Время повернуло к пяти. У военных к семнадцати часам. Пора шабашить. И девульки работу закончили, выползли на крылечко. Баня уже подоспела, можно мыться. Я же близко к девчатам не подхожу, напротив них не встаю. Они вроде как пытаются подолы на коленки натянуть, так где те подолы и где коленки. На верхней ступеньке сидят, ножки свои белые на ту, что ниже, поставили, и получается вполне себе такое зрелище, которое было бы сверх приятным в других обстоятельствах. Три фемины разом демонстрируют свои, самые на данный момент привлекательные места, а я морду ворочу на сторону. Млять! И ещё несколько раз млять. Пора вспоминать детство босоногое с его самодеятельностью. Точно пора. Ещё и Ленка зубы скалит, а дочки за мамой вслед. Перетёрли, поди, мои проблемы. Дразниться будут.
Сделав вид, что не подхожу близко к девчатам потому как занят делами — вот триммер нужно помыть и прибрать, сказал
— Лен, если вы не против, я в баню первым. Я быстро, лишь пот смыть да вот эту зелень от травы. А вы потом.
Анька, вот уж от кого не ожидал, вздохнула тяжко, едва ли не со стоном
— Эээххх! А спинки-то нам кто потрёт?
Тут же получила от матери затрещину. Скорее чисто символическую, рассчитанную на зрителя, на меня то бишь. Ленка скомандовала
— Так, зассыхи, домой быстро ушуршали.
— Ма, а мыться?
— А после бани что на себя напялите? Голышом домой пойдёте, или в грязное одеваться будете? За бельём быстро сбегали, пока дядя Володя моется.
Это они мигом. Сорвались, только белыми задницами мелькнули. А я в дом зашёл, бельишко взял и в баню. Ленка, стервозная же баба, вслед
— Володь, может спинку потереть?
И зубки свои белые показывает, в улыбке светит. Вот ещё вызывает антирес такой ишо вопрос: У всех трёх зубы белые, как сахар. Вода здесь такая? От природы они такие белозубые? Чистят чем-то, что мне не ведомо?
Эх, девулька, я бы и сам не прочь тебя в баньку затащить, помыть, потереть кое-что.
— Лен, если мы с тобой пойдём тереть друг дружке чего-нибудь, девчонкам проще будет в бочке помыться, чем нас переждать.
— Да пошутила я.
Знаем такие шуточки. Тебе шуточки, мне проблема. И вовсе не маленькая. Нормальная такая у меня проблема, под девятнадцать сантиметров. И куда я с ней?
Помылся — полегчало. Избавился от глупых мыслей, успокоился. Вышел во двор, на крылечке прибавилось фемин. Девчонки вернулись, вещи принесли. Пусть идут мыться.
— Лен, вы идите в баню. — Как-то двояко прозвучало, но они поняли правильно. — А я пока быстренько чего перекусить соберу.
— Володь, да е гоношись, дома поедим.
— Лен, — перебил её, — здесь ты в корне не права. Издревле ведётся, что работника положено накормить. Хочешь, не хочешь, а кушать придётся. Всё, не тормозите. Короче, все в баню.
Девчата подхватились, едва не бугом в баню полетели. Катька обернулась, хихикает
— Дядь Вов, может спинки потрёшь?
Ленка подобрала какую-то хворостину, пригрозила
— Сейчас я потру, мало не покажется.
Пока девчата смывали трудовой пот, собрал на стол поесть. Попить тоже поставил. Собираю, сам представляю молодаек в бане. В своё время, будучи мелким, с мамой и сетричками в баню ходил, видел кое-что.
Предательское шевеление в штанах подсказало, что такие мысли лучше отставить в сторону. Ни к чему хорошему они не приведут. И без того проблем выше крыши. Думаю, что ломота в некоторых местах моего тела обеспечена. Хоть интересуйся у Ленки, кто из деревенских баб согласится провести ночку с достаточно умелым и пылким любовником. В городе было бы проще. Хочешь, сам выскочи на Пионерский, либо на Партизанскую, сними подружку на ночь. Лень — позвони, мигом привезут под заказ какую хочешь: блондинку, брюнетку, с большими сиськами, с маленькими. Есть вероятность того, что после этой встречи пойдёшь на встречу с венерологом, ну так риск есть всегда. Говорят, что и на резиновой женщине можно трепак словить. Кстати, здравая мысль. Раз уж нет возможности с живой бабой, так может и стоит купить себе такую, безотказную. И без излишнего интеллекта.
Ленку, а уж тем более девчат, в качестве сексуальных партнёрш не рассматривал. Не хватало мне проблем с местным населением. У Ленки муж, девчата молоденькие. К тому же неизвестно, как на это посмотрит их мама. А других я пока не знаю. Так, мельком видел. Вот обживусь, осмотрюсь, познакомлюсь, тогда точно буду знать кому под подол можно залезть, а кого и трогать не стоит.
