и пренебрегают, чтобы иметь кайф.
Примечательно, что у некоторых народов менструирующая женщина издревле считалась «нечистой», и религия уклад жизни запрещал иметь с ней половую близость. Таким образом, народная мудрость на основании наблюдений и опыта старалась обезопасить людей от нежелательных последствии.
Кстати, и женщина в такие дни опасна для мужчины, даже если внешне здорова. Находящиеся – в ней бактерии, оживившиеся в благоприятной среде, могут вызвать у мужчины уретрит. А если гонорея перешла у нее в хроническую форму, то именно в этот период гонококк становится особенно активным, и мужчина легче заражается от больной женщины, хотя до этого она вроде была здорова…
Довершить мое образование в анальном сексе суждено было Эдику уже потом. Он усовершенствовал его, как всегда, по – своему. Вернее, показал, что можно еще и так доставлять удовольствие обоим партнерам, если совершается по обоюдному согласию и делается умело, с определенной деликатностью и тактом, соблюдением чистоплотности. Все эти навыки я приобретала постепенно из общения со своими элитными клиентами.
Известная русская поговорка: «Век живи, век учись» имеет самое прямое отношение и к сексу. Те проститутки, которые думают что они уже все знают – глубоко заблуждаются. Даже я с моим богатым опытом стараюсь почерпнуть из общения с каждым клиентом что – то полезное для себя и обогатить арсе¬нал своих приемов.
Я сказала что Эдик делал всегда все по – своему. В связи с этим мне вспоминается забавный анекдот. Встречаются подружки, и одна другой участливо говорит: «Что это ты такая грустная? И муж у тебя есть, и любовника имеешь, а в глазах неизбывная тоска». А та ей отвечает: «Да вот, встречалась вчера с любовником. Так хорошо, так сладко было, еле оторвалась, а домой пришла – муж все по – своему переделал».
Это я к тому, что у каждого мужчины в сексе – свой индивидуальный почерк, и нужно научиться разбирать его каракули, а проститутке тем более необходимо. Быть своего рода графологом, уметь читать «характер» по сексуальному почерку, что он хочет сказать тем или иным приемом.
С тех пор наши встречи с учителем стали регулярными, желанными для меня и постепенно вошли для меня в привычку., Когда возвращалась после них домой, меня каждый раз еще долго не покидало новое состояние пережитого наслаждения. Я чувствовала, что становлюсь настоящей женщиной, хотя и остаюсь в физическом смысле девушкой. Оказывается, и такое может быть. Суть секса в эмоциях, определенном нервно – психическом состоянии, а каким образом оно достигается, не столь важно.
Скажу лишь одно: связь с учителем продолжалась потом еще долгое время, даже тогда, когда занималась в институте, но постепенно сошла на нет. Наверно, нашел себе среди новых учениц другую девочку и принялся ее обрабатывать вместе со своей практичной супругой, как когда – то меня.
Особенно меня устраивало это в студенческие годы. Оргазмы, которым он обучил и регулярно дарил таким утонченным и изысканным способом, к которым я к тому же уже успела привыкнуть, освободили меня от интереса к мужчинам и дали возможность сосредоточенно заниматься учебой. Я имела сполна то, о чем другие женщины всю жизнь мечтают. Кроме того, была избавлена от спасительной мастурбации, к которой прибегали все кругом, как и к лесбосу, чтобы не забеременеть и не заразиться. Я была застрахована от того и другого.
Была, правда, у нас в институте одна студентка Лариса. Слыла «давалкой», потому что ложилась подо всех без разбора. Говорила, что ей все время хочется и сдержаться никак не может. «Всю изнутри подмывает, и это сильнее меня. В штаны то и дело кончаю».
«Основа нравственности у нас – боязнь забеременеть», – сказал один мой клиент, писатель – переводчик со всех языков по подстрочнику, потому что сам не знал ни одного. Из десяти дореволюционных переводов стихотворения Гейне делал новый, уже советский, и половину гонорара отдавал редактору издательства, который его привлекал к работе над сборником.
На самом деле, как потом выяснилось, причина Ларисиного бесстрашия была совсем другой. Просто у нее оказалась недоразвитой матка, и забеременеть она не могла. Над всеми студентками тяготел страх «налететь», а она была от него свободна. Это полностью раскрепостило «давалку», и она пустилась во все тяжкие, а вовсе не оттого, что страдала другим недугом – нимфоманией.