Девульки из бани пришли. Волосы мокрые, сами розовые. Баня хорошо успела нагреться, лето же. Одежда липнет к телам обрисовывая все выпуклости. У Ленки значительно больше, чем у дочерей. Ну и девчатки не страдают излишней анорексией. Так отчего страдать, коли в хозяйстве коровка имеется. Девчонки, к слову сказать, молочка принесли утрешнего. Уже отстоялось, сливки на четверть банки. Видать коровка хорошая, молоко жирное. Не стерпел. Пока девчата мылись, отхлебнул мальца. Вкусное, сладкое, летом пахнет. У летнего и зимнего молока разный вкус. Летом, на разнотравье корова нагуливает вкус лета. А зимой на сене совершенно иной. Пресный, что ли. Самый худший вкус у силосного молока, когда животинку силосом кормят. Не просто неприятно пахнет, воняет.
За столом поблагодарил работниц, сказал спасибо и озвучил намерение в дальнейшем иметь возможность обращаться к ним за подмогой в подобных ситуациях. Выпили все. В том числе и девчата, чему их мать не противилась. Большенькие уже. Поели. После третьей стопки, раскрасневшиеся девчата засобирались домой. За столом никто из них больше не дразнился, разговаривали на нейтральные темы, всё больше о деревенской жизни. Ленка выдала ЦУ.
— Корову встретите, напоите, выдоите. Телёнка не забудьте напоить.
— Ма, мы чо, маленькие?
Это Катька. Анька молча собирается. Девчата довольны. Я же деньги им вручил, каждой в руки её заработок. Судя по довольным мордашкам, сумма впечатлила. Теперь гуляй, душа, нараспашку.
— Ладно, а мы с дядей Володей посидим ещё, выпьем да поговорим. Вон про баню надо договориться.
Девчонки переглянулись: Знаем мы твои разговоры. Поди зачесалось? И мне торкнуло, что сегодня со своими проблемами я точно не останусь один на один. Будет у меня помощница.
Проводив девчат, Ленка предложила перебраться в дом. Вроде как к вечеру прохладно становится, а на ней платье лёгкое. Я не против. Собрали сос стола посуду, остатки еды и в дом. Едва зашли, Ленка засов на двери задвинула и платье с себя стягивает. Охренел — не то слово. Думал посидим, выпьем, начну уламывать. Ленка, конечно, даст, но для приличия поломается, как без этого. А она сразу мне в
се планы поломала. Если женщина разделась, что остаётся делать мужику? Правильно. Раздеться самому и в кровать.
К чему слова, когда оба решили довериться инстинктам. И те не подвели. Почти. Натерпелся, Вовочка, даже жалко его, бедолагу. И потому кончил, едва успев начать.
Лежу на Ленке и со стыда сгораю. Сейчас сам вспыхну, а от меня и она загорится. А Ленка, добрая душа, гладит меня, успокаивает
— Ну ты что, Володь? Успокойся. Бывает. Сейчас отдохнёшь…
Млять, какие же они у нас жалостливые, русские бабы. Мужик пьёт, её гоняет, а она его же жалеет: Что-то у него случилось, раз так пьёт. Он ей фингал под глаз, а она опять его жалеет, да ещё и базу подводит: Бьёт — значит любит. Он развалился, пузо чешет, она чертомелит и снова его жалеет: Устал, бедненький, пусть отдохнёт. И такое зло на себя самого взяло. Всё, сейчас встану, пойду на кухню, возьму нож и этот отросток, что так подвёл меня, опарафинил, под самый корешок, как ту ёлочку.
Проняло, вредителя и предателя, ох, как проняло. Мигом взвыл
— Хозяин, ты что? Ну с кем не бывает? Это же не спецом. Это же временные трудности. Ошибки, так сказать, которые легко исправить. Вот, хозяин, уже исправляю. Ну всё, лохматая, из-за тебя столько страху натерпелся. Готовься, сейчас я тебя порву на британский флаг. Трещать по швам будешь.
Ленка раньше меня почуяла шевеление самого для неё интересного на данный момент предмета. Сунув руку меж тел, мигом нащупала отвердевший ствол и цепко, хрена теперь вырвешь, ухватилась за него. Пару раз проведя меж губ кунки, направила головку в глубину: Сиди там, паразит, и не высовывайся, пока не отпущу! И подалась навстречу, плотно, до самого донышка насаживаясь на конец. Застонала от избытка чувств, ногами обхватила, руками к себе прижала и понеслось у нас по кочкам. Скачки получились знатные. Хотел вначале хотя бы руками в матрас упереться, тяжёлый же, придавлю. Куда там! Распласталась будто лягушка под асфальтовым катком, но не отпускает, боится, что выполню угрозу насчёт кухни.
Лена, милая, не расстраивайся ты так. Теперь не скоро упадёт. Уж я-то его, сволочугу такую, хорошо знаю. Теперь у тебя скорее смазка закончится, сметанку использовать будем. Ленка не слышит. С каким-то хеканьем насаживается раз за разом, спешит. А вот и приплыла, красавица. Напряглась, сжалась, что-то выкрикнула, крикунья, и расслабилась. И мордашка стала такая довольная, масляная. За шею ухватилась, к себе притиснула, целует.
Полежала так малое время, заворочалась
— Володь, пусти, мне надо.
— уда?
— На кудыкину. Правда, Володь, пусти. Я как кончу, мне в туалет надо. Срочно. Ой!
Едва не бегом на двор и у крылечка присела. А я за ней. Вдруг домой сбежит, а у меня же пока ещё стоит, куда мне потом, коли бабы не будет. Даже не подумал, что навряд ли по деревне телешом поскачет. Ленка сидит и ржёт
— Ты так и будешь меня пасти?
— Буду.
— Я всё. Пошли в дом.
Дома Ленок на кроватку коленками встала, на руки опёрлась и задок выставила. Ох, до чего же я люблю такую позу.
Член, теперь уже конкретно заверивший в том, что не подведёт, с каким-то чавканьем погружался в лохматку. Ленка подавалась навстречу. И так у нас всё это происходило в такт, так одновременно, будто отрепетировано неоднократно. Я то гладил и тискал её зад, то дотягивался до титек, что болтались при каждом движении, коровьим выменем. Нет, сравнить Ленкины титьки с коровьими — взять грех на душу. Очень хорошие титьки. В меру упругие, нормального размера. И соски такие приятные для поцелуев. Нормальная баба Ленка. Жаль, что это унас, скорее всего, разовая встреча. Муж у неё есть. А я не хочу устраивать в отдельно расположенной деревне геноцид моему соседу Лёньке, пусть он и алкаш.
Ленка изнава заголосила. Нет, но до чего же крикливая баба. Или просто давно не получала удовлетворения, вот и орёт от избытка переполняющей её радости. И крик-то какой-то животный, на грани рёва хищника, догнавшего жертву и теперь ерзающего её. Смотрел как-то по телевизору, как леопард завалил какую-то животинку, — то ли косулю, то ли антилопу, — и потом облизывал её, причём делал это так, будто готовился вдобавок овладеть ею, некрофил хренов.
Свалившись, иначе и не скажешь, на живот, несколько раз вздрогнула. Знакомый уже с потребностями её тела, откатился в сторону, освобождая дорогу на улицу. И точно, подорвалась, пошла скорым шагом. Окликнул
— Лен, не добежишь. На кухне ведро под рукомойником.
Услышала, потому что я тоже услышал, как зазвенело ведро, принимая в себя Ленкину струю. Вернулась. Молча легла и просто втиснулась под меня, нахально затащив наверх.
— У тебя же стоит? Спускай.
Не угадала. Не знаю точно, сколько минут или часов каталось по кровати многорукое и многоногое нечто, в котором переплелись руки-ноги так, что было не понять, где чьи. Жаркие поцелуи перемеживались не менее жарким и горячим сексом, когда глубинное, на уровне подсознания нечто вырвалось наружу и полностью отключило мозги. У обоих. Как ни банально звучит заезженный штамп, но пот с нас катился именно градом, скапливался на Ленкином животе, заполняя пупочную впадину. И та, напоминая миниатюрное озеро, была не в силах собрать всё полностью. И эта влага переливалась через берега живота, стекала по бокам, мочила простыню.
На меня раз за разом накатывало невозможное возбуждение, которое было уже не стерпеть. Казалось, что вот-вот-вот изольюсь семенем в готовую к его принятию лунку. И вот он, самый пик наслаждения, когда заорав от невозможности сдержаться, прижался к Ленке и выстрелил несколько раз, засевая это вспаханное поле.
Где-то то ли читал, то ли слышал, что с хорошей женщины не слезают, а сползают. Если на это хватает сил. Мне хватило. Хватило лишь на то, чтобы сползти. Видимо у моей любовницы сил тоже не осталось, потому что она не делала никаких попыток встать, плюнув на всё и решив — будь что будет. Потечёт, так потечёт. Отстираю. Отдуваясь, смахивая пот, заливающий глаза, растирая его по груди, тяжело дышал, открытым ртом хватая воздух. Ленка выглядела не лучше. Волосы намокли, липли ко лбу, к лицу. Наклонился над ней, убрал волосы с лица, нашёл губы. Нет, есть ещё порох в пороховницах, остался у обоих. Поцелуй несколько затянулся. Потом Ленка оттолкнула меня, рукой стёрла пот под титьками, встряхнула ею.
— Ну вот, изнава мыться. В баню пойдём?
— ошли. Сейчас трусы найду, забросил куда-то.
— Зачем?
— Что зачем?
— Трусы зачем? Кто за тобой подсматривать будет. Так пошли. И скорее. Мне на двор надо.
Ей надо, а мне, будто бы нет. Она сидя, я стоя, поливали свежескошенную траву, чтобы росла гуще и сочнее.
13 123
Загрузка...