Да и врачи ей сказали, что чем больше будет трахаться, тем вернее, что матка в конце концов разовьется, и она сможет когда – нибудь родить, выйдя замуж. А что касается нимфомании, то лично я в нее вообще не верю и считаю, что это прекрасно, когда сексуальность бьет ключом и тебе и всем доставляет радость. Я же была по – своему застрахована от беременности и к тому же сохраняла заветную девственность, ведь дома меня воспитывали в строгих правилах.
Надо заметить, что я оказалась достаточно сообразительной, чтобы не делиться даже с самыми закадычными подругами о своих отношениях с учителем. Не отвечала им «взаимностью» на их откровения о том, что они делают со своими мальчиками, хотя этими рассказами, обмениваясь как бы опытом, они явно добивались взаимности.
Учитель оценил, говоря словами Эдуарда Багрицкого, мое «уменье хитрить, уменье молчать, уменье смотреть в глаза». Отдал должное моей скрытности и деликатности, стал оказывать в учебе еще больше содействия. Время от времени даже делал подарки и помог окончить школу с медалью.
Впоследствии я пришла к выводу, что женщины вообще должны непременно учить друг друга приемам в сексе, да и мужчин тоже, потому что многие из них так и остаются всю жизнь в полном неведении о том, как вызывать у нас оргазм. В то же время почему – то считается, что они знают о сексе больше, чем мы.
Глубокое заблуждение! Давно пришла к выводу, что большинство мужчин нуждается в сексуальном ликбезе. Когда мужчина работает в постели на женщину, он не остается внакладе, если, конечно, она не совсем дура и понимает, какая ей отводится роль и что от нее требуется, чтобы сношение по¬лучилось полноценным.
Такие отношения продолжались между нами довольно долго. Даже тогда, когда я занималась потом в институте. Примечательно, что сам учитель никогда не требовал от меня большего. Довольствовался только тем, что ласкал меня. Меня это вполне устраивало. Отвечать ему хотя бы такой же взаимностью он не просил, да и у меня порывов к этому тогда еще не было, ведь настоящее чувство, пробуждающее страсть, в наших отношениях отсутствовало. С моей стороны, во всяком случае. Я его по – настоящему, как в этих случаях бывает, не хотела, а «хотеть – это, – как пишет М. Цветаева, – дело тел».
Позже поняла, что манипуляции со мной требовались ему для возбуждения, и собственное желание он реализовывал уже потом с женой. По – моему, она знала обо всем и не возражала, чтобы сохранить семью. К тому же и свое получала сполна. Теперь таких «помощниц» и «помощников» многие супруги приглашают открыто посредством объявлений. Мне такую роль доводилось исполнять тоже, но не скажу, чтобы это было приятное занятие. Чувствуешь себя чем – то вроде уборщицы, приглашенной из фирмы «Заря» для уборки квартиры.
Обнаженная «аудитория» буквально млела от моей исповеди, да еще подкрепленной выводами и обобщениями. Сделав небольшую паузу, чтобы дать артисту и другу его гимназических лет осмыслить услышанное, сказала, как бы подводя итог:
– Прежде, когда писали очерки о работниках разных профессий, такой об учителе часто озаглавливали проникновенной – строкой из известного стихотворения: «Учительница первая моя… » А дальше шли воспоминания о том, чему учила, благодаря чему оставила о себе на всю жизнь светлые воспоминания и чувство признательности. Если бы я взялась теперь писать отдельный рассказ о том первом, который подарил мне настоя¬щий секс, тоже озаглавила бы его так: «Учитель первый мой». Память о его ласках я пронесу через всю жизнь, как бы она ни сложилась в наше смутное время, и ни один мужчина и клиент не сможет вытеснить его никакими приемами на уровне мировых стандартов.
– А что все – таки было дальше? – не унимался Сергей.
– А дальше были вы, – ответила я многозначительно.
– Как так мы? – воскликнули хором артист и зритель, явно обескураженные.
– Это я просто пошутила, но хорошего понемножку. Обо всем, что было дальше – как – нибудь в другой раз. – Я дала понять, что не сомневаюсь в повторном визите приятелей и жду его.
– Но ведь ты, как я понимаю, все еще оставалась девушкой, а это не могло продолжаться бесконечно, – размышлял Сергей вслух. Очень уж ему хотелось услышать во всех подробностях о том первом, который лишил меня невинности, и как именно это происходило.
Разумеется, приятнее, когда ты сама интересуешь мужчину больше, чем твои сексуальные похождения, но что поделаешь, если есть и такие любители смаковать чужой секс и особенно дефлорацию, которую им самим так и не довелось ни разу попробовать. Сергей, судя по всему, принадлежал к числу таких любителей подсматривать в замочную скважину и сопереживать в кулак с теми, кто трахается за дверью.
Зная, что за Сергеем водится подобная слабость, артист поэтому и прихватывал его с собой, когда шел на свидание с женщиной. Устраивал другу своеобразные праздники, которых у того, как я потом узнала, в его многотрудной, исковерканной четырьмя репрессиями жизни, было мало. Когда в очередной раз посадили за неистребимую интеллигентность, две ушлые дамы сочли, что он на этот раз уж наверняка канул в небытие и переиздали переведенный им роман, но уже под своими именами. А кто – то еще берется утверждать, что советская литература пострадала от репрессий. Смотря только, кто в этом знаменитом Союзе писателей!
У меня был клиент, талантливый драматург, которого выбросили из литературы, лишили возможности печататься и ставить свои пьесы, объявив космополитом и врагом советской власти. Чтобы хоть как – то существовать, он стал негром у одного бездарного негодяя из того же Союза инженеров человеческих душ, который воспользовался ситуацией, изобразил из себя благодетеля. На собраниях шельмов!
ал тех, кого заклеймили космополитами, а сам паразитировал, используя их талант и бедственное положение. Он без тени смущения выдавал их сочинения за свои, купался в славе, а автору, униженному и оскорбленному, отдавал, как подачку, жалкую часть гонорара.
Сергей у тех воровок вообще ничего не смог получить. Мне он был по – человечески симпатичен. Меня вообще привлекают мужчины со страннинкой, которая вносит в отношения интригу и неожиданность.
– Конечно, не могло, – ответила я, загадочно улыбнув¬шись. – Вы в этом сами смогли сегодня удостовериться. В моей полной дееспособности, как женщины.
– Но это – сегодня, а тогда все было не совсем то, что требуется, – лукаво заметил Сергей, вроде бы не желая деликатно говорить напрямую, но тут же уточнил:
– Много у тебя вообще было мужчин?
– Не подсчитывала, статистикой вообще не увлекаюсь, меня интересуют личности.
– А как было с первым, он кто? – не унимался Сергей. – Ведь первый у тебя все – таки был.
– Разумеется, как у любой девушки. Так сказать, свой пионер.
– Вот и познакомь с ним. Можешь? Я утвердительно кивнула и сбросила с себя халатик ки¬моно, в котором вышла из ванны.
Клиенты навострили уши, но я сказала:
– Как – нибудь в другой раз.
Я понимала, что распалила любопытство слушателей, но не торопилась удовлетворять его. Решила еще больше разжечь, не считая пороком и свинством…
– Нет – нет, мы хотим сейчас, – пропел Сергей строку из по¬пулярной эстрадной песни, заменив личное местоимение. – То, о чем ты поведала, было только прелюдией.
Очень уж ему, видимо, хотелось услышать из моих собственных уст подробности о том, что он назвал «прелюдией» моей сексуальной жизни, которая у проституток почему – то всех особенно занимает.
– Я тот эпизод называю нулевым циклом, – уточнила я, чтобы попасть в тон собеседникам. – Но в следующий раз обещаю. – И, чтобы беспроигрышно переключить внимание клиентов и настроить их на другую, удобную для меня, волну, добавила:
– А сейчас мне тоже страшно хочется. Желание было мною, конечно, выдумано, чтобы распалить клиента. «Сучка не захочет – кобелек не вскочит». Сработала мудрая русская поговорка. На самом деле прос¬то хотелось быстрее отделаться и заняться своими делами.
В отличие от артиста его приятель Сергей оказался по существу слабаком. Сам по себе его член даже не трепыхался. Мне стало ясно, что он нуждается, как всякий мужчина в возрасте, в допинге и, чтобы вызвать эрекцию, приложила к нему все свое искусство.
Если у молодого член очень чувствителен и мгновенно реагирует на малейшее прикосновение, а нередко даже сразу эякулирует, то у пожилого над ним требуется потрудиться. Я стала поглаживать член вдоль всей его длины и одновременно двигать взад и вперед кожицу, лаская скользящим движением твердеющий ствол. А вообще – то у пожилого мужчины член нуждается в более жестком обращении, чтобы он обрел настоящую эрекцию. Лучше всего приложить к нему сразу обе руки, сложив их чашечкой. Это создает иллюзию вхождения во влагалище.
Кончиками пальцев я надавливала на основание члена, что всегда действует очень эффективно. Головку же, как говорится, оставила в покое, чтобы ее жажда соприкосновения со мной состоялась только во влагалище. Ожидание этой встречи как раз и побуждает член стоять. Одновременно не оставила без внимания и мошонку и яички. По всему было видно, что Сергею это тоже приятно. Пожилые мужчины вообще любят чувствовать свои яички, а это бывает, когда их перекатываешь в мошонке.
Только делать это надо крайне осторожно, чтобы, как тонко заметила Белла Ахмадулина, «пальцы зоркие поймали», но не нажимали на них и не причиняли боль. Применительно к ним как нельзя лучше подходит термин «энергоносители», вошедший последнее время в моду. Казалось бы, каждый мужчина мог бы обходиться и одним, но природа наделила двумя не случайно. На всякий случай застраховала, если одно вдруг выйдет из строя по какой – то причине. Этим лишний раз подчеркивается, насколько они важны для жизнедеятельности.
– Ты просто замечательная женщина, – сказал Сергей, приоткрыв глаза, чтобы дополнить свои ощущения еще и яркими зрительными впечатлениями. Пока я занималась с ним, он все время лежал, зажмурившись, и нежился, как кот на печи.
– Это почему же? – спросила я, оторвавшись от мошонки, которую лизала.
– Тебя ни о чем не надо просить. Ты все сама знаешь и прекрасно делаешь. Тебе цены нет.
– Почему же нет? Твой друг о ней давно знает.
У женщины, даже одинокой, всегда уйма хлопот по дому и в отношении самой себя, если она хочет быть в надлежащей форме. Кроме того, обещанием продолжить рассказ я разжигала любопытство и давала понять, что не сомневаюсь в повторном визите и жду его.
В «партии» с Сергеем «ход» был рассчитан мною точно. Хорошо подготовленный, он торопливо «пробежался» по мне, и приятели, удовлетворенные, отбыли восвояси, оказав мне достойное материальное внимание.
Была суббота. Еще только начинало смеркаться. Я решила лечь спать раньше, чтобы выспаться. На воскресенье у меня была назначена важная встреча в одном из Домов творческой интеллигенции для нового знакомства, и нужно было хорошо выглядеть.
По следам выступлений
В одной из предыдущих глав я писала, что еще свежо в памяти время, когда в фокусе внимания газет и журналов были люди труда, работники разных профессий, создатели материальных ценностей и благ. Героями статей, очерков, корреспон¬денции, репортажей были: рабочие, крестьяне, инженеры, учителя, врачи. Тогда журналисты говорили: «поднимаем трудящегося человека». У самых знаменитых брали интервью.
Сегодня вспоминаем ту пору почти, как по Лермонтову: «Да, были люди в наше время, не то, что нынешнее племя – богатыри, не вы». Теперь главными персонажами в прессе стали преимущественно политики из бывших партийных функционеров, ставшие в одночасье демократами, или новоявленные коммерсанты – миллионеры, или уголовники – убийцы и растлители. А что касается истинного человека труда, если судить по прессе, то его олицетворяет теперь преимущественно проститутка. Из всех трудовых профессий единственное исключение сделано в прессе для проституток. Мы как бы вроде вынужденной дани тем, кто живет на свои кровные, трудовые…
У нас, представительниц первой древнейшей профессии, это вызывает, разумеется, чувство, как говорится, законной гордости. Что именно у нас из всех профессий работники «редакции для привлечения читателей, умножения числа подписчиков берут интервью или сами бойко, со знанием дела знакомят публику с нашим образом жизни. Еще бы! Кому, как не им, представителям второй древнейшей профессии, знать о ней.
Обратились с таким предложением и ко мне – выступить в качестве интервьюируемой. Журналиста навел на меня один из моих клиентов, тоже гуманитарий, причастный к изящной словесности. Предварительно, конечно, испросив мое согласие. Я возражать не стала. Только условие оговорила, что встреча будет происходить на нейтральной почве и мои подлинные имя и фамилию называть не стану.
Беседа с журналистом получилась довольно интересной и для меня самой. Он оказался неглупым человеком и задавал вопросы, которые заставили меня взглянуть по – новому на многие привычные вещи, как бы переосмыслить их. Спустя какое – то время интервью было опубликовано. Названа я в нем вымышленным именем – Елена. Рассказала, как пришла в проституцию и осваивала ее под чутким руководством не «нашей партии» в целом, а старших и опытных товарищей.
Через человека, который свел со мной того журналиста, Илью Окунева, он передал для меня презент – флакон французских духов. Это было приятной неожиданностью, и я, пользуясь случаем, шлю ему в нынешнем повествовании благодарность. Считаю его жест очень милым.
329
Загрузка...
